Холопы и челядь. Институт рабства в Древней Руси

ЭКОНОМИКА ДРЕВНЕЙ РУСИ IX–XII ВЕКОВ

Введение

В период с IX по XII век происходило становление Древнерусского государства с центром в городе Киев. Формально датой возникновения Древнерусского государства некоторые считают 862 год – год легендарного призвания Рюрика, Синиуса и Трувора в Новгород на княжение. Именно этому событию посвящен памятный знак "Тысячелетие Руси", установленный в Новгороде в 1862 году. Другие исследователи предпочитают вести историю Древнерусского государства от 882 года – когда князь Олег Старый покорил Киев и сделал его столицей нового государства – Киевской Руси.

Начальный период Древнерусского государства был очень напряжен по своей внутренней жизни и важен для всей последующей истории России. Именно в это время Русь заявила о себе как о крупном и сильном государстве, способном существенно влиять на европейскую и мировую политику; именно в это время князь Владимир принимает православие, христианство византийской модели; именно в это время будут посеяны те семена, который дадут свои плоды в период феодальной раздробленности.

Обращаясь в настоящей работе к теме экономики Древнерусского государства IX–XII веков, мы постараемся найти ответ на несколько вопросов, понимание которых необходимо для понимания основных моментов истории Древней Руси, а именно: какая экономическая база лежала в основе образования Древнерусского государства? Какую роль играло Древнерусское государство в европейских хозяйственных взаимоотношениях? Какие изменения претерпела экономика Древней Руси в момент вызревания феодальной раздробленности?

Теме экономического строя Древней Руси в исторической науке, выражаясь языком историографических образов, повезло. Еще в дореволюционные годы этой теме были посвящены работы В.О. Ключевского, В.И. Сергеевича, А.И. Преснякова, М.А. Дьяконова и многих других выдающихся исследователей. Современная концепция социально – экономического строя Древней Руси в своих основных чертах сформировалась в 30–40-х годах ХХ века. В ее создании основная роль принадлежит Б.А. Грекову. Однако уже в середине 50-х годов Л.В. Черепнин, рассматривая положение различных категорий зависимого населения Древней Руси, заметил некоторую статичность в изображении Б.А. Грековым судеб русского крестьянства, тогда как все явления социально – экономической жизни надо изучать не в статике, а в динамике. "Не всегда в трудах указанных исследователей, – отмечает Л.В. Черепнин, – полностью выяснено взаимоотношение отдельных разрядов крестьянства, раскрываемых источниками, относящимися к Древней Руси (IX–XII века), с теми категориями крестьян, о которых говорят памятники более позднего времени (XIII–XVI веков). А для понимания истории крестьянства особенно важно изучить эволюцию и преемственность терминов, обозначающие различные категории сельского населения…". К тому же побуждали и заметные успехи в области археологии, этнографии, языкознания, а также открытие новых источников. Так открытие записок Абу Хамида ал-Гарнати, посетившего Русь в середине XII века показало, что долговое рабство на Руси в это время – заурядное явление.

Основным источником наших знаний о характере экономических взаимоотношений в Киевской Руси является древнейший памятник древнерусского законодательства – Русская Правда. Русская Правда делится на Краткую Правду, составленную великим Киевским князем Ярославом Мудрым (XI век) и Пространную Правду (XII век) дополненную Правдой Ярославичей и Уставом Владимира Мономаха.

Изучению этого источника много внимания уделял в своих лекциях крупный российский историк конца XIX – начала ХХ века В.О. Ключевский.

Кроме того, большой материал для изучения экономики Древней Руси дат работы советских и российских историков, а также археологические исследования.

1. Хозяйство восточных славян в догосударственный период

В начале первого тысячелетия новой эры территорию Восточно-Европейской равнины заселили восточные славяне. Начиная с VI века восточные славяне занимали пространство от Онежского и Ладожского озер на севере до низовья рек Прут, Днестр, Южный Буг на юге, и от Карпатских гор на западе до Оки и Волги на востоке. В восточной Европе славяне встретились с финно-угорскими племенами, жившими на ее территории до появления славян. Заселение славян происходило мирно, так плотность населения финно-угорских племен была очень мала. Постепенно финно-угорские племена были ассимилированы славянами.

Природно-климатические условия Русской равнины способствовали формированию успешной хозяйственной деятельности славян: полноводные реки, плодородные почвы, густы леса с обилием птиц и зверей, умеренный ровный климат. Эти условия сыграли заметную роль в развитии экономики древних славян. На южных плодородных землях люди занимались земледелием, в юго-восточных степях – кочевым скотоводством, в северных и северо-западных районах – охотой, добычей меха ценных пушных зверей, бортничеством (сбором меда и воска диких пчел), рыболовством.

Важную роль в расселении и повседневном быте славян играли реки. "Припомнив, – пишет В.О. Ключевский, – как Повесть о начале Русской земли размещает славянские племена по нашей равнине, легко заметить, что масса славянского населения занимала западную её половину. Хозяйственная жизнь населения в этом краю направлялась одним могучим потоком, Днепром, который прорезывает его с севера на юг. При тогдашнем значении рек как удобнейших путей сообщения Днепр был главной хозяйственной артерией, столбовой торговой дорогой для западной полосы равнины: верховьями своими он близко подходит к Западной Двине и бассейну Ильмень-озера, то есть к двум важнейшим дорогам в Балтийское море, а устьем соединяет центральную Алаунскую возвышенность с северным берегом Чёрного моря; притоки Днепра, издалека идущие справа и слева, как подъездные пути магистральной дороги, приближают Поднепровье. с одной стороны, к карпатским бассейнам Днестра и Вислы, с другой – к бассейнам Волги и Дона, то есть к морям Каспийскому и Азовскому. Таким образом, область Днепра охватывает всю западную и частью восточную половину русской равнины. Благодаря тому по Днепру с незапамятных времен шло оживлённое торговое движение, толчок которому был дан греками".

Археологические раскопки поселений говорят о том, что основным занятием славян было земледелие. Они широко сеяли просо, рожь (жито), пшеницу, лен и другие культуры. Для обработки земли применяли рало – примитивную деревянную соху с железным наконечником (наральником), мотыгу, серп, грабли, косу. Позже появится плуг с железным лемехом.

Земледелие осуществлялось в переложной (залежной) или подсечно-огневой форме. Перелог предполагал использование одних и тех же участков земли в течении нескольких лет подряд. После истощения земли этот участок забрасывался на 20-30 лет для естественного восстановления плодородия, а сам земледелец переходил на другой участок. Такая система существовала в основном в степных и лесостепных районах. В лесных районах сложилась подсечно-огневая система при которой участок земли под пашню освобождался от деревьев, которые рубили и сжигали. Полученная зола служила естественным удобрением. Эта система требовала больших затрат физического труда людей, объединенных в родовую общину.

Люди были объединены в родовые патриархальные семьи, которые жили отдельным поселением – двором. В такой семье была коллективная собственность на землю, орудия и результаты труда. Размеры земельных участков зависели от того, сколько такая семья могла обработать земли.

Повсеместное распространение плуга и переход от матыжного к пашенному земледелию заметно повысило культуру сельского хозяйства и его производительность, хотя это повышение происходило экстенсивно, за счет увеличения площади обрабатываемой земли. Тем не менее здесь имелись и признаки интенсификации сельского хозяйства. Так, сначала появилось двуполье, а потом и трехполье, то есть ежегодное чередование различных посевных культур и пара для восстановления плодородия почвы. Обработку почвы производили при помощи тягловых животных: волов и лошадей. Развитие факторов производства и увеличение производимого продукта обусловило разложение кровно – родственной общины и переход в VI–VIII веках к соседской общине.

Этот переход означал, что основной хозяйственной единицей стала отдельная семья. При этом обработку земли можно было осуществлять небольшими коллективами, которые расселялись по принципу соседства, а не родства. Появление частной собственность на орудия и результаты труда означало полное разложение родовой общины. Двор уступает свое место деревне, а сама сельская община стала называться вервь (мир).

И хотя в соседской общине основные сельскохозяйственные земли еще оставались в совместной собственности, они уже делились на участки – наделы, которые передавались ограниченное в частное пользование общинникам на определенное время. Земли не сельскохозяйственного назначения (лес, водоемы, сенокосы, пастбища) оставались общинными. Сохранялись и различные виды работ, выполнение которых требовало объединенного труда всех членов общины: прокладывание дорог, корчевание леса, и прочие.

Земельные наделы обрабатывались членами отдельной семьи собственными орудиями труда, урожай принадлежал также этой семье. Таким образом, отдельная семья уже не должна была участвовать в принудительном разделении производства и распределении продуктов в равной мере. Это приводило к имущественному расслоению внутри соседской общины, появлению более успешных старейшин, племенной знати, будущих крупных земельных собственников – феодалов.

На последнем этапе перехода к феодализму у восточных славян сформировался тип отношений, характерный для всех народов при переходе от первобытного в классовому обществу – военная демократия. В этот период усиливается роль высшего военноначальника – князя, который был одновременно руководителем войска и главой племени или племенного союза. Первоначально князь избирался на вече как руководитель дружины. В работе вече могли принимать участие все свободные общинники, участвовавшие в народном ополчении. Кроме народного ополчения выделилась и профессиональная дружина. Дружина кормилась за счет доходов князя, которые состояли из добычи во время военных походов и приношений (налогов) собираемых с жителей за охрану их от набегов врагов. Постепенно князь и его дружина заняли первенствующее положение в племени, усвоил себе функции суда, начал распространять свои права на земли как на частную собственность, присваивать себе власть над другими общинниками и их доходами. Все это означало переход от доклассового к классовому обществу и предпосылку к возникновению государства. "На смену власти коллектива пришла наследственная княжеская власть. Князья, опиравшиеся на свои военные формирования, приобрели такой вес и влияние в обществе, что превратились, по существу, в особую силу, стоящую над народными массами".

3. Возникновение древнерусского государства

Изменения в земледелии, увеличение количества производимого продукта, превращение родовой общины в соседскую, возникновение частной собственности на землю, орудия труда и произведенный продукт, самостоятельная хозяйственная деятельность отдельных семей приводила к имущественному неравенству и появлению сильной в экономическом отношении племенной знати. В древних памятниках представители знатных слоев назывались "лучшие", "большие", "старейшие", "передние" и "нарочитые" мужи. Наиболее высокий статус среди них занимали земские бояре, то есть представители местной племенной аристократии, потомки древних родовых старейшин, а также торговцы, жившие на пути "из варяг в греки". Наряду с ними в высшие социальные слои входили и верховные дружинники. В течении IX–XII веков шел процесс сближения земской и военной аристократии. Они приобретали большие земельные угодья и становились крупными землевладельцами. Во владения князя, как олицетворения государства, отходили, прежде всего, племенные земли несельскохозяйственного назначения, которые затем заселялись зависимыми от князя людьми. "Существование государственного землевладения в Древней Руси, – пишет И.Я. Фроянов, – вполне реальная вещь. Первоначально оно собиралась из беспризорных, никем не занятых земель. Впоследствии государство проводило мероприятия по их заселению. Понятно, что этими "испомещениями" оно стремилось обеспечить себя доходами, вливавшимися в государственный бюджет. Складывание подведомственного государству земельного фонда происходило тем успешнее, чем быстрее и увереннее шел процесс формирования самого государства".

По мере укрепления государства князья, племенные вожди, старейшины вели активное наступление на общину. Они больше не хотели возвращать в совместную собственность свои угодья, которые получали на наравне с другими общинниками. Таким образом, возникала вотчина (отчина, дедина), или крупные хозяйства, переходившие по наследству от отца к сыновьям и являвшиеся полной собственностью данной семьи. С другой стороны, эти знатные люди стали постепенно присоединять к своим земельные наделы других общинников, особенно обедневших, которые не могли расплатиться за долги с богатыми вотчинниками. Они же часто присоединяли угодья других рядовых общинников не только за долги, но и насильственным путем, заставляя их платить натуральную дань (подать) и выполнять в их пользу определенные повинности. Процесс превращения вотчинников в крупных землевладельцев, а обедневших общинников – в зависимых, получил название обояривание.

Крупные землевладельцы, князья и бояре были заинтересованы в создании определенных правовых норм для юридического закрепления подобных отношений. Нерушимость и исполнение этих норм могла обеспечить только крепкая государственная власть. Таким образом, множество социально – экономических предпосылок объективно приводили к созданию сначала племенных союзов, а позже – к государственным образованиям. Древние летописцы отмечали, что поляне, древляне, волыняне и другие славянские племена имели государственные объединения во главе с княжескими династиями уже в VI–VIII веках. Так, у полян в среднем течении Днепра княжил род Кия, основателя Киева. Между отдельными князьями шла бесконечная борьба за присоединение ближних и дальних земель, и прежде всего за контроль над водными путями. В IX веке на некоторых территориях, находившихся на пути "из варяг в греки", образовалось несколько княжеств, где князьями были варяжские военачальники: Рюрик в Новгороде, Аскольд и Дир в Киеве, Рогволд в Полоцке и другие.

В 882 году соратник Рюрика новгородский князь Олег Старый с дружиной приплыл по Днепру к Киеву и, уничтожив киевских князей, объединил Новгородское, Смоленское и Киевское княжества в Древнерусское государство – Киевскую Русь. Самого себя Олег провозгласил Великим князем Киевским.

4. Налоговая система

В IX–XII веках экономику Древнерусского государства можно охарактеризовать как период раннего феодализма. В это время еще только закладывающиеся основы прочной системы взаимоотношений между государством, землевладельцами и населением по поводу производства продукции, сбора налогов и военной службы. Киевские князья Рюриковской династии на протяжении IX–X веков проводили активную политику по насильственному присоединению восточных славян, что позволило им превратить Киевскую Русь в одно из самых могущественных государств раннесредневековой Европы.

Доход киевского князя складывался из военной добычи, дани с покоренных земель, судебных штрафов, пошлин с торговых перевозок и внутренней дани со своих земель. В других землях население продолжало платить дань своей родовой знати, олицетворявшей и представлявшей в данной земле киевского князя. Дань собиралась в натуральном виде, реже – деньгами. Согласно "Повести временных лет" две трети дани шло на общегосударственные нужды, а треть – лично князю и его дружине и представителям.

Объединив под свою власть огромную территорию со славянским и угро-финскими племенами, киевские князья удерживали их в своем подчинении при помощи военной силы, стараясь при этом организовать и хозяйственное управление на этих землях. Достаточно только вспомнить княгиню Ольгу, которая жестоко отомстила убийцам своего мужа – древлянам и, вместе с тем, твердой рукой пресекла сепаратистские попытки этого племени к отделению от Киевского государства. Параллельно с этим Ольга упорядочила процесс сбора дани, отменив существовавшее доселе полюдье и устроив погосты, куда местное население должно было само свозить дань и передавать специально назначенным чиновникам.

Первоначально великие киевские князья собирали дань с подвластной им территории в форме полюдья – периодически объезжая их или посылая туда своих наместников – "посадников" и "старших мужей" из числа дружинников. Византийский император Константин Багрянородный сообщает в своих записках: "…Когда наступит ноябрь месяц, князья их тотчас выходят со всеми руссами из Киева и отправляются в круговой объезд, и именно в славянские земли древлян, дреговичей, кривичей, северян и остальных славян, платящим дань руссам. Прокармливаясь там в течении целой зимы, они в апреле месяце, когда растает лед на реке Днепре, снова возвращаются в Киев… Объезжает их ежегодно. Если у кого из них есть дочь, то царь берет себе по одному из ее платьев в год; если у кого из них есть сын, то царь берет себе также по одному из его платьев в год. У кого нет ни сына, ни дочери, тот дает по одному из платьев жены или служанки в год…". Такая форма сбора дани возникла еще в VI–VIII веках. Сохранилась она и в Древнерусском государстве. Размеры дани, место и время сбора не определялись заранее, а зависели от случая.

Кроме полюдья существовал повоз – население тех земель, куда князь и его наместники ехать не могли или не хотели, должно было само везти дань в Киев или в специально устроенные места – погосты. Например такие погосты были устроены княгиней Ольгой в древлянской земле. Сбор дани был фиксирован, то есть установлены "уроки", единицей обложения был "дым" (двор, семья) или "плуг" ("рало"). Постепенно дань приняла форму подати в пользу государства или форму феодальной ренты – оброка. Во время полюдья князь или посадники от имени князя вершили суд и расправу по тем жалобам, с которыми население обращалось к князю.

5. Сельское хозяйство

Известно, что основой феодального землевладения является полная собственность феодала на земельные угодья и неполная собственность крестьянина на эту землю. Между феодалом и крестьянином возникали арендные отношения. Следует отметить, что в Киевской Руси феодальные отношения не были определяющими и еще длительное время сохранялась сильная патриархальная соседская община, что можно объяснить различными причинами, в том числе и наличием большого количества свободных территорий, куда могли уйти общинники.

Сельские общинники на Руси назывались смердами, которые долгое время были юридически свободными. Община состояла из смердов, зависимых только от государства, которому они платили налоги и отбывали различные повинности, и смердов, зависимых от феодалов. Постепенно доля последних увеличивалась, поскольку их мелкое хозяйство было экономически неустойчивы и сильно зависело от природных и социальных факторов. Процесс разорения смердов происходил из-за высоких налогов, бесконечных военных походов, набегов кочевников, неурожаев в засушливые и дождливые годы, и так далее. Общинники были вынуждены обращаться за экономической поддержкой к феодалу и заключать с ним особый договор – ряд, по которому они отрабатывали свой долг, выполняя различные виды работ. На этот период времени свободные смерды становились рядовичами, которых, в свою очередь, можно разделить на закупов и вдачей. Если рядович брал взаймы ссуду (купу), то на период отработки этой ссуды (деньгами, скотом, зерном) он селился на земле феодала со своим инвентарем и становился ролейным закупом (ролья – пашня). После выплаты купы с процентами закуп снова мог стать свободным смердом. Вдачи или изорники – это более обедневшие, почти разорившиеся, полусвободные смерды. Свой долг они отрабатывали на земле феодала его орудиями и на условиях найма.

Следует отметить, что все рядовичи (закупы, вдачи, изорники) одновременно с экономической зависимостью попадали и в юридическую зависимость от заимодавца, который мог с ним расправиться по своему усмотрению. Если должник укрывался от выплаты купы, то после поимки его могли сделать рабом. Постепенно закупам и вдачам все труднее было отдавать ссуды, и они становились неоплатными должниками, а временная юридическая зависимость превращалась в постоянную. Смерды навсегда теряли положение свободных общинников и становились полностью зависимыми от феодала (крепостными).

Еще в сельской общине имелись так называемые изгои, сироты, которые относились к самым неимущим слоям общества. Изгоями, в частности, становились выкупившиеся из неволи рабы, разорившиеся купцы, поповичи, которые не выучились грамоте, а потому не имели права служить в храме, и так далее.

Среди самых низших, бесправных слоев населения были холопы или челядь, по своему положению близкие к рабам. Они выполняли тяжелые работы по хозяйству в феодальной вотчине, в основном на полях (так называемые страдники). Были также обельные (полные) холопы, холопы "по ряду", которые добровольно отказывались от личной свободы и поступали в подчинение феодалу на основе договора – ряда.

На Руси также существовало и патриархальное рабство, но оно не стало преобладающей формой хозяйствования. Рабы, в основном из военнопленных, со временем получали земельные наделы, "усыновлялись" общиной, поскольку полноценное использование рабов было неэффективно. Многие благочестивые люди перед смертью отпускали часть своих рабов на свободу или завещали их церкви. Такие рабы, отпущенные на свободу по духовным завещаниям или завещанные церкви "на помин души" назывались "задушными людьми".

В XI веке начали формироваться, наряду с княжескими, боярские вотчины. Это происходило двумя путями:

1) князь жаловал своим дружинникам на определенное время территорию для сбора дани – прокорма. Со временем эти земли становились наследными владениями бояр.

2) князь награждал дружинников за службу государственной землей;

3) князь мог отдать своим приближенным часть своих владений.

Смерды, жившие на этих землях, становились лично зависимыми от новых собственников. Бояре осуществляли наступление на сельскую общину теми же методами, как и князья и при поддержке князей, через постепенное экономическое и юридическое закабаление.

6. Ремесло и города

Города возникали на месте небольших ремесленно – торговых поселений еще до образования Древнерусского государства. Города чаще всего появлялись на торговых перекрестках и водных транспортных путях. На пути "из варяг в греки", то есть из Северной Европы в Византию, были расположены такие древние города, как Новгород Великий, Смоленск, Чернигов, Киев, Любеч, Псков, Полоцк, Витебск, т другие. Позже великие киевские князья стали возводить города – крепости на новых землях в целях защиты из от внешних врагов, для торгового обмена с завоеванными народами: Ярославль, Ростов Великий, Владимир, Суздаль, Муром, Рязань. Города могли возникать и на месте крупных вотчинных усадеб, где находились представители княжеской администрации.

Города становились административными, торговыми, ремесленными центрами, в них предпочитали ставить свои дворы князья и бояре. Западноевропейские путешественники отмечали большое количество городов на Руси, они даже называли ее "страной гардариков". Эти города постепенно подчиняли себе окрестные земли и таким образом происходило первое административное и политическое деление Руси на городовые области, или волости, которые уже почти не имели племенного происхождения. Так, в Чернигово-Северскую волость входили северяне, радимичи, вятичи. В результате этого процесса племенное деление территории Руси отходит на второй план, уступая место общегосударственному устройству страны.

Ремесло первоначально зарождалось в патриархальных семьях как домашние промыслы для обеспечения себя и родственников простейшими изделиями обихода: тканями, кожей, посудой, обувью, изделиями из металла и другими. Эти изделия не выходили за рамки семьи и не продавались. В процессе дальнейшего общественного разделения труда домашние промыслы выделялись в отдельную отрасль народного хозяйства – ремесленное производство. Ремесленники постепенно начинали работать не только для внутреннего потребления патриархальной семьей, но и для обмена. Они все меньше занимались земледелием и со временем теряли связь с сельским хозяйством, перебираясь в городские поселения.

Мастера семьями селились в городах отдельными посадами, слободами, улицами по определенному отраслевому признаку: слободы гончаров, кузнецов, оружейников, кожевников, и так далее. Ремесленные посады зачастую примыкали к укрепленным кремлям – детинцам, как, например, мастеровой пасад около Московского Кремля, позже названный Китай – городом.

Своего расцвета ремесленное производство достигло в период XI–XIII веков, когда на Руси насчитывалось несколько десятков специальностей. Из-за высокого спроса на изделия из железа (орудия для сельского хозяйства, металлические доспехи, воинское оружие) первое место среди ремесел занимали ремесла, связанные с обработкой железа (выплавка железа, кузнечное дело, металлообработка и примыкающее к ним ювелирное дело). Особо ценился труд оружейников, бронников, златокузнецов, чьи слободы в городах занимали особое и почетное место.

Большое развитие получило плотницкое мастерство, поскольку и церковные храмы, и дома простых людей, и боярское хоромы возводились преимущественно из дерева. Высокого качества достигло изготовление тканей, особенно из льна и шерсти. С распространением христианство особым почетом стали пользоваться зодчие по возведению каменных церквей и монастырей, а также художники по внутренней росписи храмов, иконописцы, мозаичных дел мастера. Каменщики и иконописцы объединялись в артели и переходили с места на место в поисках заказов на строительство и роспись. Часто князья сами рекомендовали друг другу в знак дружественных отношений артели известных строителей и иконописцев, что обеспечивало художественный обмен между различными землями. Так, например, в Галицко-Волынском княжестве трудились строители, присланные туда германским императором Фридрихом Барбаросса. С собой они принесли традиции позднероманского художественного стиля. Галицко-Волынское княжество находилось в дружественных отношениях с Владимиро-Суздальским княжеством, и, через артели каменщиков, произошла передача некоторых элементов внешнего убранства фасадов храмов.

Как известно из исторических источников, в XI–XII веках среди населения Киевской Руси широкое распространение получила грамотность. В страну поступали произведения зарубежных авторов (прежде всего книги духовного содержания), которые переводились на кириллицу, переписывались во множестве экземплярах и распространялась среди духовной и светской знати. Для перевода и копирования книг сложился штат переводчиков, писцов и миниатюристов, живших прежде всего при епископских кафедрах и крупных монастырях. Есть сведения о том, что киевские князья владели иностранными языками, в том числе и латынью, и что возможно некоторые княжеские сыновья учились в зарубежных университетах.

7. Торговля и денежное обращение

Достаточно высокий уровень развития земледелия, скотоводства и ремесла на Руси, оживленное строительство городов привело к становлению торговых отношений. Но торговля еще не занимала заметного места в народном хозяйстве Киевской Руси, которое оставалось в своей основе натуральным. Даже городские ремесленники работали, как правило, на заказ, по которым заказчики часто расплачивались другой продукцией, то есть осуществлялся натуральный обмен.

Тем не менее, Киевская Русь уже имела определенные уже сложившиеся внутренние торговые связи между весьма отдаленными друг от друга древнерусскими городами, где формировались местные рынки.

Традиционно торговля называлась гостьба, сами торговцы или купцы – гости, а места торговли – погосты. Позже, после принятия христианства, при погостах стали строить храмы, около которых устраивались кладбища. В каменных подвалах церквей купцы нередко хранили в целях безопасности свои товары, различные торговые документы и грамоты, и за это церковь имела свой доход. В Новгороде клирики Софийского собора хранили эталоны гирь. Таким образом, церковь отчасти выполняла функции стандартизации и банков по хранению сокровищ.

Купцы – гости традиционно почитались, население и государство высоко ценило их труд. В XI–XII веках за убийство купца полагалось выплатить штраф в 12 гривен серебра. По договорам с Византией князей Олега Старого и Игоря русским купцам предоставлялись некоторые права экстерриториальности, то есть независимости от местных византийских властей.

В результате развития торговли на Руси появились деньги. Деньги как средство обмена у восточных славян существовал достаточно давно, задолго до образования Киевского государства. В древности южные славяне использовали при обмене в качестве денег скот, поэтому позже металлические деньги стали называть "скот", а княжеская казна стала называться "скотница". В северных краях, где население занималось охотой, в качестве денег использовался мех ценных зверей, в частности куницы. Отсюда произошло название денежной единицы – куна. Со временем это название перешло и на металлические деньги. В период татаро-монгольского ига за денежными знаками закрепилось искаженное тюркское название "деньга" от "таньга".

Из-за отсутствия своей добычи и производства металла в Киевской Руси чеканка денег практически не производилась, а во внешней торговле использовались в основном арабские и византийские монеты из золота и серебра. Гораздо большее распространение внутри страны имели серебряные и медные слитки. Так, с XI века известна денежная единица гривна – слиток серебра весом 1 фунт. Гривну при необходимости рубили пополам, и каждая половина гривны называлась рубль или рублевая гривенка. На слитках ставилось княжеское клеймо с указанием веса. Далее рубль делился на две части – две полтины, которые, в свою очередь, делились на четвертаки. В названиях мелких денежных единиц долгое время сохранялись отголоски так называемых "меховых денег": резна, скора (шкура), бела (белка), ушки, мордки, и другие.

Свою монету пытался чеканить князь Владимир Святославович. "Золотая монета князя Владимира была повторением арабского динара м получила название золотника, то есть попросту золотого (сравни польский "злотый"). Русская гривна соответствовала 96 золотникам. Она была одновременно и весовой и монетной единицей (1 гривна = 1 фунту). При чеканке серебряной монеты князь Владимир также шел за арабами, чеканя из гривны 144 серебряника". Гривна легла в основу древнерусской денежно – весовой системы. "Самой ранней гривной являлась скандинавская марка в 196,47 г. серебра или 1/20 римского фунта золота… Именно в этих гривнах первоначально, в IX–X веках были разверстаны древнейшие пени "Русской Правды". При этом 1 гривна равнялась 51, 16 г. золота.

Следует отметить, что в "Русской Правде" имеется много подтверждений того, что уже в XI веке в Киевской Руси были достаточно развиты кредитные отношения. В тексте документа встречаются такие понятия, как "одолжение по дружбе", "отдача денег в рост", "процент", "кредит", "барыш" (прибыль). Также этим же документом определялся порядок взыскания долгов, различались несостоятельность должника (банкротство) злостная и в результате несчастного случая, и так далее.

8. Внешняя торговля

Киевские князья на протяжении IX–X веков проводили активную завоевательную политику, что позволило превратить Киевскую Русь в одно из самых могущественных государств раннесредневековой Европы. Объединив под своей властью огромную территорию со славянскими и угро-финскими племенами, киевские князья удерживали их в своем подчинении при помощи военной силы (к примеру, трехкратная месть княгини Ольги древлянам), стараясь при этом организовать и административно-хозяйственное управление на этих землях.

Став мощным политическим "игроком", Киевская Русь активно развивала внешнюю торговлю. Русские купцы торговали с Византией, Центральной Европой, Скандинавией, Средней Азией, арабскими странами. Кроме известного пути "из варяг в греки", купцы использовали Дунай как традиционную артерию для торговли с Европой. Борьбой за дельту Дуная и возможностью поставить под контроль Киевских князей европейскую торговлю с Византией через Болгарию были вызваны завоевательные походы князя Святослава в 70-х годах Х века.

Также русское купечество плавало по Балтийскому, Азовскому, Каспийскому, Черному и Средиземным морям. Приезжали на Русь и иностранные купцы, которые оставили исторически ценные заметки о повседневной жизни славян. Арабы из Каспийского моря поднимались до Булгарии, крайней северной точкой своей торговли, где вступали в торговые отношения с новогородцами. В столице Хазарии – Итиле также торговали русские купца? Приходившие туда по Волге.

Крупнейшими центрами международной торговли были города Киев и Новгород. Особая роль здесь принадлежит Новгороду, который вполне можно назвать первым "окном в Европу" для всей Киевской Руси. Собственно на внешней торговле была построена вся экономическая жизнь Новгорода. Город находится в зоне рискованного земледелия и поэтому главным видом деятельности была внешняя торговля по Балтийскому морю. Зерно, которое не способно произрастать в Новгородских землях, исторически ввозилось из Владимирского ополья через Новый Торг (современный город Торжок Тверской области). Подобная зависимость Новгорода от привозного хлеба станет одним из ключевых факторов сперва тверских, а потом и московских князей в борьбе с Новгородской вольницей. В случае необходимости перекрывались торговые пути по подвозке хлеба и Новгород был вынужден принимать навязываемые ему условия.

Основными экспортными товарами были меха, воск, мед, лен, кожа, пенька, ювелирные изделия, оружие, кольчуги и другие. Следует отметить, что металлы в России в этот период времени практически не добывались (добыча болотных руд была крайне мала) и все металлы ввозились из Европы. Импорт составлял металлы, товары роскоши для знати: шелковые ткани, парча, бархат, пряности, драгоценности, вина, драгоценные камни.

Огромное значение для начальной русской истории имели отношения со Скандинавией и Византией, хотя с ними у Киевской Руси не было общих границ. Скандинавия оказала существенное влияние на становление политического и военного строя, а Византия – на развитие хозяйства, торговли, культуры, религии.

9. Значение христианства

По мере укрепления Древнерусского государства и преодоления племенной разобщенности все более необходимым становилось принятие идеологии, которая смогла бы поддержать процесс объединения восточных славян вокруг Киева. Тем более, что язычество уже не способствовало интеграционной тенденции на Руси, поскольку не имело в себе ничего общего с развитием крепкого централизованного государства. Еще в 980 году великий князь Владимир попытался провести религиозную реформу по созданию единого пантеона языческих богов, расположив их в стройную систему во главе с Перуном, но эта реформа ему не удалась.

Согласно летописи, Владимир обращался к различным религиям, изучал их основные принципы, но в конце концов остановил свой выбор на христианстве, которое уже имело к тому времени большое распространение в Европе. Известно, что княжеская знать в Киеве уже давно была знакома с христианством: княгиня Ольга еще в 950-х годах приняла христианство, но не была в этом поддержана своими подданными. В 988 году произошло окончательное признание христианства государственной религией – Крещение Руси. Христианство на Руси утвердилось достаточно быстро, примерно в течении ста лет, в то врем как во многих западноевропейских странах этот процесс занял от полутора до двух с половиной столетий.

Принятие христианства имело большое значение для Руси не только в идеологическом аспекте. Это означало кардинальное изменение и многих других сторон жизни. Так, поскольку христианская религия категорически исключает многоженство, распространенное во времена язычества, то в хозяйственном плане на первое место выступала моногамная семья. Отныне вся наследуемая собственность переходила лишь к детям, рожденным в освященном церковью браке. Усиление христианства в качестве господствующей религии способствовало дальнейшему укреплению государственности, так как создавалась широкая основа для формирования единого древнерусского народа на базе общих духовных и нравственных устоев, устранялись межплеменные различия.

Крещение Руси повысило ее международный авторитет, поскольку поставило ее в ряд с другими европейскими державами. Киевская Русь стала считать себя полноправной составной частью христианского мира, стремилась играть в нем видную роль, всегда сравнивала себя с Западной Европой. Киевские князья могли теперь участвовать в династических европейских браках, которые сопровождались заключением политических и экономических договоров. Кроме того, христианство оказало большое влияние на развитие культуры Руси.

После принятия христианства на Руси церковь и монастыри также становились крупными земельными собственниками. Процесс закабаления, характерный для вотчинников – феодалов, происходил и в церковных вотчинах. Церковь принимала княжеские пожалования, принимала вотчины и живущих в них смердов по завещаниям, и так далее.

Вокруг монастырей могли возникать города и ярмарки, способствовавшие развитию ремесла и торгового обмена товарами, производимых в разных местностях.

10. Причины феодальной раздробленности

Феодальная раздробленность – это объективный процесс, которого не избежала практически ни одно европейское государство. Через формирование небольших независимых государств, объединенных пониманием кровного родства (как в России), или вассальной зависимости (как во Франции) лежал путь к мощному централизованному государству, в котором глава возвышался на недоступной высоте над всем обществом. Феодальная раздробленность – это прогрессивное явление для определенной эпохи, так как в этот период созревали феодальные отношения, углублялось общественное разделение труда, развивалось земледелие, города, ремесла. Именно в этот период стало просыпаться национальное самосознание народов, началось оформление единой национальной идеи.

Одной из причин феодальной раздробленности послужил раздел древнерусского государства между наследниками Великого Киевского князя Ярослова Мудрого, скончавшегося в 1054 году, и последовавшая затем междоусобная борьба князей за Киевское великое княжение. Но вряд ли этот факт являлся главной причиной. Ведь первый раздел Киевских земель начался задолго до 1054 года, еще при Владимире Святославовиче Красное Солнышко, чьи сыновья уже в начале XI века затеяли бесконечные распри. Междоусобицы в Киевском государстве как и во всяком раннефеодальном государственном образовании были обычным делом, но они не приводили к полному распаду государства.

Стремясь преодолеть междоусобицы князь Владимир Мономах в 1097 году собирает всех князей на княжеский съезд в Любиче, который постановляет: "Кийждо да держит вотчину свою". Этим постановлением съезд запретил князьям переходить на княжение из княжества в княжество, но не устранил причин наступающей феодальной раздробленности. Теперь князья оказались прикреплены к своим княжествам и стали вести войны за присоединение новых земель к своим княжествам.

Среди других причин можно назвать и глубоко натуральный характер древнерусской экономики, поскольку в ней было очень мало подлинно экономических связей между отдельными княжествами.

Натуральная экономика – это совокупность весьма замкнутых хозяйственных единиц, мало включенных в торговые и иные экономические отношения. Эти единицы являлись самодостаточными, самообеспечивающимися, практически исключающими внешние факторы развития. Но все это не объясняет в полной мере нарастания процессов государственной раздробленности. Экономика России имела натуральный характер и позже, в период образования единого централизованного государства в XIV–XV веках, однако натуральное хозяйство не мешало объединению русских земель вокруг Москвы.

Одной из наиболее важных причин феодальной раздробленности на Руси можно назвать рост боярских вотчин. К XII веку вотчины стали более сильными и независимыми, что позволяло боярам подчас самостоятельно, без поддержки княжеской власти продолжать наступление на общинные земли. Происходило закабаление свободных смердов – общинников, увеличение размера оброков и повинностей, которые выполнялись в пользу феодала зависимыми смердами. Феодалы на местах стремились получить больше власти, чтобы наказывать смердов, получать самим с них штрафы – виры. Крупные землевладельцы все чаще заявляли о своей независимости от великих князей в Киеве, требовали подтверждения феодального иммунитета, провозглашенного "Русской Правдой", то есть невмешательства великого князя в дела вотчины. Но киевские князья не соглашались подтвердить их статус и продолжали вмешиваться в судебные, налоговые и другие проблемы боярской вотчины.

Великие киевские князья по прежнему заставляли бояр являться в Киев со своими дружинниками и участвовать в многочисленных военных походах, что не всегда совпадало с интересами бояр, которые нередко отказывались от службы великому князю. Все это приводило к конфликтам, стремлению бояр быстрее получить политическую и экономическую самостоятельность. Бояре все чаще соглашались поддерживать местного князя, поскольку у него они надеялись получить помощь и защиту, например, в непростых отношениях со смердами, горожанами, иностранными завоевателями.

Рост и укрепление городов в XI–XII веках также ускорил процесс распада Древнерусского государства. Города постепенно стали требовать предоставления экономической и политической самостоятельности, что позволяло им стать центрами различных княжеств со своими сильными князьями, которых поддерживали местные бояре. Во многих городах возрастала роль городских народных собраний – вече, выражавших идеи децентрализации, независимой местной власти от Киева.

Следовательно, среди внутренних причин упадка Киевской Руси можно назвать отсутствие подлинно единого государства – централизованного или федеративного. И хотя Православная церковь имела большую объединительную силу, а русский язык уже стал единым для всех славянских племен, в политическом отношении Киевская Русь была непрочным государственным образованием.

Не следует забывать и такую важную причину раздробленности Киевской Руси, как утрата важного значения пути "из варяг в греки". Уже в XI–XII веках в период Крестовых походов основные торгово-транспортные пути переместились на Средиземное море. Главную роль в качестве торгового посредника между Европой и Азией стали играть Венеция и Генуя. Постепенно Киев потерял статус крупного международного центра торговли, сюда все меньше поступало доходов от внешней торговли, на которых во многом держалось экономическое благосостояние городского населения. У Киева оставалась все меньше средств для поддержания крепкой централизованной власти, для содержания административного аппарата и единого войска.

В результате действия центробежных сил Древнерусское государство в середине XII века распалось на 14 княжеств, в каждом из которых боярство стремилось стать полновластным хозяином. В свою очередь эти 14 княжеств в силу тех же причин продолжали дробиться на более мелкие и к началу XIII века их насчитывается около 50, а к концу XIII века около 350 княжеств. Отдельно от них находился Новгород, где была установлена республиканская форма правления. Из всех княжеств выделилось три наиболее сильных княжества. Которые стали своеобразными центрами притяжений для многочисленных мелких княжеств: Владимиро-Суздальское, Галицко-Волынское и Новгород. Все эти три княжества вполне могли бы стать ядром для возникновения единого централизованного русского государства.

Выводы

Изучение экономического развития Древней Руси связано с пониманием общего генезиса феодализма в IX–XII веках. Установление княжеской власти над вервью – это еще не феодализм. Он появляется тогда, когда властвование соединяется с землевладением.

Кроме того, в это время происходит формирование государства и закладываются основные источники поступления средств в государственный бюджет.

В начале настоящей работы были поставлены три вопроса, на которые мы попытались найти ответ. Кратко суммирует те выводы, к которым нам удалось прийти:

1. Какая экономическая база лежала в основе образования Древнерусского государства?

В основе образования Древнерусского государства лежало, с одной стороны, эволюционное развитие верви – общины от кровнородственной к соседской. А с другой стороны – имущественное расслоение самой общины и выделение знати. Земли, принадлежащие верви условно можно разделить на две категории: сельскохозяйственные и несельскохозяйственные. В процессе разложения племени на рода, а родов на семьи за каждой семьей или родом закреплялись сельскохозяйственные земли. Несельскохозяйственные земли оставались в пользовании всего племени и на них первоначально простерлась княжеская власть и его представителей – бояр. Стремясь увеличить свои доходы князья и бояре начали заселение пустующих земель рабами и зависимыми рядовичами и холопами на правах аренды. По мере укрепления государства в процесс окняжения и обояривания земель начали втягиваться и сельскохозяйственные земли черных смердов. Причем это втягивание происходило через установление долговой зависимости (земля выступала в качестве залога по кредиту) и через аренду при переселении семьи на новый земельный участок.

Процесс формирования был также выгоден и самой верви, которая получала военную защиту и суд от князя или боярина, но в свою очередь была вынуждена отдавать часть произведенного ею продукта в виде налога – дани.

2. Какую роль играло Древнерусское государство в европейских хозяйственных взаимоотношениях?

Древнерусское государство с момента своего возникновения заняло место центрального связующего звена в торговых отношениях между Западом и Востоком. Эта торговля шла по двум путям: а) Днепровский ("из варяг в греки") и б) Волжский – Западная Европа – Каспийской море – Иран и страны Арабского востока. За третий торговый путь по Дунаю Святослав и отчасти другие князья долгое время боролись, но безрезультатно. Болгарии удалось сохранить свой контроль над устьем Дуная.

Интерес Западной Европы к подконтрольным Русью торговым путям подтверждается прежде всего в стремлении распространить на Русь христианство и тем самым облегчить торговый процесс. Христианство пытался распространить на Руси и германский император Оттон, который вел переговоры и с Ольгой, и с Ярополком Святославовичем, и Византия, которая в 988 году дала крещение князю Владимиру и включила, тем самым, Русь в Византийскую ойкумену.

Понимая свое посредническое положение во внешней торговле, русские деньги были уравнены и с арабскими, и с византийскими, и с западноевропейскими. Сделано это было для облегчения внешних расчетов и перевода средств из одних единиц в другие. В свою очередь Русь в таком уравнивании была не оригинальна. Подобные же процессы происходили и в других раннефеодальных государствах Европы, где в основу местных денежных единиц клались общепризнанные и широкоизвестны денежные единицы Рима, Византии и Арабского халифата.

3. Какие изменения претерпела экономика Древней Руси в момент вызревания феодальной раздробленности?

Экономика Древней Руси носила натуральный характер. Основой экономики являлось сельское хозяйство. Торговля и ремесло еще не играли преобладающего значения и поэтому не могли стать на пути вызревания причин феодальной раздробленности. Благосостояние князя и персонифицированного в нем государства напрямую зависело от размера земли и количества живущего на ней поддатного населения.

К XII веку в Европе распадаются раннефеодальные государства. Крестовые походы нарушают старые торговые пути и прокладывают новые. Теперь торговля Европы с Византией и арабским миром ведется без посредников по Средиземному морю через торговые порты Италии. Все это приводит к снижению роли Днепровского пути "из варяг в греки", что, в свою очередь, снижает экономическое и стратегическое значение Киева. Крупным торговым городом остается Новгород, ведущий торговлю по Балтийскому морю с Ганзейским союзом. Но Новгороду быстро удается отделиться от Киева и установить у себя режим феодальной республики. Режим феодальной республики с одной стороны позволил защитить Новгороду свою независимость, но, с другой стороны, не позволил стать центром объединения русских земель.

Внутри самого Древнерусского государства единство поддерживалось стремлением братьев – князей занять Киевские великое княжение по системе Ярослава Мудрого. Но эта же система приводила к братоубийственным войнам из – за стремления младших князей ускорить естественную смену князей в Киеве и, соответственно, приблизить свое продвижение к Киеву.

С утратой Киевом своего торгового значения он становится малопривлекателен для князей. И Любеческий съезд князей 1097 года вносит коррективу в систему престолонаследия, созданную Ярославом Мудрым. Теперь каждый князь должен пребывать в своем княжестве, а Киев присоединяется к княжеской земле. Любеческий съезд фактически дал старт к феодальной раздробленности. Это хорошо видно на примере Владимиро-Суздальских князей. Если Юрий Долгорукий активно боролся за Киев, то его сын – Андрей Юрьевич Боголюбский уже полностью отказывается от борьбы за Киев и сосредотачивает все свои усилия на укреплении своего княжества он уже в полной мере независим как экономически, так и идеологически от Киева.

Постепенное наступление на общину, закабаление смердов, захват общинных земель – все это приводило к росту сопротивления земледельцев. Они убегали от феодалов на "пустоши", то есть на свободные земли, поднимали стихийные бунты, убивали представителей вотчинной администрации, устраивали массовые хищения имущества феодалов. Все это заставляло Великих Киевских князей уделять внимание разработке правовых норм внутригосударственной жизни. От этой эпохи до нас дошло множество документов: уставы о церковных судах, кормчие книги, княжеские уставы и другие. Среди них была "Русская Правда" – важнейший свод норм древнерусского законодательства. В этих документах определялась ответственность за кражу и порчу имущества, скота, за нападение на представителей вотчинной администрации.

Литература

1. Лященко П.И. История народного хозяйства СССР. Т. 1. М., 1952.

2. Тимошин Т.М. Экономическая история России / под ред. проф. М.Н. Чепурина. М.: 2004. – 416 стр.

3. Хрестоматия по истории СССР / составители: В.И. Лебедев, В.Е. Сыроечковский, М.Н. Тихомиров. т. 1. М., 1937.

4. Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. Хрестоматия по истории России с древнейших времен до наших дней. М., Проспект, 1999. – 592 стр.

5. Рапов О.М. Русская церковь в IX – первой трети XII века. Принятие христианства. М.: Русская панорама, 1998.

6. Кацва Л.А. История Отечества: справочник для старшеклассников и поступающих в вузы / Л.А. Кцва; под научной редакцией В.Р. Лещинера. – М.: АСТ – ПРЕСС ШКОЛА, 2005. – 848 стр.

7. Ключевский В.О. Курс русской истории. М., Мысль, 1987. Т. 1.

8. Фроянов И.Я. Киевская Русь: очерки социально – экономической истории. Л., издательство ЛГУ, 1974.

9. Кулишер И.М. История русского народного хозяйства. М., 2004.

Экономику Древней Руси Курсовая работа >> Финансы

Феодальной раздробленности и иноземной зависимости (XII -XIV вв.) огромное влияние на... поборы не только сильно истощали экономику Руси , но и мешали развитию... Заключение Финансовая система Древней Руси начала складываться только с конца IX века , в период...

Для эпохи, предшествовавшей Русской Правде, характерным объединением сельского населения была соседская община. Она выросла в процессе разложения прежней семейной общины541. Частная собственность на землю постепенно разлагает прежде однородную массу общинников: наряду с зажиточными появляются бедняки, терявшие свои участки. Выходя из общины, они в поисках работы попадали в зависимость от богатых землевладельцев- князей и бояр. К XI в. относится быстрый рост феодальных отношений в Киевской Руси. Князья заселяют земли своими подвластными людьми, дарят села монастырям и старшим дружинникам или устраивают в них свое хозяйство. Возникает и расширяется землевладение княжеское, монастырское и боярское. В Правде Ярославичей, как и в последующих дополнениях ее, имеется много статей, посвященных княжескому хозяйству. Оно мало чем отличалось от монастырского или боярского хозяйства и было по форме типичным для феодального способа производства. Хозяйство было натуральным, обслуживалось трудом зависимого населения. Рабство имело большое распространение; его источниками были «полон», продажа или самопродажа в холопы, женитьба на холопке «без ряду» или вступление на службу тиуном или ключником в таких же условиях, рождение от несвободных, обращение в рабство за преступление. Но при распространенности рабства в источниках нет указаний «а использование рабов в сельском хозяйстве по образцу античных латифундий. Холопов сажали на земли, предоставляя им возможность вести на участке свое хозяйство, что приближало их к крепостным (западно-европейским колонам). Главной силой в хозяйстве князя, монастырей и бояр были крестьяне, жившие на их землях, - смерды. Одни из них являлись лишь данниками князя, другие - находились в той или иной степени зависимости от феодального владельца земли, попав в нее при частичном разрушении общин. У В. И. Ленина мы находим несколько высказываний, относящихся к социальному положению смердов, которое он определяет как феодально-зависимое. В наиболее характерном из них говорится: «И «свободный» русский крестьянин в 20-м веке все еще вынужден идти в кабалу к соседнему помещику - совершенно так же, как в 11-м веке шли в кабалу «смерды» (так называет крестьян «Русская Правда») и «записывались» за помещиками!» В другую группу зависимых от феодалов людей «входили «рядовичи», то есть лица, заключившие с ними «ряд», - условие о службе. В «Правде» начала XII в. впервые упоминается особая категория рядовичей - «ролейные закупы». Это люди, не имевшие своих средств производства, получавшие от господина небольшой участок земли, небольшую сумму денег, плуг и борону, обязанные работать на земле господина, а также возвратить ему полученную сумму. Закуп не имел права уйти от господина без его разрешения, а в случае побега превращался в холопа. Господин имел право подвергать закупа телесному наказанию. «Правда» Ярославичей отмечает далеко зашедшее закрепощение смердов. Они называются вместе с рядовичами и холопами в числе тех людей, за убийство которых виновный платит штраф в 5 гривен в пользу феодала как возмещение за убыток *. Увеличение землевладения и власти князей и бояр происходило за счет общин. Следы оказываемого последними сопротивления также имеются в Русской Правде в виде статей об убийстве княжеских агентов, умышленном поджоге гумна или разорения различных хозяйственных угодий. Летописи также отмечают народные восстания, направленные против высших слоев общества (в 1024 году - в Суздальской земле, в 1071 году - в Ростовской земле). Сильно выросшие к концу XI и первой половине XII вв. города, ранее являвшиеся феодальными крепостями, оборонявшими границы владений или служившие военными и административ- ными центрами, превращались в экономические центры, а позже и в политические центры обособившихся феодальных княжеств. С развитием феодального хозяйства старшие дружинники князя превращались в феодальных землевладельцев. Такие бояре «землевладельцы» выводили с собой на войну своих вооруженных слуг, становились, опираясь на свою силу, более независимыми от князя, заключали с ним «ряд», иногда «отходили» от него. Описанный здесь феодальный строй Киевской Руси очень отчетливо отразился в Русской Правде, как сборнике княжеских законов, направленных на укрепление и развитие феодального базиса. Древнейшая часть ее является записью более старых норм, сделанной при князе Ярославле Владимировиче. Ее иногда называют «Правдой Ярослава». Эта часть состоит из первых 16 статей «Краткой Правды». За ней следует «Правда Ярославичей», то есть сыновей Ярослава. Пространная редакция более сложна по составу и включает множество княжеских законов, изданных между серединой XI и началом XIII вв., не систематизированных и хронологически перемешанных. Основное содержание Русской Правды отражает интересы княжеского хозяйства и управления. При сравнении отдельных ее частей ясно виден рост княжеской власти и расширение княжеского суда. Как и древнеримские законы XII таблиц, германская Салическая Правда, вавилонский Судебник царя Хаммураби, кельтская Великая книга древнего права, - наша Русская Правда является, прежде всего, судебником. В нем мы встречаем нормы права, которое теперь называем уголовным, -и того, которое зовется сейчас гражданским. Древнейшая часть Правды и называется «Суд Ярослава Владимировича» К В отдельных местах памятника прямо указано, что та или другая норма возникла как судебное решение князя по конкретному делу. Так, ст. 23 Краткого списка говорит: «А конюх старый у стада 80 гривен, яко уставил Изяслав в своем конюсе, его же убили Дорогобудьци».542. Но будучи судебником, Русская Правда не дает полной картины организации и деятельности суда, которую можно было бы приурочить к определенному моменту. Как указывалось раньше, в этом памятнике отдельные исторические пласты перемешаны, и какая бы то ни была систематика отсутствует. Как и в других феодальных судебниках, князь устанавливает в Русской Правде специальные штрафы за убийство своих людей, сообразно рангу каждого из них. Русская Правда отразила рост княжеской власти вообще и юрисдикции в частности. Центром управления и суда становится княжеский двор. «Аще убьют татя на своем дворе, либо у клети или у хлева, то той убит: аще до света держать, то вести его на княжь двор», говорит ст. 38 Краткого списка, если не запрещая полностью расправы с пойманным вором, то во всяком случае, ограничивая ее и вводя требование о передаче дела с обвинением на суд князя543. С превращением старших дружинников князя в бояр-земле- владельцев на княжеском дворе все более растет роль его дворцовых слуг, выполняющих в новой дворцово-вотчинной системе функции административно-финансовые и судебные. Если сам князь непосредственно судит все население главного города, то его судьям подведомственно остальное "население земли. Тысяцкие князья в XI-XII вв. сосредоточивают в своих руках всю" административную власть - финансовую, судебную, полицейскую. Ябетники, тиуны, детские - делаются постепенно судебными агентами князя различного ранга. Создание должности вирников показывает не только финасовый интерес князя в развитии суда, но и сравнительно большой объем княжеского суда, вызвавшего потребность в выделении специального лица, ведавшего взысканием вир К Прежде чем перейти к описанию строя процесса и его деталей, надо еще отметить одно явление, характерное для развития феодальных отношений в Киевской Руси - это зарождение и укрепление вотчинного суда крупных землевладельцев-бояр, а также и землевладельцев - монастырей. 113.

Еще по теме Феодальный строй Киевской Руси XI в. и Русская Правда как княжеский судебник:

1. Феодальная раздробленность и складывание трех политических центров Утверждение феодальной раздробленности Руси Феодальная раздробленность как новая форма государственно-политической орга­низации, сменившая раннефеодальную Киевскую монархию, соответ

Еще сложнее обстоит дело с обстоятельствами и самим временем возникновения боярского землевладения. Четверть века назад выдающийся знаток этой проблемы откровенно признал: «Трудно сказать, когда появляется на Руси боярское феодальное землевладение. Этот вопрос пока еще не разрешен историками из-за недостатка источников». Остается он нерешенным и в настоящее время, потому что за минувшие после написания процитированных слов годы круг необходимых для этого письменных источников практически не расширился (за исключением находок берестяных грамот в Новгороде, которые мало могут помочь в данном случае), а нарастание источников археологических практически не смогло изменить научные взгляды на время возникновения и особенности развития землевладения бояр.

Археологи расходятся во мнении по поводу времени рождения боярского землевладения на Руси. Еще в конце 1940-х гг. Б.А. Рыбаков в классическом труде «Древности Чернигова» решительно утверждал, что к началу X в. по крайней мере в Черниговской земле вассалитет без земельных пожалований князей дружинникам и боярам отошел в прошлое, следовательно, подобные пожалования в X в. уже имели место. Напротив, через десять с лишним лет после этого В.В. Седов утверждает, что время возникновения феодальных укрепленных усадеб как центров земельных имений приходится на конец XI - начало XII в.

Подобное расхождение в определении времени возникновения боярского землевладения нельзя объяснить лишь неравномерностью развития процессов феодализации на огромном пространстве Восточной Европы (фактор сам по себе в истории средневековья чрезвычайно важный!) или различной методикой исследования названных и многих других археологов. Вероятно, речь может идти об определенной ограниченности возможностей археологии в решении многих вопросов истории социально-экономической. Поэтому историку ничего больше не остается, как обратиться к традиционным для него письменным источникам.

За минувшие со времени классического труда Л.В. Черепнина четверть столетия по-прежнему остаются хрестоматийными его следующие слова: «Показательно, что в Краткой редакции Русской Правды данных о боярском землевладении нет, и только в Пространной редакции (складывавшейся в конце XI-XII вв.) мы находим сведения о "тивуне боярске" (ст. 1), "боярске рядовиче" (ст. 14), "боярстиих холопях" (ст. 46), "боярьстей заднице" (ст. 91)».

Однако в одной из предыдущих работ, специально посвященной Русской Правде, этот же историк писал: «Длительный процесс сложения текста Русской Правды завершился к началу XIII в. созданием в Новгороде Пространной редакции памятника. Это произошло, как можно думать, после восстания 1209 г.» При этом ученый сослался на аналогичную мысль М.Н. Тихомирова. Тезис относительно создания Пространной редакции Русской Правды в начале XIII в. общепринят в современной историографии. Следовательно, в случае с датированием начал боярского землевладения главный памятник древнерусского законодательства не может помочь. Он лишь зафиксировал его существование в первые годы XIII в.

Обычно при использовании Русской Правды в штудировании социально-экономических процессов в восточнославянском государстве исследователи не принимали во внимание то важное и, кажется, несомненное обстоятельство, что этот правовой кодекс отражал не только - а может быть, не столько! - реалии древнерусской жизни, сколько идеальные нормы, к которым, по замыслу составителей Правды, следовало стремиться верхушке общества и которых должны были безусловно придерживаться все его члены. Поэтому сама по себе фиксация той или иной правовой нормы в Русской Правде вовсе не означала ее распространенности в обществе. На мой взгляд, доказательными те или иные статьи упомянутого памятника станут разве что при подтверждении их другими письменными источниками, прежде всего летописями.

В связи с этим слишком оптимистичным выглядит вывод Б.А. Рыбакова, будто бы Пространная редакция Русской Правды отражает «не только княжеские, но и боярские интересы. Феодальный замок и феодальная вотчина в целом очень рельефно выступают в этом законодательстве». В действительности же только в отдельных статьях Пространственной редакции мимоходом упоминаются боярские чиновники и зависимые от бояр люди.

Как это ни выглядит странным, сведения о боярском землевладении не часто попадаются в летописях, - при том, что, рассуждая логически, оно должно было быть распространенным явлением, по крайней мере - с началом удельной раздробленности на Руси. Одинокий рассказ «Повести временных лет» конца XI в. (1096) о том, что сын Владимира Мономаха Мстислав, прекратив на время военные действия против Олега Святославича, «распусти дружину по селам», Л.В. Черепнин толковал как свидетельство существования собственных сел у дружинников (безусловно, старших) Мстислава, тогда как В.Т. Пашуто видел в процитированном отрывке летописи лишь указание на то, что дружинников просто послали на прокорм в княжеские села.

И действительно, кормление в Древнерусском государстве было особенно распространено в X-XI вв. Подобные княжеские пожалования сводились к предоставлению вассалу доходов с села, города или земли - при том, что сами эти села, города и земли оставались в княжеской (государственной) собственности. Разделяю это мнение В.Т. Пашуто относительно смысла летописного рассказа 1096 г., потому что оно подтверждается контекстом самого сообщения о разведении князем своих дружинников по селам, очевидно, принадлежавшим самому Мстиславу, а также хронологией события - конец XI в., когда боярское или дружинное землевладение вряд ли могло уже существовать.

Более или менее систематические сведения о существовании земельной собственности у боярства начинаются в летописях с 40-х гг. XII в. - того времени, когда уже дала себя знать феодальная раздробленность, а бояре решительно выступают на политическую сцену. Вряд ли было случайным совпадение во времени этих трех явлений. Соответствующие тексты источников не раз уже рассматривались исследователями, что ввиду их немногочисленности было нетрудно сделать. Позволю и себе проанализировать некоторые из этих сведений.

В 1146 г. во время восстания против Ольговичей киевляне «разграбиша... дружины » Игоря и Всеволода и «села и скоты взяша именья много в домех и монастырях». Под 1150 г. в той же Киевской летописи рассказывается, как дружинники киевского князя Изяслава Мстиславича жаловались ему на трудности войны с его дядей и соперником Юрием Долгоруким. «Изяслав же рече дружине своей: "Вы есте по мне из Рускые земли вышли, своих сел и своих жизний (имущества. - Н.К. ) лишились"» и пообещал либо сложить голову, либо вернуть свою отчину и «вашю всю жизнь». А под 1177 г. Северорусский летописец рассказывает сначала о том, как войско Владимиро-Суздальского великого князя Всеволода Юрьевича «села болярьская взяша и кони и скот»; далее речь идет о том, что рязанский князь Глеб Ростиславич «села пожже боярьская». Количество летописных свидетельств в пользу существования боярского землевладения в XII в. можно увеличить, однако не намного.

Подобное, будто умышленное, умолчание летописцев о боярских имениях присуще и их рассказам о событиях первой трети XIII в., когда, судя по развитию событий и резко возросшей силы бояр в социально-политической жизни Руси, их земельные владения были большими и продолжали увеличиваться. Источники XIII в. не много могут сказать по этому поводу. Приведу, впрочем, несколько красноречивых свидетельств.

В 1209 г. в Новгороде Великом вспыхнул бунт против посадника Дмитрия и его приспешников и слуг. «И поидоша (новгородцы. - Н.К. ) на дворы их грабежом... Житье (имущество. - Н.К. ) их поимаша, а села их распродаша, и челядь , а скровища их изискаша...» Из этого текста становится известным, что новгородские бояре имели не то что феодально зависимых людей, но и рабов (челядь). В той же Новгородской первой летописи младшего извода под 1230 г. кратко сообщается, что сначала был убит боярин Семен Борисович и «дом его разграбиша весь, и села его», а далее были разграблены «Водовиков двор и села ». Немного далее этот источник упоминает новгородского посадника Водовика.

Галицко-Волынская летопись, сосредоточившая в первой своей части (до 1245 г. включительно) внимание на борьбе князей Даниила и Василько Романовичей с могущественным и мятежным галицким боярством, пишет исключительно о политической деятельности и заговорах великих бояр против сюзеренов и лишь в одиночных случаях упоминает о владениях этих феодалов. Рассказывая о борьбе Даниила за отвоевание Галича у бояр и венгерского войска в конце 1220-х гг., летописец сообщает: «Данил же взя двор Судиславль (главы боярской оппозиции. - Н.К. ), якоже вино, и овоща, и корма, и копий и стрел, пристраньно видити». Не может возникнуть сомнения в том, что все это богатство было накоплено благодаря крупным земельным владениям, даням с феодально зависимых от Судислава людей, сидевших на этих землях. Но сами земли Судислава в летописи не названы.

Галицкие бояре владели не только селами, но временами захватывали принадлежавшие верховному сюзерену города. В 1231 г. «Данил (Романович. - Н.К. ) же пойде со братом и со Олександром (белзским князем. - Н.К. ) Плесньску, и пришед взя и под Аръбузовичи (боярским родом. - Н.К .), и велик плен прия». А после того когда полчища Батыя разорили Галицкую землю, уничтожив многие тысячи людей и подорвав княжескую власть, местные бояре уже не удовлетворялись собственными владениями. Они посягнули на княжескую власть. С горечью галицкий книжник пишет, что «бояре же галичьстии Данила князем собе называху, а сами всю землю держаху. Доброслав же вокняжилъся бе» и, словно истинный князь, отдал в «держание» Коломыю своим вассалам Лазарю Домажиричу и Ивору Молибожичу.

Однако через четыре года Даниил Романович искоренил (вероятно, уничтожив глав и влиятельных членов враждебных ему родов) боярскую оппозицию в Галицкой земле. Но и тогда летописец почему-то не упоминает о неизбежных конфискациях князем боярских земельных владений!

По моему мнению, умолчание о боярских имениях в летописях может объясняться политической и жанровой спецификой самих этих источников. Ведь круг действующих лиц, постоянно упоминающихся на страницах летописей, очень и очень ограничен и определяется их принадлежностью к княжескому роду Ярославичей. Ярославичи, и только они, систематически выступают на страницах этих памятников средневековой письменности. Все прочие исторические персонажи, даже великие бояре, встречаются в рассказах летописцев попутно и случайно - лишь в связи с деятельностью их сюзеренов-князей. Так было в летописании и XI, и XII, и XIII вв.

Поэтому на основании ограниченности упоминаний о боярском землевладении в источниках эпохи удельной раздробленности не стоит, на мой взгляд, делать категорический вывод, будто бы оно было не типичным для Руси XII-XIII вв. Между тем подобные мысли неоднократно выражались в научной литературе. Например, В.Б. Кобрин писал: «Разумеется, эти вотчины были крайне немногочисленны, своего рода островки в море крестьянских общин». В этой цитате речь идет о Руси XII в. Но если принять на веру этот тезис, тогда теряются возможности сколько-нибудь удовлетворительного объяснения общественно-политической и экономической активности и могущества бояр, которые делаются особенно выразительными именно в XII в. В частности, как показано В.Л. Яниным, крупные успехи новгородского боярства в антикняжеской борьбе (начиная с рубежа XI и XII вв.) основывались исключительно на их богатейших вотчинах - другого фундамента боярского политического могущества в Новгороде и Новгородской земле просто не могло существовать.

Следовательно, невзирая на скромность отражения в письменных источниках боярского землевладения на Руси XII - первой трети XIII в., существуют основания считать его массовым и определяющим в экономике государства явлением. Поэтому можно разделить оригинальную и образную характеристику социально-экономической структуры Древней Руси эпохи раздробленности: «Всю феодальную Русь мы должны представить себе как совокупность нескольких тысяч мелких и крупных феодальных вотчин: княжеских, боярских, монастырских, вотчин "молодшей дружины". Все они жили самостоятельной, экономически независимой друг от друга жизнью, представляя собой микроскопические государства, мало сцепленные друг с другом и в известной мере свободные от контроля государства».

Серьезным, пусть и литературно-полемическим доказательством быстрой эволюции боярского землевладения на Руси конца XII - начала XIII в. может быть творчество выдающегося древнерусского «диссидента» Даниила Заточника. Краткая редакция его «Слова» относится к концу XII в., а следующая, которую ученые для удобства назвали «Посланием», - к первым годам XIII в. Если «Слово» XII в. почти не упоминает боярские дворы и хозяйства, то «боярский двор» в «Послании» XIII в. выступает в тексте как существенное звено в жизненных несчастиях автора. Боярский двор, восклицает Заточник, несет человеку зло. Обращу внимание читателя на то, что в «Послании» Даниила Заточника боярские двор и владение выступают как обыкновенное, более того - обыденное явление. Следовательно, в их распространенности в начале XIII в. на Руси трудно сомневаться.

В источниках последней четверти XII в. феодальный класс, боярство и старшая дружина выглядит уже разделенным, дифференцированным в социальном и материальном отношениях: на «бояр думающих» и «мужей храборьствующих». К тем и другим обращается Игорь Святославич, попав в трудное положение во время своего прославленного в Киевской летописи и «Слове о полку Игореве» несчастливого похода в Половецкую степь. Но если подобная общественная и профессиональная дифференциация существовала в маленькой дружине удельного князька, то что уж говорить о намного больших социумах - боярстве и дружинах Киевской, Новгородской, Владимиро-Суздальской или Галицкой земель! Между разными группами боярства уже тогда существовала значительная разница в имущественном положении, а это может свидетельствовать, с одной стороны, о длительности процессов подобной поляризации, а с другой - о давности процесса генезиса и развития владетельного боярства в целом.

Мои многолетние исследования социально-экономической и политической истории Галицко-Волынской Руси XI-XIII вв. позволяют, кажется, бросить дополнительный свет на формирование боярского землевладения в западнорусских землях Древнерусского государства. Существующий сегодня фонд письменных и материальных источников не дает оснований для уверенного и однозначного ответа на ключевой вопрос: когда именно в Галицкой и Волынской землях складывались боярские земельные владения. Приходится обращаться к другому методу: пусть приблизительно, косвенными путями, определить время явной и откровенной активизации боярства как значительной политической силы. Такой политический подъем бояр мог произойти лишь на прочном фундаменте, именно тогда, когда феодалы сделались крупными землевладельцами, накопили богатства, завели ватаги вооруженных людей, временами меряясь силой со своими сюзеренами-князьями.

Воспользуюсь свидетельствами письменных источников по истории преимущественно галицкого боярства: и в XII, и, в особенности, XIII вв. оно намного активнее волынского участвовало в политической жизни своего княжества. По моему мнению, это объяснялось несколькими причинами, среди которых главными были, вероятно, особенности происхождения и формирования сословия галицких крупных феодалов и связанная с ним специфика возникновения их землевладения в соединении с традиционной слабостью центральной власти в Галицком княжестве.

Киевская летопись 40-х-начала 50-х гг. XII в., в которой, по мнению многих ученых, использованы галицкие источники, обошла вниманием какую бы то ни было роль бояр в политических делах Галицкого княжества, тогда только возникшего. Все вопросы внутренней и внешней жизни будто бы единолично решал его основатель, князь Володимирко Володаревич, - по крайней мере, летописец ни разу не называет рядом с ним его «мужей» - бояр.

Совсем иначе описывает киевский книжник правление в Галицком княжестве с 1152 г. сына и преемника Володимирко Ярослава. Если буквально следовать за летописцем, то боярство вдруг резко и неожиданно появляется на поверхности политической жизни княжества. На следующий день после внезапной смерти отца Ярослав возвращает с дороги грубо выгнанного Володимирко Володаревичем посла великого князя киевского Изяслава Мстиславича - Петра. «И види (Петр. - Н.К. ) Ярослава седяща на отни месте... такоже и вси мужи его ». Эти «мужи галичьстии» едва ли не молниеносно овладевают политической властью в Галицком княжестве и берут верх над самим князем Ярославом.

Уже в следующем, 1153 г. во время нападения Изяслава Мстиславича на Галицкую землю, «Галичьскии же мужи почаша молвити князю своему Ярославу: "Ты еси молод, а поеди прочь и нас позоруй (на нас посмотри. - Н.К. ), како ны будеть отець твой кормил и любил , а хочем за отца твоего честь и за твою головы своя сложити"».

Эти слова летописи не дают оснований сомневаться в том, что на середину XII в. в Галицком княжестве сформировалась могущественная земельная аристократия. Вторая из приведенных цитат позволяет понять не только статус и политически-военный вес крупных феодалов в княжестве, но и констатировать там наличие отношений сюзеренитета-вассалитета (пусть и весьма своеобразных по характеру); уже первого галицкого князя Володимирко окружали «галичьскии мужи», которых государь, согласно их уверениям, «кормил и любил».

Древнерусский термин «кормление» не раз был предметом дискуссий в науке. М.Н. Тихомиров рассматривал «кормленщиков» как своеобразных древнерусских помещиков, получавших землю в компенсацию за службу сюзерену. Ему возражал Л.В. Черепнин, считая, что в приведенных М.Н. Тихомировым текстах источников с упоминаниями «кормления хлебом» (статья 111 Пространной редакции Русской Правды и др.) это выражение означает вовсе не предоставление сюзереном земель вассалу, но лишь пожалование права на «держание» городов и волостей и получение с них даней и повинностей.

Как мне кажется, мнение Л.В. Черепнина относительно содержания термина «кормление» находит подтверждение в Галицко-Волынской летописи. В середине 30-х гг. XIII в. Даниил Романович «прия землю Галичьскую и розда городы бояром и воеводам, и беаше корма у них много ». А после «Побоища Батыева», завоевания и разорения монголо-татарами Руси, князь Даниил послал своего стольника Якова к великому боярину Доброславу, самовольно захватившему было власть в Галицкой земле, с повелением: «Черниговьских бояр не велех ти, Доброславе, принимати, но дати волости галичким ».

Исследование проблем возникновения и эволюции, характера и форм боярского землевладения на Руси усложняется не только бедностью источников, но и спецификой, неоднозначностью феодальной собственности на землю в средневековом мире. Ее размеры и правовые рамки были весьма приблизительными, а известия источников об этом обычно невыразительны и оставляют возможности различного их толкования. Согласно наблюдениям известного медиевиста, феодальная земельная собственность в средневековье могла иметь и точные рамки, и конкретные масштабы, но вовсе не обязательно. Так, сюзерен мог оставить за собой часть феодальной ренты с владения, пожалованного им вассалу, а тот, в свою очередь, мог получить как феод, т. е. «держание» (условное владение), землю с крестьянами от другого сеньора, следовательно, «держал» земли сразу у двух или даже больше сюзеренов.

Стремительное в ряде древнерусских земель, в частности Галицкой, Новгородской и Суздальской, возникновение и возрастание крупного землевладения в боярской среде ставит, естественно, вопрос о его источниках. Мнения историков на этот счет расходятся. Приведу лишь несколько, принадлежащих наиболее известным исследователям нашего столетия.

М.Н. Покровский считал одним из главных факторов формирования таких владений пожалование населенной земли в вотчину сюзереном. Экспроприация феодалами общинных земель сыграла, на его взгляд, второстепенную роль. Напротив, захват социальной верхушкой ранее свободных земель и порабощение самих общинников В.Д. Королюк рассматривал как решающий фактор в становлении и развитии феодального землевладения. Как думает В.Л. Янин, в специфических условиях социально-экономической эволюции Новгородской земли главным путем развития феодальной собственности была покупка земли феодалами у общинников, особенно распространившаяся в XII и XIII вв. Но подобный способ создания феодальной земельной собственности никак нельзя распространить на другие русские земли, по крайней мере - на южнорусские: Киевскую, Черниговскую, Галицкую, Волынскую. Памятники письменности не упоминают об этом, а пренебрежение общественным мнением, своеволие, заносчивость, жестокость и жадность многих представителей боярства делают сомнительным этот путь вообще.

Существует еще одно объяснение источников происхождения феодальной земельной собственности. Б.А. Рыбаков считает вотчину первичным звеном феодализма - и находит ее корни в собственности древней племенной знати, превратившейся в процессе развития феодализма в вотчинников. «К этому можно прибавить, - замечает он, - некоторое количество захватов и бенефициальных пожалований со стороны высшей княжеской власти и ее дружинников».

Считаю теоретически неверными и исторически наивными попытки некоторых ученых открыть какую-то универсальную или даже единственную причину, вызвавшую к жизни крупное феодальное, в частности боярское землевладение. Однако в отношении Киевской, Галицкой и, в меньшей мере, Волынской земель предложенный Б.А. Рыбаковым путь представляется не только вероятным, но и одним из главных. Потому что иначе не существует возможности объяснить факт поразительно быстрого возникновения и неимоверного усиления прослойки крупных феодалов в Галицком княжестве сразу же после его создания: они могли выйти только непосредственно из племенной знати.

Ведь уже при первом своем появлении на исторической арене - в летописных упоминаниях 1152-1153 гг. - галицкие бояре выступают сплоченной и могущественной силой, в чем можно усмотреть пусть и косвенное доказательство того, что у них были крепкие корни, владения и богатства уже в то время, когда Галицкое княжество еще только формировалось. Сын основателя княжества Володимирко Володаревича князь Ярослав, уважаемый повсеместно в средневековом мире, шага не смел ступить внутри собственной земли без согласия своих «передних мужей» - бояр. А несмелые попытки его сына Владимира избавиться от унизительной боярской опеки привели к изгнанию его из княжества. Не удалось усмирить боярскую оппозицию в Галицком княжестве и Роману Мстиславичу, творцу великого княжества Галицко-Волынского.

Много лет назад мной был рассмотрен феномен слишком медленного (в сравнении с прочими южно-русскими землями) развития процессов городообразования в Галицком княжестве второй половины XII в. Долгое время в этом регионе не возникали новые города. Это может свидетельствовать лишь об одном: центральная власть вяло осваивала земли нового княжества, созданного Володимирко в 1141 г. Вероятно, у нее для этого просто не хватало сил. Нет оснований не соглашаться с тезисом, согласно которому «государственность в ее четкой форме возникает лишь тогда, когда сложится более или менее значительное количество подобных (городских. - Н.К. ) центров, используемых для утверждения власти над аморфной массой общинников».

Слабость центральной власти, поздняя и вовсе недостаточная централизация княжества, которой ожесточенно сопротивлялось боярство, наконец, замедленность процессов городообразования - все это стало весомыми причинами запоздалого складывания государственной территории Галицкой земли. Она формируется только со второй половины XII в., тогда как соседняя Волынская - ста годами ранее. Новый княжеский город Галич (вряд ли он мог возникнуть ранее рубежа XI и XII вв.) начал развиваться с 40-х гг. XII в. исключительно быстро. Его консолидирующее влияние, экономическое и социально-политическое, было безусловно значительным, хотя и неминуемо ослабевало как на периферии княжества, так и в непосредственной близости от стольного града: в вотчинах крупных, фактически не подвластных князю бояр и их вассалов (дружинников, чиновников и др.). Образно говоря, самого Галича оказалось недостаточно для создания действительно централизованного государственного объединения.

В связи с этим встаёт и другой важный вопрос, характеризующий социальные отношения Киевского государ­ства, - вопрос о значении рабства в его хозяйственной системе.

В условиях частых войн дофеодального периода князья и их дружинники «ополонялись челядью», захватывали в плен население и превращали его в рабов. В результате прямого и насильственного захвата в рабство возникла и получила широ­кое распространение варяжская торговля этой заполонённой челядью. Экономической формой рабовладения была продажа раба как товара, а не использование его как орудия произ­водства.

Однако наличие значительного количества рабов в руках владетельных классов - князей, дружинников, бояр - сы­грало большую роль в дальнейшем развитии и организации крупного владельческого хозяйства. Рабовладельческое хо­зяйство господствующих классов, князей и бояр, получает более или менее распространённые формы (не считая первобытного рабства) примерно с X-XI вв., когда прежние варяжские работорговцы сливаются с высшим землевладельческим, княжеско-дружинным и боярским классом.

Труд рабов, лишённых личной свободы, являлся, по-видимому, первым видом принудительного труда, на котором осно­вывалось хозяйство князей и дружинников-землевладельцев. Рабы наряду с другим имуществом - золотом, припасами, скотом - являлись собственностью княжеского и боярского хозяйства. Они же были первоначально его главной рабочей силой.

Но не всё завоёванное население обращалось в рабство. Князья и бояре-землевладельцы стали вести своё хозяйство не только трудом рабов, но и трудом других групп зависимого от них населения. По степени зависимости здесь были наиболее близкие к рабству «обельные» (полные) холопы, «холопы-страд­ники», обрабатывавшие, как рабы, боярскую землю, холопы «по ряду», т. е. добровольно поступавшие на службу и отказы­вавшиеся от личной свободы, и, наконец, различные виды полу­свободного населения - закупы, изорники, смерды и пр. Все эти группы трудящихся составляли обширное население княже­ских и боярских сёл и деревень под общим именем «челядь», в состав которой входили, следовательно, как свободные, так и несвободные группы населения.

Поэтому, например, в «Русской Правде» имеется много статей, касающихся рабов, их положения, взаимоотношений их с владельцами, их ответственности и пр.; она же упоминает о рабах-холопах «либо княжи, либо боярскыи, либо черньцевы», т. е. не только о княжеских и боярских, но и о монастырских. В памятниках XI-XII вв. всё чаще начинают появляться из­вестия о княжеских и боярских сёлах и имениях и упоминания о рабах, холопах и челяди. При переходе сёл по завещанию род­ственникам или монастырям почти всегда добавляется «и с че­лядью». При военных нападениях да сёла указывается: «а села их распродаша и челядь». У черниговского князя Свято­слава было «челяди 7 сот».

При нечёткости определения памятниками правового и эко­номического положения холопа, обельного холопа, рядовича, челяди и других категорий зависимого населения княжеских и боярских сёл содержание этих терминов является до сих пор спорным в нашей исторической литературе. Но всё же можно заключить, что уже в X-XI вв. кроме полных холопов-рабов среди трудящегося населения княжеских и боярских сёл и деревень имелись многочисленные группы зависимого населе­ния, правовое и социальное положение которых с течением вре­мени стало значительно меняться.

Причина этих перемен заключалась в том, что с развитием феодальных отношений изменилась форма использования раб­ского труда. С тех пор как раб перестал быть только товаром для работорговца, а труд его стал применяться в хозяйстве, изменилось и положение раба, превратившегося из военной добычи-товара в «орудие производства».

В период разложения первобытнообщинного строя главным источником возникновения рабства у русских славян являлось завоевание, плен. В «Русской Правде» не упоминается (хотя в то время, конечно, ещё существует) этот обычный и древний способ возникновения рабства. Но кроме завоевания возни­кают и другие формы установления личной, а вместе с тем и экономической зависимости людей. В «Русской Правде» гово­рится о рабстве по рождению («от челяди плод или от скота»), от брака с рабом и в результате плена, а также есть указания на чисто экономические причины возникновения рабства: зло­стная несостоятельность и растрата чужого имущества, при

которой кредитор получал право продать должника «на торгу», продажа себя в «обельные» (полные) холопы и, наконец, «тивуньство без ряду», т. е. поступление на службу тиуном или ключником без ряду. Закуп, бежавший с участка господина, становился рабом 3 . Но и этим не ограничивались случаи возник­новения рабства - холопства. Так, иногда оно возникало, например, при голодовках, когда родители отдавали даром в холопы своих детей («дети свое даяхуть одьрен»).

Из приведённых примеров видно, что экономической причи­ной возникновения «обельного», полного холопства, личного рабства, является уже не только «полон» свободного обитателя завоёванной земли, но и отдача себя в холопство за долг, по экономической нужде, за деньги, за службу.

Таким образом, наряду с внеэкономическим путём устано­вления рабства через пленение и завоевание (путём, который сохранял свою силу ещё и в XVI в.) появляется новый путь экономического принуждения и зависимости.

Но всё же даже и в период своего расцвета в Киевской Руси X-XI вв., когда существовали отдельные княжеские сёла с сотнями рабов, рабовладельческое хозяйство не достигло такого развития, чтобы определять собой всю хозяйственную систему как законченную «рабовладельческую формацию». Рабы принадлежали главным образом высшим княжеско-боярским классам. Но и крупные привилегированные землевладельцы уже к XI в. стали переводить своих холопов и рабов на земель­ные участки, в качестве крепостных, наподобие колонов на Западе, т. е. стали переходить от рабовладельческого хозяйства к феодально-крепостному. У средних же владельцев и в других землях рабов почти не было. Например, в Новгородской земле рабство не получило большого развития. Историк Никитский указывает, что, судя по летописным известиям, например у Варлама Хутынского, новгородского землевладельца средней руки, число челяди ограничивалось всего несколькими рабами; у другого новгородца, Астафия, довольно богатого землевла­дельца, челяди было всего 18 семей. Даже допуская, что эти факты несколько отрывочны и, быть может, единичны, надо отметить, что у нас нет указаний на существование в Новгород­ской земле крупного рабовладельческого хозяйства с несколь­кими сотнями рабов, как это было в Киеве. Рабство сыграло в древней Руси, в особенности в киевский период, большую роль, но всё же недоразвилось до особой «рабо­владельческой формации» Ч Славяне Киевской Руси подобно древним германцам, как их характеризует Энгельс, «...не до­вели у себя рабства до его высшего развития, ни до античного трудового рабства, ни до восточного домашнего рабства...». В процессе феодализации решающим моментом является возникновение частного землевладения и экспроприация мел­кого земледельца, превращение его в феодального «держателя» частновладельческой земли и эксплуатация его на основе эко­номического или внеэкономического принуждения.

Дальше X века известия о частных владениях не идут. Единственный источник, который поставляет их нам, - По­весть временных лет. Но ее сообщения давно заподозрены в легендарности, 2 и это - не единственная сложность, встающая перед исследователем, ибо помимо «сказочности», они чрез­вычайно немногочисленны и крайне лапидарны. Тут раскры­вается главная особенность летописи как исторического ис­точника, односторонне освещающего прошлое, озабоченного больше межкняжескими и внешнеполитическими происшест­виями, нежели внутренними явлениями социально-эко­номического порядка.

1 Заметим, что еще А.А.Потебня настаивал на понимании термина «село» только в смысле участка возделанной земли. Но здесь он допустил некоторую односторонность (А.А.Потебня. Этимологические заметки. Варшава. 1891). Более правильными представляются суждения А.Л.Ефименко. Она писала: «Село или деревня вначале непременно обхва­тывает совокупность земли и двора или дворов и это сложное понятие лишь позже дифференцируется на два отдельных понятия - населенного места и земли». - А.Я.Ефименко. Исследования народной жизни, вып. I. М., 1884, стр. 231.

2 См.: С.В.Бахрушин. Некоторые вопросы истории Киевской Руси. «Историк-марксист», 1937, № 3, стр. 169.

В новейшей историографии в качестве классических при­меров княжеского землевладения на Руси X в. фигурируют села Ольжичи и Будутино, принадлежавшие Ольге, Берестово - Владимиру Святославичу, Ракома под Новгоро- м _ Ярославу Мудрому. 1 Ради осторожности из этого, ска­жем прямо небогатого, перечня следовало бы исключить два названия - Ракому и Берестово. Повесть временных лет Ра-кому селом не именует, а только указывает: «Вставше новго-родци, избиша варяги во дворе Поромони. И разгневася Яро­слав, и шед на Роком, седе въ дворе». 2 Берестово хотя и назы­вается «сельцом», но говорить о нем как о чисто хозяйствен­ном заведении нет оснований. Оно напоминает загородную резиденцию киевского князя. Владимир часто сиживал там, разгонял скуку с наложницами, здесь и умер. Особенно ярко политическая роль Берестова изображена в описаниях ссоры

1 Б.Д.Греков. Киевская Русь. М.-Л., 1939, стр.81-82; Его же. Киевская Русь. Госполитиздат, 1953, стр.136-137; Его же. Крестьяне на Руси, кн.1, М., 1952, стр.104; Очерки истории СССР. Период феодализма IX - XV вв. ч.1. М., 1953, стр.63; С.В.Юшков. Очерки по истории феодализма в Киев­ской Руси. М.-Л., 1939, стр. 45; В.В.Мавродин. Образование Древнерусско­го государства. Л., 1945, стр.160; М.Н.Тихомиров. Крестьянские и город­ские восстания на Руси XI-XIII вв. М., 1955, стр.16, 31; А.А.Зимин. Фео­дальная государственность и Русская Правда. «Исторические записки», т. 76. 1965, стр. 244.

2 ПВЛ, ч. I, стр. 95. Полное единодушие с Повестью проявляют и дру­гие летописи (Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов М.-Л., 1950, стр.174; Полное собрание русских летописей, т. 25. Москов­ский летописный свод конца XV века. М.-Л. 1949, стр.372; Полное собра­ние русских летописей, т.9 - 10. Патриаршая, или Никоновская, летопись. М., 1965, стр.74). Не случайно Н.П.Барсов понимал под Ракомой загород­ный княжеский двор Ярослава, на месте которого впоследствии выросла Деревня Ракома. - Н.П.Барсов. Очерки русской исторической географии. Варшава. 1885, стр. 203 - 204. Предположение Н.П.Барсова весьма прав­доподобно, поскольку из летописи узнаем о существовании загородных княжеских дворов: «...и бе вне града двор другый...»; «Ольга же повеле ископати яму велику и глубоку на дворе теремстем, вне града». - ПВЛ, ч. тр. 40, 41.

Ярославичей, закончившейся изгнанием Изяслава из Киева-«Изиде Изяслав ис Кыева, Святослав же и Всеволод внидоста в Киев, месяца марта 22, и седоста на столе на Берестовомь, преступивша заповедь отню» 1 . Следовательно, вокняжиться в Киеве или Берестове - одно и то же.

Итак, из всей номенклатуры княжеских сел остаются два - Ольжичи и Будутино, соединяемые с хозяйственной деятель­ностью Ольги. Куда были направлены хозяйственные интере­сы вдовствующей княгини? Раскроем летопись: «Иде Вольга Новугороду, и устави по Мьсте повосты и дани и по Лузе об­роки и дани; и ловища ея суть по всей земли, знаменья и места и повосты, и сани ее стоять в Плескове и до cere дне, и по Днепру перевесища и по Десне, и есть село ее Ольжичи и до­селе». Оставив в стороне упорядочение взимания даней, предпринятое Ольгой, видим, что поиски и эксплуатация про­мысловых угодий заботят княгиню. Освоение их происходит не только в результате вольного захвата земельных массивов, но и устройства сел: Ольжичи, как явствует из текста, стало одним из таких хозяйственных мест, которое стягивало в еди­ном промысловом комплексе заведенные перевесища. Если вслед за С.В.Бахрушиным под «знаменьями» понимать борт­ные угодья, 3 можно с уверенностью сказать, что охота на пушного зверя и пернатую дичь, добыча меда и воска - вот в чем смысл предпринимательства Ольги.

Недаром перевесища находились также под Киевом: «...а двор княжь бяше в городе, идеже есть ныне двор Вороти-ел авль и Чюдин, а перевесище бе вне града». 4

Князья ревниво относились к своим охотничьим загонам, оберегая их от вторжения посторонних. «Лов деюще Свенал-дичю, именем Лют, - рассказывает летописец, - исшед бо ис

1 ПВЛ, ч. I, стр. 121. 2 ПВЛ,ч. I, стр. 43.

3 С.В.Бахрушин. Некоторые вопросы истории Киевской Руси, стр. 168;

4 ПВЛ, ч. I, стр. 40.

Киева гна по звери в лесе. И узре и Олег, и рече: "Кто се о". И реша ему: "Свеналдичь". И заехав, уби и, бе бо ловы

деяОлег». 1

Охота на пушного зверя, добывание меда и воска, постав­ленные на уровень хозяйственного предпринимательства, в значительной мере, по-видимому, зависели от большого спро­са на эти важнейшие статьи древнерусского экспорта, испы­тываемого константинопольским рынком. Так устанавливает­ся влияние международной торговли на княжеское хозяйство

Кто жил в княжеских селах и были ли они укомплектова­ны постоянными жильцами, мы не знаем, источники молчат на сей счет. М.Н.Тихомиров допускает, что Ольжичи «было на­селено потомками покоренных древлян». 2 А наименование «Олжичи» - собственно те люди, которые принадлежали к че­ляди Ольги и по ее имени получили свое прозвище». 3 Сущест­вование на Руси X в. обширного корпуса челяди делает пред­положение М.Н.Тихомирова весьма правдоподобным.

Наличие в княжеском хозяйстве скотоводства незаметно. Конечно, лошади у князя и дружинников были. За княжеской конюшней присматривал целый штат конюхов во главе со «старейшиной». 4 Но конского поголовья явно не хватало. По словам императора Константина, «руссы стараются жить в мире с печенегами; они покупают быков, коней и овец и от этого живут и легче и привольнее...». 5 Примерно в этом же

1 Там же, стр. 53.

2 М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания на Руси XI - ХШ вв. М., 1955, стр. 31.

3 Там же. 4 ПВЛ, ч. I, стр. 29.

5 Константин Багрянородный. Об управлении государством. «Изв. ГАИМК», вып. 91. М.-Л., 1934, стр. 6.

смысле свидетельствуют арабские писатели. 1 Русские известия не противоречат иностранным источникам, оповещая потом­ков о мудрых рекомендациях Владимиру его думцев-епис­копов и старцев градских. «Рать многа, - рассуждали они, --оже вира, то на оружьи и на коних буди». 2 Слабое развитие скотоводства надо объяснять новизной княжеского землевла­дения, делавшего в X в. лишь первые шаги.

Аналогичное положение складывалось и с земледелием у князей, которое в изучаемое время едва зарождалось. Следует согласиться с идеей П.Г.Архангельского, С.В.Бахрушина, С.В.Вознесенского о доминирующем значении промыслов в хозяйственных предприятиях первых Рюриковичей. 3 Нельзя, однако, принять мотивировку этого факта, выдвигаемую С.В.Бахрушиным. Основная причина, по его мнению, состояла в том, что на протяжении X в., а тем более раньше, земледелие не играло первостепенной роли в экономике Древней Руси и только во второй половине XI в. оно приобретает ведущее значение. 4 Б.Д.Греков был полностью прав, когда отклонил эти суждения С.В.Бахрушина, хотя из признания земледельче­ского характера древнерусской экономики вовсе не следует, что вотчина с самого начала должна быть земледельческой. У Б.Д.Грекова, к сожалению, так и вышло: свои важные и плодо­творные наблюдения о господстве земледелия на Руси он ав­томатически перенес на владельческое, в частности княже-

1 А.П.Новосельцев. Восточные источники о восточных славянах и Ру­си VI - IX вв. В кн.: А.П.Новосельцев (и др.). Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965, стр. 388, 390.

2 ПВЛ, ч. I, стр. 87.

3 П.Г.Архангельский. Очерки по истории земельного строя России. Казань, 1920, стр. 20; С.В.Бахрушин. Некоторые вопросы истории Киев­ской Руси. «Историк-марксист», 1937, кн. 3, стр. 168; Его же. «Держава Рюриковичей». «Вестник древней истории», 1938, № 2, стр. 94; С.В.Вознесенский. К вопросу о феодализме в России. «Проблемы истории докапиталистических обществ», 1934, № 7 - 8, стр. 227.

4 С.В.Бахрушин. К вопросу о русском феодализме. «Книга и пролетар­ская революция», 1936, № 4, стр. 46; Его же. Некоторые вопросы, стр. 169.

хозяйство. «Я не могу здесь повторять того, что было с сказано выше в главе III (раздел о сельском хозяйстве и ельскохозяйственной технике в Древней Руси. - И.Ф.), но умаю, - писал Б.Д.Греков, - что тот, кто захочет поддер­жать мнение, высказанное моим критиком (С.В.Бахрушиным. - ИФ-)> должен опровергнуть сначала все собранные выше аргументы, а потом уже говорить о том, легендарны или неле­гендарны факты о селах X в.» 1 . Приглашая опровергнуть све­денные им факты о земледелии на Руси, Б.Д.Греков понимал колоссальную сложность, если не безнадежность, подобной затеи. Но для доказательств о промысловом направлении кня-жого хозяйства в X в. совсем не обязательно и даже бессмыс­ленно ревизовать представления, утверждающие господство земледелия в масштабе Древнерусского государства, так как это разные проблемы.

Согласно С.В.Юшкову, княжеский домен X в. - учереж-дение довольно устойчивое, прошедшее ряд этапов в своем развитии. Одной из начальных стадий образования домена он считает организацию княжеких сел. 2 Следующий шаг - появ­ление городов у князей на праве собственности. 3 «Можно, на­пример, думать, - поясняет С.В.Юшков, - что всякий город, строившийся по инициативе князя и на его средства, принад­лежал ему на особом праве». 4 Не касаясь пока существа во­проса, заметим, что такая последовательность в росте княже­ского «домена» противоречит источникам, которыми распола­гает историческая наука. По свидетельству автора Повести временных лет, к строительству городов приступил еще Олег: «Се же Олег нача городы ставите, и устави дани словеном,

1 Б.Д.Греков. Киевская Русь. М.-Л., 1939, стр. 76.

2 С.В.Юшков. Очерки по истории феодализма в Киевской Русв. М.-Л., 1939, стр. 45.

3 Там же, стр. 46 - 47. 4 Там же, стр. 46.

кривичем и мери...» 1 Градостроительство Олега начато в годы, когда княжеских сел и в помине нет. Олега потом копирует Владимир, ставя «городы по Десне, и по Востри, и по Трубе-жеви, и по Суле и по Стугне». 2 Столь же не оригинален был и Ярослав, начавший «ставите городы по Ръси».

Цель создания городов диктовалась потребностями оборо­ны Руси от внешних врагов, то и дело беспокоивших южные пределы молодого государства. «Се не добро, еже мал город около Киева», - роняет реплику Владимир. 4 Постройка горо­дов и заселение их лучшими мужами «от словен, и от кривичь, и от чюди, и от вятич» непосредственно вытекает из военных нужд: «...бе бо рать от печенег. И бе воюяся с ними и одолая им». 5 Закладка белгородских стен вызвана, по всему вероятию, теми же стратегическими планами: Белгород прикрывал Киев с юго-запада. Стал ли Белгород собственностью Владимира? Видимо, нет. Иначе трудно объяснить деятельность в нем ве­ча, несомненного признака городской свободы 6 и устроение белгородской епископии. 7

Побудительные причины строительства князьями городов С.В.Юшков понимал слишком упрощенно. «Если бы князья не имели возможности, - писал он, - эксплуатировать городское население своих городов гораздо интенсивнее, чем это было возможно в других городах, то им не было бы смысла их стро­ить и организовывать» 8 . Автор забывает об общественных функциях княжеской власти, важнейшая из которых состояла в военной защите русских земель. Города, вновь организуемые

1 ПВЛ, ч. I, стр. 20. ,

2 Там же, стр. 83.

3 Там же, стр. 101.

4 Там же, стр. 83.

5 Там же.

6 Там же, стр. 87.

7 См.: А.Н.Насонов. «Русская земля» и образование территории Древ­нерусского государства. М., 1951, стр. 32.

8 С.В.Юшков. Очерки..., стр. 47.

князьями, - это, в основном, не феодальные центры, «бурги», как полагает С.В.Юшков, 1 - а военные форты, отбивающие нападения извне.

Только по поводу Вышгорода сомнения, казалось бы, из­лишне: летопись без обиняков отдает его Ольге. «И възложи-ша на ня дань тяжку, - сообщает она, - 2 части дани идета Киеву, а третья Вышегороду к Ольге; бе бо Вышегород град Вользин». При всей своей выразительности данный отрывок все же молчит о главном - на каком праве город принадлежал Ольге. Утверждение о собственническом характере владения Вышгородом - не что иное, как интерпретация источника, а не прямое его показание. Но любая интерпретация претендо­вать на универсальность и всеобщую обязательность не мо­жет. Думается, что строить какие бы то ни было выводы, бази­руясь на одном приведенном тексте, рискованно. Другие же известия памятника о Вышгороде подают его в несколько ином свете, чем представляется С.В.Юшкову. Так, например, древнерусский Каин - Святополк, - помышляя о братоубий­стве, сначала заручается поддержкой вышгородских бояр, под которыми надо, вероятно, понимать верхний слой местно­го земства: «Святополк же приде ночью Вышегороду, отай призва Путшю и вышегородскые болярьце, и рече им: «При-яете ли ми всем сердцемь?» Рече же Путьша с вышегородьци: «Можем главы своя сложити за тя». 3 Особенно красноречивы те записи, которые показывают Вышгород в виде обычного княжеского стола наравне с городами вольными: «Седящю Святополку...Новгороде, сыну Изяславлю, Ярополку седящю Вышегороде, а Володимеру седящю Смолинске»; 4 «Мстисла-вичь Всеволод, внук Володимерь...приде к стрыеви своему

1 Там же, стр. 46. 2 ПВЛ, ч. I, стр. 43. 3 ПВЛ, ч. I, стр. 90.

4 Там же, стр. 132.

Ярополку Кыеву. И да ему Вышегород, и ту седе лето одино»; 1 «Гюргеви же послушавшю боляр, вывед из Вышегорода сьща своего Андрея и да и Вячеславу»; 2 «...вниде в Киев и седе на дедни и на отни столе. Тогды же сед, родая волости детем своим: Андрея посади Вышегороде, а Бориса Турове, а Глеба Переяславли, а Василкови вда Поросье». 3 Из всех этих фактов вытекает два возможных, но не одинаково убедительных вы­вода: 1) Вышгород, находясь первоначально в собственности у киевских князей, вскоре по каким-то причинам выпадает из княжеских владений и получает статус вольного города, вы­шедшего из домениального княжеского владения; 2) Вышго­род X в. и позже по положению своему ничем не отличался от других свободных городов Руси. Более правдоподобной пред­ставляется вторая версия, согласующаяся с наблюдениями А.Н.Насонова, который писал: «Вышгород XI - XII вв.возник не из княжеского села, как можно было бы думать, имея в ви­ду слова летописца «Ольгин град» (под 946 г.). В X - XI вв. это не село-замок, а город со своим городским управлением (начало XI в.), населенный (в X в.) теми самыми "руссами", которые ходят в полюдье, покупают однодеревки и отправля­ют их с товарами в Константинополь... Вышгород являлся цен­тром, подобным крупнейшим центрам тогдашней России».

Вспоминая о правительственной деятельности Владимира, древний книжник обобщал: «Бе бо Володимер любя дружину, и с ними думая о строи земленем, и о ратех, и о уставе земле-нем, и бе живя съ князи околними миром, съ Болеславом

Пядьскымъ, и съ Стефаном угрьскым, и съ Андрихомь Чешь-ским»- 1 А.А.Зимин, комментируя этот текст, пишет: «Итак, Владимир уже думает о "строе земленом", т.е. именно в его переломную эпоху князь и дружина все более и более оседают на землю. Летопись сохранила сведения о селах Владимира, в том числе Берестове. "Земляной устав" продолжал, очевидно, строительство княжеского хозяйства, начатое еще бабкой Вла­димира Ольгой». 2 По мысли Л.В.Черепнина, «устав земляной» Владимира продолжал ту же политическую линию, которую наметила своими «уставами» и «уроками» княгиня Ольга. Ее задачей являлось, во-первых, укрепление власти над общин­никами-данниками, живущими на земле, считавшейся верхов­ной собственностью киевских князей; во-вторых, устройство вотчинного хозяйства на земле, перешедшей в дворцовую княжескую собственность». 3 Но есть более удачные, на наш взгляд, объяснения, обращающие думы Владимира к задачам общегосударственного значения. 4

Итак, в Древней Руси X в. домен обнаружить не удается, если под ним понимать больших масштабов княжеское хозяй­ство. В руках князей всего лишь несколько сел, заводившихся с промысловыми целями. Князь и дружина еще далеки от того, чтобы почувствовать тягу к земле, она пока остается вне сфе­ры их притязаний. В XI в. княжеское хозяйство несколько расширяется и перестраивается.

Следить за развитием хозяйства у князей XI в. значительно легче, чем в предшествующую пору, так как количество ис-

1 Полное собрание русских летописей, т. 1. Лаврентьевская летопись и Суздальская летопись по Академическому списку. М, 1962, стб. 304 - 305 (Далее - ПСРЛ, т. 1).

2 Там же, стб. 326.

3 Там же, стб. 345.

4 А.Н.Насонов. «Русская земля» ..., стр. 53 - 54; с А.Н.Насоновым в данной связи полемизировал М.Н.Тихомиров. Но его контраргументы нельзя признать удачными. См.: М.Н.Тихомиров. Древнерусские города. М., 1956, стр. 294-296.

1 ПВЛ, ч. I, стр. 86.

2 А.А.Зимин. Феодальная государственность и Русская Правда. «Исто­рические записки», т. 76, 1965, стр. 244.

3 Л.В.Черепнин. Общественно-политические отношения в Древней Ру­си и Русская Правда. В кн.: А.П.Новосельцев (и др.). Древнерусское госу­дарство и его международное значение. М., 1965, стр. 154.

4 См.: Н.Дювернуа. Источники права и суд в Древней России. Опыты по истории русского гражданского права. М., 1869, стр. 117; С.В.Бахру­шин. «Держава Рюриковичей». «Вестник древней истории», 1938, № 2, стр. 96.

точников заметно увеличивается, они становятся полнее, раз­нообразнее. Из всех источников первое слово, конечно, нужно дать Краткой Правде в той ее части, которая именуется «Правдой Ярославичей». Естественно, что Б.Д.Греков княже­скую вотчину XI в. воссоздал главным образом по материалам Правды Ярославичей. 1 Признавая за Правдой Ярославичей особое значение при исследовании вотчинного хозяйства XI в., приходится все же с самого начала поставить вопрос о пределах пользования памятником, т.е. проверить его потен­циальные возможности. Б.Д.Греков это, к сожалению, не про­делал.

Определяя состав и происхождение Краткой редакции Русской Правды, И.А.Стратонов когда-то верил, что она меха­нически объединила вполне самостоятельные памятники, дей­ствовавшие в судебной практике, подобно различным актам, дополняющим друг друга. 2 Объединение разношерстных до­кументов «произошло на почве уже летописи, а сводчиками являлись авторы летописных сводов». 3 Современное источни­коведение пришло к иным результатам. В отношении Правды сыновей Ярослава установлено, что она «в первоначальном виде до нас не дошла». 4 Краткая Правда синтезировала зако­нодательные документы, составленные Ярославом и его сы­новьями. Крупнейший знаток Русской Правды М.Н.Тихо­миров отмечает: «Дошедшие до нас тексты Краткой Правда являются, несомненно, цельным памятником». 5 «Для того, чтобы разделить Краткую Правду на два различных докумен-

Продолжает М.Н.Тихомиров, - надо иметь уверенность в том что мы имеем в ней обычный сборник, в который были вписаны два памятника, лишь механически соединенные вме­сте Но как раз эта мысль и не может быть доказана, так как есть все основания думать, что дошедший до нас текст Крат­кой Правды представляет сборник, положивший в свое осно­вание несколько источников, которые соединены в один па­мятник после соответствующей переработки и редакционных изменений». 1 Еще один крупнейший исследователь Русской Правды С.В.Юшков считал: «Правда Ярослава вместе с но­веллами Ярослава и Правда Ярославичей с новеллами Яросла­вичей существовали самостоятельно. Вероятно, наблюдались противоречия между их нормами или во всяком случае суще­ствовали различия в формулировках отдельных норм. Естест­венно, что в конце концов возникла настоятельная необходи­мость в объединении этих двух основных пластов, норм Рус­ской Правды. Была составлена так называемая Краткая Прав­да». 2

Выработанный метод позволил разобраться в некоторых парадоксах уже внутри самой Правда Ярославичей. Замечено, в частности, что «раздел Краткой Правды, включающий ста­тьи 29 - 40, довольно сложен по своему составу». Таким об­разом, Правда Ярославичей распадается как бы на две части, из которых первая, собственно, и была плодом законодатель­ства детей Ярослава. Она завершалась постановлением о пе­нях за скот, т.е. ст. 28. 4 После ст.28 «начинается новая часть Краткой Правды, позже присоединенная к Правде Ярослави­чей». Так выявляются дополнительные статьи, первоначально

1 Б.Д.Греков. Киевская Русь. М., 1953, стр. 143 - 149.

2 И.А.Стратонов. К вопросу о составе и происхождении Краткой ре­дакции Русской Правды. «Изв. Общества археологии, истории и этногра­фии при Казанском университете», т. XXX, вып. 4. Казань, 1920, стр. 405.

3 Там же, стр. 413.

4 А.А.Зимин. К истории текста Краткой редакции Русской Правды. - «Тр. Московского гос. истор.-архивн. ин-та», т. 7, 1954, стр. 182.

5 М.Н.Тихомиров. Исследование о Русской Правде. Происхождение текстов. М.-Л., 1941, стр. 44.

1 Там же, стр. 45.

2 С.В.Юшков. Русская Правда. Происхождение, источники, ее значе­ние. М, 1950, стр. 343.

3 А.С.Орешников. К вопросу о составе Краткой Правды. - «Лингвис­тическое источниковедение». М., 1963, стр. 129.

4 М.Н.Тихомиров. Исследование о Русской Правде, стр. 66. Там же, стр. 67.

не связанные «с тем письменным памятником, который по существу и должен называться Правдой Ярославичей». 1 Это - последний пункт нашего совместного пути с М.Н.Тихомиро­вым. Дальше автор приходит к заключению, с которым трудно согласиться: Правда Ярославичей якобы дополнялась «статья­ми определенного направления, составленными в защиту кня­жеских интересов». 2

В нашей исторической литературе укрепилось какое-то однобокое представление о древнем русском законодательст­ве, придающее исключительные способности вотчинникам влиять на складывание норм права. Вместо живой картины со всеми ее противоречиями, замедлением, остановками, движе­нием вспять, осложняющими поступательное развитие обще­ства, подается скучный график, кривая которого однообразно ползет вверх, где от избытка феодальных испарений свобод­ному крестьянину-общиннику прямо-таки нечем дышать. Не снижаем ли мы воздействие трудовых масс на судьбы нашей истории, когда отдаем их на откуп произвольным выходкам власть имущих? В обществе, еще не завершившем процесс становления феодализма (а таким обществом и выступает Русь X-XI вв. в новейших исследованиях), «господствующий класс» не имеет достаточных средств для реализации в полном объеме своекорыстных планов и вынужден прибегать к осоз­нанным и неосознанным компромиссам как в законодательст­ве, так и в повседневной политике.

Узаконения, следующие за 28 статьей Краткой Правды, связывать только с княжескими интересами, не прибегая при этом к натяжкам, невозможно. Так, ст. 30 о «кровавом муже» с княжеским хозяйством ничего общего не имеет. Нельзя в статьях 29, 34 - 40 усматривать только княжеские прерогати­вы, они могли относиться ко многим лицам. Сопоставление ст.28 со статьями 31 и 40 показывает различие сфер их приме-

1 Там же, стр. 68.

2 Там же, стр. 69.

нения: в первом случае - это княжеский двор, во втором - любое другое хозяйство. Б.Д.Греков поставил ст.34 среди тех, которые охраняют домен князя. Довод один - высокий штраф за нарушение межи. «Столь высокий штраф, - читаем у него, - едва ли может относиться к крестьянской меже (за кражу княжеского коня - 3 гривны, за "княжую борть" - 3 гривны). У нас есть основания признать в княжеской вотчине наличие княжеской пашни». 1 Конечно, у нас есть все данные говорить о княжеской пашне в Правде Ярославичей, но доста­точно ли оснований придавать столь решающее значение вы­соте штрафа? Сам Б.Д.Греков чувствовал зыбкость почвы, на какую стал. «Вообще исходить из штрафной сетки, - писал он, - применяемой к различным группам населения для опре­деления социального положения различных категорий населе­ния, - неосторожно». 2 Разумеется, речь тут идет об ином предмете. Но сюжеты так близки!

Итак, для реконструкции княжеской вотчины, отраженной Правдой в Краткой редакции, придется ограничиться статьями 19 - 28, 32, 33, т.е. тем материалом, который законодателем поставлен в прямую связь с частновладельческими интересами древнерусского княжья.

Каким застаем мы княжеское хозяйство у Ярославичей? За минувшее столетие оно заметно выросло и усложнилось. Ум-

1 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 145.

2 Там же, стр. 192.

3 Е.Д.Романова в этой связи имела все основания сказать: «Ничем не подкреплено представление, что охотничий пес, водоплавающая птица и т.д. - все это собственность лишь княжеского хозяйства. Нет и достаточ­ных данных о том, что ст.28(?) охраняла обязательно только княжеские межи. Штрафы за их нарушение были без изменений перенесены в Про­странную Правду и взимались по ней за нарушение земель, принадлежа­щих каждому. Следовательно, величина штрафа в данном случае вовсе не зависела от того, кому принадлежали земли». - Е.Д.Романова. Свободный общинник в Русской Правде. "История СССР", 1961, № 4, стр. 88.

ножился и штат княжеской службы: помимо челяди, здесь мелькают холопы, разного рода управители - огнищане, ря­довичи, старосты и пр. Промыслы, как и прежде, не теряют значения. Краткая Правда недвусмысленно постановляет: «А в княже борти 3 гривне, любо пожгоуть любо изоудроуть». 1 Значительное развитие получило скотоводство. Ст. 23 предпи­сывает: «А конюх старый оу стада 80 гривен, яко оуставил Изяслав в своем конюсе, его же оубиле Дорогобоудьци». 2 Состав поголовья скота у князей показывает ст.28: «А за княжь конь, иже той с пятном, 3 гривне, а за смердеи 2 гривне, за кобылоу 60 резан, а за вол гривноу, а за корову 40 резан, а третьякь 15 коун, а за лоныциноу пол гривне, а за теля 5 резан, за яря ногата, за боран ногата». В том же направлении, хотя и несколько торопливо, идет ст. 21 Краткой Правды: «Аже оубиють огнищанина оу клети, или оу коня, или оу говяда, или оу коровье татьбы, то оубити въ пса место; а то покон и тивоуницоу». 4 Мнения историков относи­тельно ст. 21 не отличаются единством. 5 Одни полагают, что в ней разрешается убивать, подобно псу, огнищанина, застигнутого при воровстве, другие в ст. 21 усматривают расправу с убийцей огнищанина, охранявшего княжеское имущество. К последней интерпретации склоняются А.Е.Пресняков, 6 Б.Д.Греков, 7 Б.А.Романов, 8 Л.В.Черепнин,

1 Правда Русская, т.1, стр. 72.

2 Там же, стр. 71.

3 Там же, стр. 72.

4 Там же, стр. 71.

5 См.: Правда Русская, т. 2. Комментарии. М.-Л., 1947, стр. 154 - 159.

6 А.Е.Пресняков. Княжое право в Древней Руси. СПб. 1909, стр. 241.

7 Б.Д.Греков. Избр. труды, т. 1. М., 1957, стр. 123.

8 Правда Русская. Учебн. пособие. М.-Л., 1940, стр. 48 - 49.

9 Л.В.Черепнин. Русская Правда (в Краткой редакции) и летопись как источник по истории классовой борьбы. «Академику Б.Д.Грекову ко дню семидесятилетия. Сб. статей». М., 1952, стр. 93; Его же. Общественно-политические отношения в Древней Руси и Русская Правда, стр. 189.

С В.Юшков. 1 В советской литературе противную точку зрения защищал М.Н.Тихомиров. 2 Недавно его поддержал А.А.Зи­мин. 3 Известно, что Б.А.Романов, выступая за гипотезу о рас­праве над убийцей огнищанина, исходил из явственного, как ему казалось, единства ст. 19 - 21, «предметом которых неиз­менно является убийство огнищанина». 4 А.А.Зимин легко вы­явил слабое место данного принципа. «Но это единство, - за­мечает он, - сохраняется и при другой трактовке раздела, приобретая даже большую стройность: ст. 19 говорит о случае, когда за убийство огнищанина платит сам убийца, ст.20 - ко­гда платит вервь, а ст.21 - когда никто не платит, причем сло­ва «в пса место» означают, что если огнищанина убьют за кражей, то и пусть». 5 Но варианты группировки ст. 19 - 21 по координирующему принципу этим не исчерпываются. Обстоя­тельства убийства огнищанина - еще одна основа объедине­ния данных статей: различие обстоятельств влечет за собой и некоторое своеобразие в установлении субъекта ответственно­сти и меры наказания. Все объяснения не исключают друг друга и располагают примерно равной степенью убедительно­сти. Стало быть, разгадку надо искать на иных путях.

М.Н.Тихомиров пытался решить дело способом текстоло­гических параллелей, относящихся к сходным ситуациям. Возражая Б.А.Романову, он писал: «Истинный смысл фразы "аже убиют...то убити в пса место" становится понятным, ко­гда мы обратимся к источникам, близким по времени появле-

1 С.В.Юшков. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М, 1949, стр. 495.

2 М.Н.Тихомиров. Исследование о Русской Правде, стр. 66; Его же. Пособие для изучения Русской Правды. М., 1953, стр. 80 - 81; Его же. Кре­стьянские и городские восстания..., стр. 110.

3 А.А.Зимин. Феодальная государственность и Русская Правда, стр.

4 Правда Русская. Учебное пособие. М.-Л., 1940, стр. 49. 5 А.А.Зимин. Феодальная государственность..., стр. 251.

ния и происхождению к «Русской Правде». В проекте догово­ра Смоленска с немцами середины XIII в. читаем фразу: «оже имуть русина вольного у вольное жены в Ризе или на Готь-ском береге, оже убьют, и тот убит». Смысл фразы совершен­но тот же, что и в «Русской Правде»: «если убили, то сделали правильно». Конечно, нет никакого основания думать, что в статье Смоленского договора речь идет не об убийстве воль­ного русина, пойманного у «вольной жены», а, наоборот, об убийстве того, кто мстил насильнику. Поэтому комментарий Б.А.Романова к рассматриваемой нами статье "Русской Прав­ды" следует отвергнуть». 1 М.Н.Тихомиров ссылается также и на ст. 38 Краткой Правды, имеющую форму «аще убьют та­тя...то той убит», которая, по его мнению, опровергает выводы Б.А.Романова по ст.21. 2 Для наглядности поставим в один ряд все интересующие нас выражения: «аже убьють...то убити» (.ст. 21 Кр.Пр.); «аще убьють...то той убит» (ст. 38 Кр.Пр.); «оже убьют, и тот убит» (Согл.Смоленска с Ригою и Готским берегом). Нетрудно заметить, что сходство в построении от­рывков не идет дальше их первой части («аже убьють» - «аще убьють» - «оже убьют»). Вторая же половина фразы не дает этого сходства с точки зрения грамматической: в ее состав входят совершенно разные формы, имеющие далеко не одина­ковую семантику. В первом случае («убити») имеем форму инфинитива, выступающую как в современном русском, так и в древнерусском языке со значением «действия, которое должно быть осуществлено», 3 то есть действия, которое еще не осуществилось, но обязательно должно произойти. Во вто­ром случае («убит») использована иная форма - страдательное причастие прошедшего времени со смыслом действия, совер­шенного в прошлом. Таким образом, в первом примере подра-

зумевается действие, которое только должно свершиться, а во втором - которое уже совершилось. Поэтому А.Е.Пресняков справедливо недоумевал, отвечая своим противникам: «Непо­нятно, как можно убить во пса место уже убитого огнищани­на». 1 Особенности грамматического построения ст.21 Краткой Правды целиком на стороне А.Е.Преснякова, поддержанного впоследствии Б.А.Романовым. Материал, предложенный М.Н.Тихомировым в комментарии к ст. 21, не выдерживает филологической критики и свидетельствует скорее о правоте

А.Е.Преснякова - Б.А.Романова.

Правда Ярославичей, как мы заметили, показывает важные сдвиги в экономике, произошедшие в первую очередь за счет подъема скотоводства. Князья держали лошадей, волов, коров, овец. Упоминается и молодняк («третьяк», «лоныцина», «те­ля») - показатель возрастания поголовья скота. Разведение лошадей особенно занимало князей. Княжеский конь в Правде Ярославичей выдвигается на первый план. Коней к этому вре­мени накопилось немало, они ходили уже стадами под при­смотром конюхов рядовых и старших. 2 Летопись поминает Сновида Изечевича, конюха Святополка Изяславича, 3 и Дмит-ра, конюха Давида Игоревича. 4 За овцами тоже требовался специальный уход, почему и возникает нужда в овчарах. Из летописи знаем о таком овцеводе - это «торчин, именем Бе-ренди, овчюх Святополчь». 5

Если бы Правда Ярославичей умолчала о старосте ратай-ном, то о пашне у сыновей Ярослава мы, пожалуй, ничего бы не знали. Этот староста - единственный из княжих слуг, на­мекающий на существование запашки в хозяйстве князей. Он задержался в ст.24, которая гласит: «А в сельском старосте

1 М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания..., стр. 110.

2 М.Н.Тихомиров. Пособие..., стр. 81.

3 В.И.Борковский, П.С.Кузнецов. Историческая грамматика русского языка. М., 1963, стр. 392.

1 А.Е.Пресняков. Княжое право..., стр. 241 (прим.).

2 Правда Русская, т. 1, стр. 71. 3 ПВЛ,ч. 1,стр. 173.

княжи и в ратаинем 12 гривне». 1 Историки по достоинству оценили смутную фигуру управителя по ратайным делам, ус­тановив «наличие княжеской пашни, т.е. княжеской барской запашки». 2 Но староста ратайный слишком проигрывает по сравнению со «старым конюхом у стада», чтобы доверить ему первую скрипку в хозяйственных предприятиях княжья, па­хотные поля у которых хотя и были, но не на них делалась ставка. Пашня здесь выполняет подсобную роль, а главная ложится на скотоводство, в первую очередь - коневодство. В споре Б.Д.Грекова с С.В.Вознесенским о значении земледелия в княжеском хозяйстве XI в. надо все же стать на сторону по­следнего. С.В.Вознесенский говорил: «Ясно, что ролья, или пахота, в княжеском хозяйстве стала играть известную роль много позже, чем бортничество и охота. Любопытно также отметить, что в Краткой Правде вообще выступает на первом месте не земледелие, а скотоводство и особенно коневодство, в котором господствующий класс был особенно заинтересо­ван». 3

К показаниям Правды Ярославичей присоединяется Вла­димир Мономах, когда дает наставления детям своим в хлопо­тах по дому, стараясь увлечь их личным примером повседнев­ных трудов и всяческих бдений. «Весь наряд, и в дому своем то, - похваляется он, - я творил есмь. И в ловчих ловчий на­ряд сам есмь держал, и в конюсех, и о соколах и о ястрябех». О земледелии Мономах не проронил ни слова. Разумеется, это не значит, что пашни вовсе не было у него. Речь о месте ее в общем хозяйстве княжеского дома, «наряд» которого склады­вается главным образом из попечений о скотоводстве и охоте.

Таким образом, есть некоторые основания предполагать,

что в отличии от X в. в княжеском хозяйстве в XI в. быстрыми темпами развивается скотоводство с уклоном в коневодство и появляется незначительная по размерам пашня с подсобной задачей. Это хозяйство является многоотраслевым, на перед­нем плане тут стоят разведение скота (лошадей преимущест­венно), бортничество и охота, а позади - земледелие. В чем причины перемен? Возникновение собственной запашки князя могло быть связано с увеличением его дворни, занятой пору­чениями и работой «по дому». Быстрый рост скотоводства объясняется доходностью этой отрасли хозяйства. Поспешное же разведение лошадей - не что иное, как отзвук и обострение внешнеполитической обстановки из-за наплыва к границам Руси сначала печенегов, а потом - половцев. Войны «бес пе-рестани» требовали оружия и коней. Князьям пришлось за­няться разведением лошадей для военных нужд, что отрази­лось, в частности, и в Правде Ярославичей. Потребность в ло­шадях была большая. Поэтому наряду с князьями поставкой их занимались смерды, 1 чем, наверное, и разъясняется сосед­ство княжого коня со смердьим в ст. 28 Краткой Правды.

Та же озабоченность князей замечается в Пространной Правде. Но время внесло и некоторые перемены. Если Краткая Правда знает одного лишь «старого» конюха, то Пространной известен просто конюх (очевидно, рядовой конюх) и тиун «конюший» - какое-то подобие «старого» конюха из Правды Ярославичей. Голова обычного конюха оценивается в 40 гри­вен. 2 За покушение на тиуна конюшего назначена более со­лидная сумма в 80 гривен. 3 По поводу княжеского коня Про­странная Правда высказывается еще раз в ст. 45 и назначает плату за него на гривну больше, чем за остальных: «Паки ли лиця не будеть, а был княжь конь, то платити за нь 3 гривны, а

1 Правда Русская, т. 1, стр. 71 - 72.

2 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 145.

3 С.В.Вознесенский. К вопросу о феодализме в России. «Проблемы ис­тории докапиталистических обществ», 1934, № 7 - 8, стр. 227. 4 ПВЛ,ч. 1,стр, 163.

1 См.: Б.А.Романов. Смердий конь и смерд (в летописи и в Русской
Правде). «ИОРЯС АН», т. XIII, кн.3. СПб., 1908.
2 Правда Русская, т. 1, стр. 105. ;
3 Там же.

за инех по 2 гривны». 1 Эту разницу не обязательно понимать как выражение особых преимуществ князя, характеризующих его со стороны частновладельческих прав. Оборона страны - задача общегосударственная, задевавшая все общество, отчего княжеский конь, предназначенный преимущественно для во­инских потребностей, в глазах современников ценился выше, чем прочие. 2

В княжеских селах содержалось огромное количество ло­шадей. «И оттуда шедше, сташа у Мелтекове селе, - расска­зывает книжник, - оттуда пославше и заграбиша стада Игоре-ва и Святославля, стада в лесе в Порохни: кобыл стадных 3000, а конь 1000». Большие запасы сена и фуража надо было заготавливать для таких внушительных косяков. Естественно, что в «сельце» у Игоря Ольговича стояло 900 стогов сена. 4 По­головье лошадей и скота росло не только за счет хозяйствен­ных мер, но и вследствие нескончаемых войн с кочевниками, сопровождавшихся обильными полонами как людей, так и скота, включая лошадей. 5 К аналогичному выводу пришел

1 Там же, стр. 108.

2 О том, что в бой нередко ходили на княжеских конях, говорит По­весть временных лет и Новгородская летопись. Первая в записи о событиях 1068 г. в Киеве устами людей киевских заявила: «се половци росулися по земли; дай, княже, оружье и кони, и еще бьемся с ними» (ПВЛ, ч.1, стр.114). По словам второй, «рекоша новгородци: "княже не хочем измере-ти на коних, но яко отчи наши билися Кулачьскеи пеши". Князь же Мсти­слав рад бысть тому». (Новгородская Первая летопись старшего и младше­го изводов. М.-Л., 1950, стр. 56). Вряд ли новгородцы чувствовали бы себя столь неуверенно в седле, будь у них собственные кони. И чему же не ра­доваться князю, как не надежде сохранить своих лошадей?!

3 ПСРЛ, т. II, стб. 331 - 332. В другом месте Ипатьевской летописи читаем: «Оже бяху холопи его покрале коне Мьстиславли у стаде и пятны свое въсклале, рознаменываюче...» (Там же, стб. 541) «...и стада роздая убогым людям, у кого то конии нетуть» (Там же, стб. 914).

4 Там же, стб. 333. См. также: С.В.Юшков. Очерки..., стр. 49.

5 Летописи буквально пестрят записями: «...взяша бо тогда скоты, и овце, и коне, и вельблуды» (ПВЛ, ч.1, стр.185); «а веже их пойма, и коне и скоты их зая множьство» (ПСРЛ, т.1, стб.339); «и взяша Рускии князи по-

Г.Е.Кочин, изучавший данные о скотоводстве на Руси. 1

Летописи различают коней «поводных», «сумных» и «то­варных». 2 Набор мастей еще разнообразнее: белые, вороные, бурые, рыжие, пегие, сивые. Нет ли во всем этом некоторых элементов селекции? К сожалению, письменные свидетельства остаются пока в одиночестве, без археологического подкреп­ления, так как «степные и лесостепные лошади раннего же­лезного века оказываются практически не отличимыми по изученным признакам скелета от древнерусских лошадей. Та­ким образом, вопрос о породном составе степных и лесостеп­ных лошадей должен считаться неразрешенным и подлежа­щим дальнейшему углубленному исследованию». 4

Но у историков русского коневодства есть все же некото­рые позитивные сведения. Разумеется, искать единства среди них - напрасный труд. Н.Зезюлинский, например, говорил о «заводском разведении» лошадей в Древней Руси как о смелой гипотезе. 5 По мнению А.Степанова, напротив, «Россия искони страна коннозаводственная». 6 И.К.Мердер и В.Э.Фирсов от­мечали, что «княжеское коневодство велось хотя и по старой косячной системе, но не без забот об улучшении табунов при

лону много и стада их заяша» (Там же, стб. 420); «и взяша скоты их, а с стады утекоша, яко всим воем наполнитися скотом» (Там же, стб.507); «веже их пойма, коне их и скоты их зая» (ПСРЛ, т. И, стб. 460); «наполни­тися до изобилья... и скоты и коньми» (Там же, стб,540); «взяша веже По-ловецкеи, много полона и конии» (Там же, стб.637); «ополонишася скотом и конии» (Там же, стб.673); «и ополонишася Ростислав и Черни Клобуце скотом и коньми» (Там же, стб. 677); «Василку же князю многи плены при-емшю, стада коньска и кобылья» (Там же, стб.746).

1 Г.Е.Кочин. Сельское хозяйство на Руси, стр. 249.

2 ПСРЛ, т. 2, стб. 448, 651, 726.

3 ПСРЛ, т. 1, стб. 514; ПСРЛ, т. 2, стб. 735.

4 В.И.Цалкин. Древнее животноводство племен Восточной Европы и средней Азии. М., 1966, стр. 89.

5 Н.Зезюлинский. Историческое исследование о коннозаводском деле в России, вып. 1. СПб., 1889, стр. 5.

6 А.Степанов. История коннозаводства в России. «Труды ВЭО», 1866, т. 4, вып. 1, стр. 308.

посредстве иноземных производителей, что уже имеет некото­рое подобие коннозаводства». 1 Определяя состояние животно­водства в Киевской Руси, М.Е.Лобашев писал: «В XII в. в княжеских хозяйствах скот зимой содержался в стойлах (хле­вах), а летом пасся в поле. В летописях при описаниях княже­ской челяди упоминаются пастухи, конюхи и овчары (овчухи). Это разделение труда по характеру ухода за скотом указывает на то, что уже в X - XII вв. у славян имелось пастбищное и стойловое содержание скота. Наличие последнего свидетель­ствует о более развитых формах скотоводства по сравнении с пастбищным содержанием, характерным для южного ското­водства». 2 Существование различных пород лошадей в Древ­ней Руси М.Е.Лобашев считает вполне доказанным. 3 При этом «значительное влияние на процесс породообразования лоша­ди, в отличие от других видов скота, оказала необходимость использования ее в военных целях». 4 Вот почему развитие ко­неводства вытекало из нужд княжества-государства, а не из частной хозяйственной предприимчивости князей, как думал Н.Зезюлинский. 5

Таким образом, можно констатировать, что в XI - XII вв. в княжеском хозяйстве рост животноводства шел быстрыми темпами. Особенно больших успехов оно достигло в области коневодства, развитие которого в значительной мере обуслов­ливалось военными потребностями древнерусских земель-княжеств. Скотоводство в хозяйстве князей было центральной отраслевой ветвью, ее основой, фундаментом.

По старому занимал князей и «ловчий наряд». В Ипатьев­ской летописи, например, читаем: «...на ту же зиму въшедшю

1 И.К.Мердер и В.Э.Фирсов. Русская лошадь в древности и теперь. СПб., 1896, стр. И.

2 М.Е.Лобашев. Очерки по истории русского животноводства. М.-Л., 1954, стр. 22.

3 Там же, стр. 23.

4 Там же, стр. 25.

5 Там же, стр. 26.

Володимиру в Тисмяничю на ловы»; «Ростислав Ростисла-вич...еха с лобов от Чернобылья». 1 Если приведенные известия могут быть поняты как указания на личное совершенствование князей в охотничьем деле, то другие определенно говорят о хозяйственном назначении охоты. 2 Но по сравнению с живот­новодством охота обрисована в памятниках бледнее, что ука­зывает, вероятно, на различие их хозяйственной роли. Охот­ничий промысел, как и раньше, дополняется бортничеством. Ростислав отдает смоленскому епископу прощеников с медом, добычей которого, по всей видимости, они занимались. 3 В се­ле Ясенском, переданном тому же епископу, сидел княжеский бортник. 4 Князья держали специалистов-медоваров, 5 изготов­лявших «прохладные» пития, столь любезные веселому нраву Руси, о чем в свое время с большим подъемом говаривал Свя­той Владимир.

Земледельческое производство не сделало таких заметных успехов, как животноводство. Больше того, сопоставление ст.24 Краткой Правды со ст. 13 Пространной, посвященных одному и тому же сюжету, создает впечатление какой-то тен­денции к статике в этой области: обе статьи ничем по сущест-

"ПСРЛ.т. II, стб. 316,677.

2 «Володимер же приеха из Раю в Любомль, ту и лежаще всю зиму в болести своей, росылая слуги свое на ловы» (Там же, стб. 905); «Яков, ро­дом Полочанин, ловчий бе у князя» (ПСРЛ, т.1, стб. 480). Организуя епи-скопию, смоленский князь Ростислав среди прочих людей отдает епископу «тетеревник с женою и з детми» (ПРП, вып.И, стр.41). Новгородцы, раз­гневавшись на Ярослава Ярославича, брата Александра Невского, «испи-савше на грамоту всю вину его: "чему если отъял Волхов гоголньши лов-ци, а поле отъял еси заячимы ловцы"» (НПЛ, стр.88). В договорные грамо­ты Великого Новгорода с приступающими к управлению князьями часто вводится оговорка: «А свиньи ти, княже, гонити за шестьдесят верст около города; а в той шестидесят новгородцю гонити, князя докладая» (Грамоты В.Н. и П., стр.28); «а свинье бити, княже, за 60 верст около города, а далее куда кому угодно» (Там же, стр. 17.).

3 ПРП, вып. II, стр. 39.

4 Там же, стр. 41.

5 Грамоты В.Н. и П., стр. 11.

ву не отличаются друг от друга. Но движение все-таки было, о чем повествует «Устав о закупах», выводя на земной круг релейного закупа. Правда, знакомство с ним мало что дает для уяснения вопроса, поскольку «Устав» в основном сосредото­чен на скандальных казусах, возникающих между господином и закупом. Известно только о работе «наймита» в поле. 2 «Ус­тав о закупах» тем не менее позволяет предположить извест­ное расширение княжеского земледелия. Не надо, впрочем, преувеличивать произошедших сдвигов. Недаром смоленский князь Ростислав, наделяя вновь учрежденную епископию зем­лей, перечисляет угодья, связанные либо с бортничеством, ли­бо с рыболовством, либо со скотоводством, либо с огородни­чеством. Пашня в его перечне отсутствует. 4 Вряд ли это слу­чайность. Если бы у Ростислава имелось много пашенной зем­ли, она, несомненно, фигурировала бы в грамоте. Видно бо­гатство князей заключалось не в пашнях и хлебе. Летописец, во всяком случае, так рассказывает о княжеских запасах, хра­нившихся в селе: «...идоста на Игореве селче, идеже бяше уст­роил двор добре. Бе же ту готовизни много; в бретьяничах и погребах вина и медове, и что тяжкого товара всякого до же­леза и до меди не тягли бяхуть от множества всего того выво-зити». Затем он упоминает гумно, где лежало 900 стогов. Что надо понимать под этими стогами, трудно сказать. В литера­туре чаще писали о том, что якобы в стогах хранился хлеб. 6

1 Правда Русская, т. 1, стр. 71 - 72, 105. Место старосты ст. 24 Крат­кой Правды в Пространной Правде занимает тиун, в чем, по мнению А.А.Зимина, надо видеть унификацию термина (ПРП, вып. 1, стр. 144.).

2 Правда Русская, т. 1, стр. 111.

3 Это предположение весьма гипотетического свойства, так как обще­ственное положение господина, у которого служит закуп, точно неизвест­но. А.Е.Пресняков, например, причислял его к боярам (А.Е.Пресняков. Лекции по русской истории. Т. 1. М, 1933, стр. 195).

4 ПРП, вып. II, стр. 39,41.

5 ПСРЛ,т. II, стб. 333.

6 См.: В.Н.Татищев. История Российская, т. 2. М.-Л., 1963, стр. 167; Н.М.Карамзин. История государства Российского, т. 2. СПб., 1892, стр.

С.В.Юшков же в данной связи замечал: «В сельце у Игоря Ольговича находилось 900 стогов сена». 1 Мнение С.В.Юшкова, на наш взгляд, полнее соответствует действи­тельности. Не так просто представить себе столь огромное гумно, на котором можно было бы поставить 900 стогов хлеба. Слово «гумно», кстати, имело не только узкое специфическое значение, а употреблялось в смысле утолоченного, утоптанно­го места. Последнее значение, по А.Г.Преображенскому, было даже основным. 2 Пояснение С.В.Юшкова хорошо смыкается с предшествующим летописным повествованием о тысячных косяках лошадей, принадлежавших князю Игорю и его брату Святославу. Сено на гумне «Игорева сельца» скорее всего и было заготовлено для них.

Заглянем теперь во двор к другому Ольговичу - Святосла­ву: «... и ту двор Святославль раздели на 4 части: и скотьнице бретьянице и товар, иже бе не мочно двигнути, и в погребах было 500 берковьсков меду, а вина 80 корчаг».

Значит, богатство множилось не за счет плодов земледель­ческого труда, а в результате накопления движимых ценно­стей, увеличения стад и эксплуатации промысловых угодий. Согласно Б.Д.Грекову, здесь прежде всего сказалось то, что «продукты сельского хозяйства еще не стали сколько-нибудь заметным товаром. Хлеб, во всяком случае на рынке, еще не играл сколько-нибудь заметной роли; внутренний рынок еще достаточно слаб, чтобы заставить землевладельца расширять свою сельскохозяйственную деятельность». 4 Безусловно, ука­занная закономерность действовала в Киевской Руси. Но оши-

139; Очерки истории СССР. Период феодализма IX - XV вв., ч. 1. М., 1953, стр. 394; М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания на Руси XI - XIII вв. М., 1955, стр. 15, 16.

1 С.В.Юшков. Очерки..., стр. 49.

2 А.Г.Преображенский. Этимологический словарь русского языка. Т. 1. М., 1959, стр. 49.

3 ПСРЛ, т. II, стб. 333 - 334.

4 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 152.

бочно думать, будто княжеское хозяйство строилось в глубо­кой изоляции от внешнего мира. Мы наблюдали, какое силь­ное воздействие на него.оказывала внешняя торговля, воен­ные события. Расширение княжеской запашки сдерживалось не только малым объемом внутреннего рынка, недоразвито­стью товарно-денежных отношений. Его стимул падал и пото­му, что личные потребности в хлебе князья главным образом удовлетворяли через кормления, полюдье, всевозможные да­ры. Это обстоятельство в нашей литературе или недооценива­ется или вовсе игнорируется. Поэтому мы считаем необходи­мым привести некоторые факты, подтверждающие важную роль кормлений в бюджете древнерусских князей. В 1110г., после кровавых усобиц, Владимир, Святополк и Олег «посла-ша слы своя к Володареви и к Василкови: «Пойми брата сво­его Василка к собе, и буди вама едина власть Перемышль. Да аще вам любо, да седита, аще ли ни, - да пусти Василка семо, да его кормим еде». 1 Изгнать князя из волости - отнять у него хлеб: «Се бо мя выгнал из города отца моего. А ты ли ми зде хлеба моего же не хощеши дата». Или: «...брате и свату отчи-ну нашю и хлеб наш взял еси...»

В 1216 г Юрий «поклонися княземь Мстиславу и Володи-меру и рече: «братья, вам челом бью, вам живот дати и хлеба накормите» 4 . Следом за ним присмиревший Ярослав Всево­лодович обращается с подобной просьбой к брату своему Кон­стантину: «а сам, брате, накорми мя хлебом». 5 Разумеется, не всегда князья получали поборы натурой. Ипатьевская лето­пись, например, рассказывает: «Роман же посла ко Рюрикови, рече ему: "отче, то ци про мене тобе не жити сватом своим и в любовь не внити, а мне любо ину волость в тое место даси,

"ПВЛ,ч. 1,стр. 181.

2 Там же, стр. 168.

3 ПСРЛ, т. II, стб. 698.

4 ПСРЛ, т. I, стб. 500. Юрий получил в корм «Радилов городець» (Там же, стб. 501).

5 Там же, стб. 501.

лоубо кунами даси за нее во что будеть была"»." Кроме того, термин «хлеб» мог обозначать доходы с волости вообще. Но появление термина первоначально было бесспорно связано с хлебной дачей, поступавшей от населения, подведомственного тому или иному князю, и являвшейся натуральной по форме платой за исполнение общественных функций, лежащих на княжеской власти. И чем ниже мы станем опускаться в пучину истории, тем непосредственнее смысл термина «хлеб». Тече­ние времени постепенно деформировало и видоизменило его, придало ему несколько расплывчатый вид, но полностью пе­реродить не успело и хлебные поставки вместе с другими про­дуктами сельскохозяйственного производства держались дол­го.

Ни о чем ином, как о привычной практике кормлений, не скажут следующие строки Ипатьевской летописи под 1238 го­дом: «Михаил иже за страх Татарьскыи не сме ити Киеву. Да­нил же и Василко вьдаста ему ходити по земле своей, и даста ему пшенице много и меду и говяд и овец доволе». 2 В 1289 г. князь Мстислав уставил «ловчее на Берестьаны и в векы за их коромолу, со ста по две лукне меду, а по две овце, а по пяти-дцать десятков лну, а по сту хлеба, по пяти цебров овса, а по пяти цебров ржи, а по 20 кур, а по толку со всякого ста, а на горожанах 4 гривны кун». Натуральный характер платежей подсказан, конечно, всем предшествующим опытом, новое здесь - вид повинности, установленный в наказание берестья-нам за их мятеж, ибо раньше ловчее они не платили. Однажды «князь великий Андреи и вьсь Новгород дали Федору Михай-ловицю город стольный Пльсков и он ед хлеб. А како пошла рать, и он отъехал, город повьргя, а Новагорода и Пльскова поклона не послушал; приехав в село, Новгородьскую волость пусту положил, братию нашю испродал. Тобе, княже, не

"ПСРЛ,т. II, стб. 684-685.

2 Там же, стб. 783.

3 Там же, стб. 932.

кърмити его новгородьским хлебомь, кърми его у себе... А Бо­риса Костянтиновича кърмил Новгород Корелою; и он Корелу всю истерял... А ныне серебра ему не вели емати. А тобе, гос­подине, новгородьскым хлебом не кърмити его». 1 Понятие «хлеб» в данном примере несколько шире, чем само значение слова, оно включает и серебро. Однако будет неверно ограни­чивать состав «хлеба» одним серебром. Против такого ограни­чения говорят тексты последующих грамот, совершенных в Новгороде Великом: «А что серебро и хлеб князем великим не добра в Торъжку или на губах, а то князем великим не надо-бе», «а что серебро и хлеб великим князем в Торжку или на губах, а то великим князем не надобе». Следует, разумеется, отдавать себе отчет в том, что приведенные известия идут из XIII - XV вв., но тот факт, что они отражают архаические яв­ления, придает им значительную ретроспективную силу.

Волость, кормившая князя, совсем не случайно называется жизнью. Жить, жито, жизнь - все это однокоренные слова. 4 В летописной похвале князю Ярополку сказано: «...сии бо Яро-полк вда всю жизнь свою Небльскую волость и Деревьскую и Лучьскую и около Киева». 5 Рогволод Борисович в 1159 г. по­шел «искать собе волости, поем полк Святославль, зане не створиша ему милости ему братья его, вземше под ним во­лость его и жизнь его всю». 6

В междоусобных столкновениях князья неуклонно пресле­дуют стратегическую цель, сводившуюся к опустошению зем­ли - волости противника с тем, чтобы подорвать его экономи-

1 Грамоты В.Н. и П., стр. 18 - 19.

2 Там же, стр. 42.

3 Там же, стр. 49.

4 А.Г.Преображенский. Этимологический словарь русского языка, т. 1. М., 1959, стр. 233. Иногда в летописи «княжить» заменяется словом «жить»: «...иде Святослав из Новгорода к Турову жити» (ПСРЛ, т. 1, стб. 207).

5 ПСРЛ, т. И, стб. 492.

6 Там же, стб. 493.

ческие возможности, ослабить военную мощь и в конечном счете - сломить. 1 Изяслав Мстиславич реально взвешивал об­становку, когда говорил: «...се: есмы села их пожгли вся и жизнь их всю и они к нам не выидуть». 2 Разгоряченный Свято­слав хотел было выступить против Мстислава, да трезвые го­ловы из его дружины отсоветовали: «...они же рекоша, княже, не стряпая поеди, зде ти не о чем быти: нетуть ни жита, ни что, пойди в лесную землю». 3 Недостаток хлебного продо­вольствия сковывал наступательные действия князей, вынуж­дая их отсиживаться в обороне, «в сторожах» земли своей. В 1193 г. осторожный Святослав вразумлял рвавшегося в поход нетерпеливого Рюрика: «Святослав же рече: ныне, брате, пути не мочно учинити, зане в земле нашей жито не родилося ныне, абы ныне земля своя устеречи». 4

Факты, сведенные выше, весьма красноречивы, они пока­зывают, что древнерусские князья на хлебном довольствии

1 «Попина своего посла к Давидовичема, рек има: "братья мои, се еста землю мою повоевали и стада моя и брата моего заяли, жита пожгли и всю жизнь погубила еста"». (Там же, стб.332); «и пожже вся села их оли и до Боловоса. Нача Изяслав молвити: "се есмы села их пожгли вся и жизнь их всю и они к нам не выидуть, а поедем к Любчю, идеже их есть вся жизнь"» (Там же, стб.361); «А Изяслав пришед за Десною городы наша пожегл и землю нашю повоевали, а се пакы пришед опять к Чернигову, став на Ол-гове поле, ту села наши пожгли оли до Любча и всю жизнь нашю повоева­ли» (Там же, стб.363); «и начаста городы его жечи и села и всю землю его воевати» (Там же, стб.371); «волость мою повоевал и пожегл» (Там же, стб.375); «не стоите на нашей земли и жизни нашея ни сел наших не губи­те» (Там же, стб.388); «еси волость мою погубил, а жита еси около города потравил» (Там же, стб.458); «Мстислав же иде по нем до Дорогобужа, воюя и жга села и много зла створи» (Там же, стб.487); «поиде на Олга и пожже волость его» (Там же, стб.579). Все эти факты дружно говорят о том, что «жизнь» князя - это его города и села, составлявшие волость, или землю.

2 Там же, стб. 361.

3 Там же, стб. 334.

4 Там же, стб. 676.

стояли каждый в своем княжестве - волости. 1 Корм хлебом, а нередко и другими сельскохозяйственными продуктами сдер­живал хозяйственную предприимчивость княжья, особенно в области зернового хозяйства. Незначительная княжеская за­пашка, запечатленная источниками, находит естественное объяснение в широко бытовавшей практике поставок зерна, которое поступало в закрома князей как своеобразная плата за несение ими общественных служб, главнейшие из которых - организация суда и военный «наряд». Эта практика была от­звуком далекой старины, когда только завязывалась власть князя - вождя племени или союза племен, кормившегося за счет добровольных приношений соплеменников. Постепенно эти приношения теряли непосредственно потребительский ха­рактер, переплавляясь в нечто, подобное натуральным налогам, смешивать которые с централизованной феодальной рентой нет оснований. В Киевской Руси мы и застаем кормления на стадии их сближения с налогами натурой. Им суждено было оказать глубокое воздействие на развитие частного хозяйства князей.

^Землевладение и хозяйство бояр

В Древней Руси рядом с княжеским землевладением под­нималось боярское. Источники, относящиеся к его истории, отрывочны и бледны. Но это не обескуражило исследователей. «Упоминания о боярских селах, - писал А.Е.Пресняков, - случайны и немногочисленны, но это - упоминания мимохо­дом, как о явлении обычном». И тем не менее о боярских се-

1 Запасы хлеба, собиравшееся за счет кормлений, были значительны. Князья торговали хлебом: «...и пошли, господине, к нам жито свое прода-ять, а мы ради купим, чего восхочешь, воску ли, бели ль, бобров ли, чер­ных ли кун, серебра ль мы ради дады» (ПСРЛ, т. II, стб. 879).

2 А.Е.Пресняков. Лекции по русской истории, т. 1. Киевская Русь. М, 1938, стр. 195.

лах на Руси X в. нам ничего неизвестно. Надо полагать, что развитие боярского землевладения несколько отставало от княжеского. Судя по источникам, лишь в XI в. бояре обзаво­дятся селами. 1 Из Патерика узнаем, как они несли в Печер-скую лавру «от имении своих на утешение братии и на уст­роение монастырю. Друзии же села вдающе монастыреви