ДАНИИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ (1261–1303) – родоначальник князей московских, московский князь, первый правитель Москвы.

Был четвертым младшим сыном Александра Ярославовича Невского , потомком князя Всеволода Большое Гнездо. По завещанию отца, умершего, когда Даниилу было не более двух лет, жил и воспитывался в доме своего дяди, тверского князя Ярослава Ярославича.

Русские летописцы не отметили года, когда Даниил сел на свое княжение. Уже в 1276 другой дядя князя Даниила – великий князь владимирский Дмитрий Ярославич – подтвердил волю отца о передаче юноше московского удела, когда тот достигнет совершеннолетия. Этот удел, полученный Даниилом, состоял тогда из небольшой деревянной крепости и нескольких сел и деревень без единого каменного здания. Удачное расположение Москвы на оживленных торговых путях, не подконтрольных Золотой Орде , давало возможность вести транзитную торговлю, и молодой князь впоследствии учел это.

Отсутствие перспективы занять великокняжеский престол (Даниил был самым младшим в роду) заставило князя с самого начала вести самостоятельную политику, направленную на обустройство и расширение своей земли. Для этого пришлось с самого начала вынужденно участвовать во многих княжеских усобицах. В 1276 он договорился со средним братом – городецким князем Андреем Александровичем – о совместных действия против дяди (Дмитрия Ярославича); союзные действия велись до начала 1280-х.

Одновременно 15-летний Даниил развернул активную деятельность внутри своего удела. Он упорядочил систему торговых пошлин и начал активное оборонительно строительство, в частности, в 1282 основал недалеко от Москвы Данилов монастырь с храмом во имя Даниила Столпника. Монастырь стал важным звеном в южном оборонительном поясе Москвы (ныне – место резиденции московского патриарха Алексия II). Даже набег на Москву татарского царевича Дюденя (Тудана), обманом захватившего город («Дюденева рать»), не изменил картины: царевич вынужден был вскоре вернуться в Орду; успешное правление Даниила продолжалось.

В 1296 Даниил поссорился с братом Андреем и начал борьбу с ним в союзе с тверским князем Михаилом (двоюродным братом Даниила). Андрей Александрович обратился за помощью к ордынцам. Тогда Даниил срочно заключил мир с дядей, князем владимирским Дмитрием Ярославичем, и в 1285 Андрей потерпел поражение вместе с ордынскими силами от войск Дмитрия и Даниила. Эта битва стала первой победой русских над ордынскими войсками. Не ввязываясь в борьбу со старшими братьями за обладание правом на великое княжение, Даниил думал в это время о том, как – используя княжеские распри – укрепить свой удел, желал обустроить свою Москву. Летописец считает, что он сумел не запятнать себя неблаговидными поступками, предательством или малодушием.

В 1300 Московское княжество, управляемое Даниилом, вступило в столкновение с соседней Рязанью. В 1301 Даниилу Александровичу удалось подкупить рязанских бояр и пленить правителя рязанского – князя Константина Романовича, что дало Даниилу право присоединить к Москву город Коломну и Лопасню вместе с землями (волостями) по нижнему течению реки Москвы. Это были первые присоединения земель к Московскому уделу, начавшие более чем двухвековой процесс складывания Русского государства под эгидой Москвы. Поверженного противника – князя рязанского – по словам летописи, Даниил «держал в чести, хотел укрепиться с ним крестным целованием и отпустить в Рязань», лишь бы Константин не препятствовал дальнейшему «собиранию земель». Коломна стала важнейшим стратегическим пунктом в обороне Москвы с юга; Москва получила выход на Оку, бывшую тогда важной торговой магистралью и одним из водных путей на восток.

В 1302 умер бездетным племянник Даниила – Иван Дмитриевич, сын Дмитрия Александровича, князя переяславского. Он мог бы, по законам того времени завещать свой удел – Переяславль-Залесский – самому старшему из братьев, но «отписал» эту огромную область Даниилу.

Завещание Ивана Дмитриевича и передача Даниилу Переяславля вызвали негодование и зависть многих князей («негодоваша на Данила велми»). Городецкий князь пытался оспорить завещание, отправив в Переяславль своих наместников, но сами жители Переяславля поддержали Даниила. Территория Московского княжества резко выросла и княжество выдвинулось в число наиболее значительных в то время на Руси. В самой Москве была тогда построена церковь Спаса на Бору, и заложен монастырь на Крутицах.

Андрей Александрович отправился в Орду жаловаться хану на растущее могущество московского князя. Присылке ордынской рати помешала неожиданная смерть 42-летнего Даниила 4 марта 1303. Перед смертью он принял схиму.

Даниил был погребен в Даниловом монастыре на общем монастырском кладбище. Позднее его прах перенесли в церковь Данилова монастыря. Причислен к лику святых как первый правитель Москвы и первый собиратель русских земель, увеличивший территорию своего княжества более чем в два раза. Это был первый из князей, кто жил в Москве постоянно и стал первым князем, похороненным в Москве в Даниловом монастыре.

На Даниловской площади столицы, недалеко от Данилова монастыря (в 1983 возвращенного церкви, в 1988 отреставрированного, хранящего мощи Даниила Александровича) ему воздвигнут памятник.

Лев Пушкарев

Перемена, случившаяся с Даниилом Ярославичем после битвы на Воже, сразу бросилась в глаза всем его домочадцам. В речи Даниила Ярославича постоянно звучало неприкрытое бахвальство, а в его манерах стало больше грубости и вызывающего самомнения. Даниил Ярославич взял себе за привычку ругать рязанского князя в присутствии своих приближенных. Он всячески старался показать всем вокруг, что отныне не намерен подчиняться Олегу Ивановичу. Мол, ему более пристало поддерживать союзнические отношения с могучей Москвой, а не с захудалой Рязанью.

Олег готов лизать сапоги Мамаю, за это я презираю его! - как-то обмолвился Даниил Ярославич в присутствии своей невестки. - Я готов присягнуть на верность Дмитрию, который в отличие от Олега не ездит на поклон в Орду и не шлет даров Мамаю.

Евфимия не выдержала и вступилась за отца, заявив своему зазнавшемуся свекру, что кабы не Олег, то не быть бы ему пронским князем. Пусть Олег возит дары Мамаю, зато он не пресмыкается перед московским князем, как это делает Даниил Ярославич. И как бы высоко ни задирал свой нос Даниил Ярославич, похваляясь своей дружбой с Дмитрием, тягаться с Олегом он все едино не сможет. Олег, коль захочет, живо сбросит Даниила Ярославича с пронского стола.

Любая твоя присяга есть ложь и притворство! - гневно молвила Евфимия, глядя на свекра с холодным презрением. - Сегодня ты готов предать моего отца ради милостей московского князя, но завтра ты с такой же легкостью предашь и Дмитрия, коль военная удача отвернется от него.

Рассвирепевший Даниил Ярославич накричал на невестку, обругав ее непотребными словами.

Более всего Евфимию возмущало то, что свекр постоянно настраивает своего сына против ее отца. Со слов Даниила Ярославича выходило, что Олег Иванович обделил Владимира военной добычей после взятия Наровчата. Из двух своих дочерей Олег Иванович младшую и самую пригожую выдал замуж за козельского князя Ивана Титовича, а Владимиру сбыл с рук свою старшую дочь, тощую и сварливую. Теперь Иван Титович живет не тужит с миловидной ласковой женой. Владимиру же приходится мыкаться с вечно чем-то недовольной Евфимией, которая с трудом родила ему сына. Второго ребенка болезненная Евфимия выносить уже не смогла, разродившись недоношенным плодом.

«У жены твоей плохая желчная кровь, поэтому скорее всего рожать она больше не сможет, - нашептывал сыну Даниил Ярославич. - По-моему, тебе лучше дать развод Евфимии и отослать ее обратно к отцу. А я найду тебе славную невесту в Москве или в Суздале».

После таких разговоров с отцом Владимир совершенно охладел к Евфимии. Он редко появлялся с нею на людях, а ночи проводил в обществе наложниц. Даниил Ярославич часто устраивал в своем тереме пьяные оргии, куда приглашались скоморохи и бесстыдные блудницы. Бывал на этих застольях и Владимир.

Олег был осведомлен о том, как несладко живется Евфимии в мужнином доме, и о том, какие притеснения чинит прончанам алчный и развратный Даниил Ярославич. Однако вступить в открытый конфликт с Даниилом Ярославичем и, тем более, сместить его с пронского стола Олегу ныне было не с руки. За спиной распоясавшегося Даниила Ярославича стоял его могучий союзник - московский князь. Дмитрий непременно вмешается в рязанские дела, коль узнает, что между Олегом и Даниилом Ярославичем дошло до открытого разрыва. Олегу поневоле приходилось считаться с этим.

Тяжелыми думами был объят великий рязанский князь.

Однажды в начале зимы в Рязань прискакал на взмыленном коне челядинец Савка, преданный Евфимии человек. Он привез ошеломительное известие: Даниила Ярославича больше нет в живых!

Уединившись с Савкой в дальней светлице, Олег стал выпытывать у него все подробности случившегося в Пронске несчастья. Савка не стал ничего скрывать, открыв Олегу ужасную правду. Выяснилось, что после очередной попойки Даниил Ярославич ввалился в опочивальню к Евфимии и надругался над нею. Свершив свое гнусное дело, Даниил Ярославич заснул прямо на постели своей невестки. Евфимия же с помощью двух верных служанок связала спящему свекру руки и ноги, после чего женщины окунули пьяного насильника вниз головой в ушат с водой.

Когда Даниил Ярославич захлебнулся, Евфимия и ее челядинки сняли с него веревки и уложили обратно на постель, - молвил Савка, неловко ерзая на скамье. - Евфимия удалилась в комнату своих служанок, где и провела ночь. Утром кто-то из слуг обнаружил Даниила Ярославича мертвым. Поскольку Владимир Данилович плохо соображал, будучи с похмелья, дознанием по сему делу занимались старшие дружинники покойного. Не обнаружив на трупе следов насильственной смерти, дружинники тем не менее винят в смерти своего господина Евфимию, так как тело было обнаружено в ее спальне.

Олег подошел к окну посмотреть, какая погода на дворе. Низкое небо было затянуто пологом из бледно-молочных туч. Дул сильный северо-западный ветер, гуляя по заснеженным крышам теремов, взлохмачивая сизые дымовые шлейфы, валившие из печных труб.

«Никчемно жил Даниил Ярославич, никчемно он и умер, - промелькнуло в голове у Олега. - Не от вражеского меча, но от слабых женских рук принял смерть Данила-пакостник, свершив насилие над моей дочерью. И поделом мерзавцу! Фима поступила со свекром-негодяем в духе библейской Саломеи, умертвившей царя Олоферна. Тем самым Фима оказала мне неоценимую услугу. Теперь я должен спешно ехать в Пронск, дабы извлечь наибольшую выгоду из сложившихся обстоятельств!»

Подгоняемый этой мыслью, Олег наскоро позавтракал и велел своим гридням седлать коней.

Прончане проводили Даниила Ярославича в последний путь без слез и без скорби на лицах, памятуя все его неприглядные дела. Олег, объявивший прончанам, что отныне их князем станет Владимир Данилович, не мог не заметить, что далеко не все жители города обрадовались этому. Местные бояре и посадские люди хотели видеть на пронском столе ижеславского князя Василия Александровича, доводившегося дядей покойному Даниилу Ярославичу. Олег и сам понимал, что Василий Александрович более достоин пронского стола, нежели Владимир Данилович. Однако ради своей дочери и внука Олег своею властью постановил, чтобы его зять принял Пронск под свою руку.

В беседе с глазу на глаз Олег пригрозил Владимиру, что если тот не прекратит пьянствовать, распутствовать и унижать свою жену, то может вовсе остаться без княжеского стола. Чувствуя на себе холодное отчуждение прончан, Владимир был смирен, как овечка. Он клялся Олегу ни в чем не обижать Евфимию и ходить в его воле.

Как Олег и предполагал, смерть Даниила Ярославича вызвала в Москве самые разные толки и пересуды. Бояре московские распространяли слух о том, что это Олеговы злые козни свели в могилу Даниила Ярославича, который не желал ему подчиняться. Ведь по этой же причине Олег сгноил в темнице и Владимира Ярославича несколько лет тому назад.

В эту же пору скончался митрополит Алексей, который был уже глубоким старцем. Олег не поехал в Москву, чтобы присутствовать при погребении главного иерарха Русской Православной Церкви. Олег не доверял Дмитрию, помня, как некогда тверской князь Михаил Александрович оказался в заточении, приехав в Москву для разрешения какой-то тяжбы. К тому же Олег не мог простить митрополиту Алексею, что при его содействии близ Коломны на бывших рязанских землях были построены монастыри - Голутвин и Бобренев.

Вместо себя Олег отправил в Москву боярина Клыча Савельича, который умел вести льстивые речи и сглаживать острые углы в переговорах с московлянами. Клыч Савельич сумел убедить Дмитрия и его приближенных в том, что Даниил Ярославич умер от безмерного пьянства, но никак не от яду. Сказанное Клычом Савельичем подтвердили двое пронских бояр, приехавшие в Москву вместе с ним.

Оставшийся в Рязани Олег злорадствовал в душе, понимая, что со смертью митрополита Алексея московский князь лишился своего лучшего советника, подкреплявшего все его начинания своим благословением. Там, где оказывались бессильны меч и подкуп, зачастую вступало в дело пастырское слово митрополита, неизменно склонявшее к покорности Москве удельных князей, враждебных Дмитрию.

«Неизвестно, как поведет себя новый митрополит, - размышлял Олег. - Ежели им окажется грек из Царьграда, то вряд ли он будет блюсти интересы Дмитрия. Вряд ли митрополит-грек станет нарушать церковный устав в угоду Дмитрию, как это делал покойный преподобный Алексей!»

Древняя Москва. XII-XV вв. Тихомиров Михаил Николаевич

НАЧАЛО КНЯЖЕНИЯ ДАНИИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА

После сообщения о смерти Михаила Хоробрита известия о Москве надолго пропадают со страниц летописи, появляясь вновь только под 1282 г. в связи с рассказом о смутах между великим князем Дмитрием Александровичем и его братом Андреем. В Переславль, где засел Дмитрий, пришли тверичи, москвичи и новгородцы. Во главе москвичей стоял младший из сыновей Александра Невского князь Даниил. Никоновская летопись называет его великим князем московским, но более ранние летописи говорят кратко: «Московской Данило Александровичь… с москвичи». Из этих слов не вполне ясно, о чем идет речь, – пытался ли Даниил утвердиться в Москве с помощью москвичей, желавших иметь особого князя, или он уже в 1282 г. был московским князем. Дело в том, что у нас есть и другое свидетельство, по которому Даниил утвердился в Москве значительно позже. Так, Супрасльская летопись, сообщая о кончине Даниила, добавляет, что он «княжив лет 11» – слова, пропущенные в других летописях.

Поскольку мы знаем, что Даниил умер в 1303 г., началом его московского княжения надо положить 1292 г. Имеется и еще одно свидетельство, помещенное в Степенной книге. По нему Даниил получил в наследство от отца Москву, где и возрос. Это свидетельство принято нашими историками как вполне достоверное, хотя оно является только отголоском поздних преданий о Данииле и Москве XIII в. При Иване Грозном, когда была составлена Степенная книга, т. е. почти через три столетия после смерти основателя династии московских князей, о Данииле писали только на основании преданий и домыслов. Единственным ценным указанием жития можно считать свидетельство, что Даниилу было два года, когда умер его отец Александр Невский. Следовательно, Даниил родился около 1261 г.

Из противоречивых показаний летописей как будто можно сделать одно заключение – признать ошибкой или данные Супрасльской летописи, или противоречащее ей свидетельство Никоновской летописи, называющей Даниила московским князем уже в 1282 г. Но возможно и другое предположение – признание ошибки в дате, поставленной в Супрасльской летописи, особенно ценной для истории ранней Москвы. Вместо цифры 11 в ней могло стоять 21, так как буквы «i» для обозначения 10 и «к» для обозначения 20 очень близки по написанию. Тогда окажется, что Даниил сделался московским князем в 1282 г.

Этот год был ознаменован междоусобной борьбой между сыновьями Александра Невского – великим князем Дмитрием и его братом Андреем Городецким. Андрей привел с собой татар, которые страшно разорили окрестности Владимира, Суздаля, Юрьева и Переславля. Так перед нами обозначается та дорога, по которой шли к Переславлю, стольному городу Дмитрия, татары. Москва оказалась в стороне от этой дороги, может быть, потому, что Даниил удачно воспользовался смутами, чтобы с помощью татар утвердиться на московском княжении и видимой покорностью избежать их нападения. Поэтому он и оказался под Переславлем вместе с москвичами, пришедшими по ханскому требованию воевать против Дмитрия Александровича.