Кто такая мадам помпадур. Любовница века. Маркиза де Помпадур и оргии в "Оленьем парке". Участие в государственных делах

Главным жизненным достижением и тайной Жанны Пуассон, которую король сделал маркизой де Помпадур, стало ее удивительное и на первый взгляд необъяснимое “долголетие” при дворе. Ведь фаворитки век недолог - за стремительным взлетом обычно следовало столь же скорое забвение. А маркиза целых двадцать лет не покидала Версаля, до самой смерти оставаясь ближайшим другом и советчиком короля.

Счастье в жизни предскажет гаданье…

Жанна-Антуанетта Пуассон родилась в 1721 году. У нее не было дворянских корней. Мать девочки Луиза Мадлен слыла дамой довольно специфического поведения, поэтому возникают сомнения, кто являлся настоящим отцом Жанны: Франсуа Пуассон, служивший одно время лакеем, затем поставщиком провиантского ведомства, проворовавшийся и сбежавший от правосудия, бросив семью, или финансист Норман де Турнэм, который содержал Жанну и ее мать.

Несмотря на незнатное происхождение, девочке дали хорошее воспитание и образование, благо средства на это у мсье Турнэма имелись. Жанна от природы отличалась живым умом и была одарена незаурядными способностями: великолепно музицировала, рисовала, обладала чистым голосом и страстью к стихам, которые прекрасно декламировала.

Она очень любила книги, хорошо усваивала знания, несколько лет училась в монастыре Пуасси. Ко всему прочему, девушка была хороша собой. Ее современник Леруа – обер-егермейстер лесов и парков Версаля, описывал Жанну с большой симпатией: “…невысокого роста, стройная, с мягкими непринужденными манерами, элегантная. Лицо безукоризненной овальной формы. Прекрасные, с каштановым отливом волосы, довольно большие глаза неопределенного цвета, прекрасные длинные ресницы. Прямой, совершенной формы нос, чувственный рот, очень красивые зубы. Чарующий смех”.

…Когда Жанне исполнилось 9 лет, мать отвела ее к одной из самых знаменитых гадалок того времени - госпоже Лебон. Гадалка внимательно посмотрела на хрупкую девочку и произнесла пророчество: “Эта малютка в один прекрасный день станет фавориткой короля!”

Но что бы там не напридумывала гадалка, король был далеко, а Жанне-Антуанетте исполнилось 19 лет. 9 марта 1741 года в церкви Сент-Осташ она сочеталась браком с Шарлем Ле Норманном д’Этиоль, племянником господина де Турнэма. Это не было замужеством по любви, однако, брак их был вполне успешным. Муж преклонялся перед Жанной и готов был исполнить любое ее желание. Она же говорила, что никогда его не оставит, разве только ради самого короля…

Диана-Охотница

Жанна умела с блеском подать себя в высшем свете, и скоро о ней заговорили. Однако этой очаровательной девушке было мало оставаться в центре внимания великосветского общества. Она постаралась обратить на себя внимание короля, который в это время находился под влиянием чар честолюбивой герцогини де Шатору.

Девушка стала постоянно попадаться Людовику на глаза в Сенарском лесу, где он охотился, в кокетливых и изысканных туалетах: то в небесно-голубом платье и в розовом фаэтоне, то во всем розовом и в небесно-голубой карете - в конце концов, ей посчастливилось быть замеченной им, тем более что король уже что-то слышал о “малютке Этиоль” и она возбудила его любопытство. Однако фаворитка Людовика быстро положила конец притязаниям урожденной Жанны Пуассон, просто-напросто запретив ей показываться в местах охоты короля. И только когда мадам де Шатору внезапно скончалась, госпожа д’Этиоль поняла, что путь к сердцу короля свободен.

Во время грандиозного бала-маскарада, который был дан 25 февраля 1745 года в Парижской ратуше по случаю свадьбы дофина с испанской принцессой Марией-Терезией, Жанне представилась возможность приблизиться к королю. Людовик на балу заинтересовался прелестной дамой в костюме Дианы-Охотницы. Маска заинтриговала короля. По его просьбе незнакомка открыла лицо. Она явно намеренно уронила свой надушенный платок. Король тотчас бросился его поднимать, возвратил ей, и это было началом их любовной связи, которую они поддерживали через доверенного камердинера Людовика Бине.

Вскоре госпожа д’Этиоль появилась в Версале на представлении итальянской комедии в ложе, находившейся у сцены совсем рядом с ложей короля, и когда Людовик приказал подать ему ужин прямо в кабинет, весь двор не сомневался, что единственной его сотрапезницей будет “малютка Этиоль”. Здесь же она отдалась ему, однако после этого свидания интерес Людовика к ней уменьшился.

Король сказал Бине, что госпожа д’Этиоль ему очень понравилась, но ему показалось, что ею во многом двигало честолюбие и корыстный интерес. Камердинер же стал уверять короля, что Жанна без памяти влюблена в него, но она в отчаянье, так как разрывается между любовью к королю и долгом перед мужем, который полон подозрений и боготворит ее.

При следующем свидании с Людовиком госпожа д’Этиоль повела себя осторожнее и выступила в роли всего лишь очаровательной и добродетельной женщины, которую король хотел в ней видеть. Словно в хорошо разыгранном спектакле она с ужасом рассказывала об ожидавшей ее мести мужа и сумела убедить Людовика оставить ее в Версале. Ей также без особых трудов удалось убрать из Парижа своего супруга: в качестве компаньона своего дяди он был направлен его представителем в провинцию.

Пока в Версале готовили апартаменты для преемницы де Шатору, Жанна оставалась в Этиоле. Король часто писал ей нежные письма, обычно заканчивавшиеся словами “Любящий и преданный”, и она тотчас отвечала в том же духе. Наконец, в одном из писем она прочитала: “Маркизе де Помпадур”. Людовик издал указ о присвоении ей этого титула, ранее принадлежавшего одному угасшему роду из Лимузена.

У трона короля

14 сентября 1745 года состоялось ее представление при дворе. Как ни странно, но лучше всех к новой фаворитке отнеслась…супруга Людовика – Мария Лещинская – дочь польского короля Станислава. Королева была на семь лет старше супруга, чрезвычайно набожная, скучная и малопривлекательная. За первые 12 лет брака она родила королю десятерых детей и была всецело поглощена заботами о потомстве…

Очевидное превосходство маркизы де Помпадур над прошлыми фаворитками короля всячески укрепляло положение Жанны, как при дворе, так и при Людовике. И она пользовалась этим, не боясь прослыть нескромной. И во внешней, и в частной, скрытой от чужих глаз, жизни, мадам Помпадур правила свой бал.

Жанна переносила Людовика в мир великолепной архитектуры, причудливых дворцов, под своды аллей столетних деревьев, где, впрочем, все было обустроено в соответствии со здравым смыслом, и каждый дом нес на себе отпечаток модной пасторали. Маркиза вновь и вновь покоряла Людовика своей способностью представать перед ним всякий раз новой и неожиданной. В этом ей помогали изысканные макияжи и костюмы, целый калейдоскоп костюмов! То она переодевалась в платье султанши с картин Ванлоо, то являлась в костюме крестьянки…

Специально для короля она придумала еще один необыкновенный наряд, он был назван “неглиже а ля Помпадур”: что-то вроде турецкого жилета, который облегал шею, застегивался на пуговицы на предплечье и облегал спину до бедер. В нем маркиза могла показать все то, что хотела, и лишь намекнуть на все, что желала скрыть.

Однако положение маркизы при дворе было не таким уж и устойчивым. До сих пор король выбирал себе фавориток из высших слоев общества. Урожденная Пуассон нарушила это правило. За ней следили тысячи враждебных глаз, и тысячи злых языков тотчас приходили в движение при малейшей забывчивости, при самых незначительных погрешностях в этикете, при ошибках в придворном языке этой Гризетки, как презрительно называли новоиспеченную маркизу у нее за спиной.

В первую очередь Жанне надо было подумать о том, как в этой чреватой непредвиденными опасностями ситуации добиться полной поддержки короля, чтобы упрочить свое положение. Это была самая трудная и чрезвычайно важная задача.

Версальская Шахерезада

Из всех любовниц Людовика только маркиза де Помпадур обладала способностью развеять его скуку. Она старалась каждый раз быть по-новому привлекательной и каждый раз придумывала для него новые развлечения. Она пела и играла специально для короля или рассказывала со свойственной только ей пикантностью новые анекдоты. А когда какой-нибудь министр надоедал Людовику докладами, что, естественно, раздражало короля, она старалась побыстрее выпроводить докладчика. Например, если это был Морепа: “В вашем присутствии король прямо желтеет. Прощайте, господин Морепа!”

Она гуляла с Людовиком по роскошным садам летних замков и постоянно сопровождала его из Версаля в Кресси, а оттуда в Ла Сель, а оттуда в Бельвю, а потом в Компьен и Фонтебло. На Святой неделе она развлекала его концертами духовной музыки и литургиями, в которых участвовала сама. А когда она играла на сцене в театре Этиоля или Шантемерле у госпожи де Вильмур, ей удалось пленить Людовика своим исполнительским искусством, и она даже создала в Версале в одной из примыкавших к Медальонному кабинету галерей небольшой театр, названный “Камерным театром”.

Со временем ее положение упрочилось настолько, что она со снисходительным высокомерием стала принимать у себя министров и послов. Теперь она жила в Версале, в апартаментах, принадлежавших когда-то могущественной фаворитке Людовика XIV маркизе де Монтеспан. В комнате маркизы де Помпадур, где она принимала посетителей, было только одно кресло - все должны были стоять в присутствии сидящей фаворитки.

Мессу в капелле Версаля она слушала на специально для нее устроенной трибуне на балконе ризницы, где она появлялась одна во время больших праздников. Ее быт был обставлен с небывалой роскошью. Молодой дворянин из старинного рода нес ее шлейф, по ее знаку подставлял ей кресло, ждал ее выхода в прихожей. Она добилась награждения своего гофмейстера Коллена орденом Святого Людовика. На ее карете красовался герцогский герб.

Маркиза владела таким огромным недвижимым имуществом, которым ни до нее, ни после нее во Франции не владела ни одна королевская фаворитка. Она купила поместье Кресси в Дре за 650 тысяч ливров, выстроила здесь роскошный замок - строительство было вообще ее коньком, - а также заново обустроила огромный парк. Она купила Монретон, однако тотчас выгодно перепродала его, купила Сель в миле от Версаля по дороге в Марли и здесь тоже перестроила в соответствии со своими вкусами все то, что ей не понравилось. Каждое такое мероприятие само по себе требовало огромных средств.

Увеселения, постройки, платья маркизы де Помпадур поглощали массу денег: 1 миллион 300 тыс. ливров стоили ее наряды, 3,5 млн. - косметика, 4 млн. - театр, 3 млн. - лошади, 2 млн. - драгоценности, около 1,5 млн. ливров - ее прислуга; 12 тыс. франков было ассигновано ею на книги.

“Крестная мать” Вольтера, Руссо, Наполеона…

Людовик XV поощрял развитие культурной жизни Франции, поэтому маркиза де Помпадур старалась окружить себя поэтами, учеными и философами. Вне конкуренции среди них был Вольтер, старый друг маркизы. Помпадур оказывала ему явное предпочтение, сделала его академиком, главным историком Франции, главным камергером. В свою очередь он написал для придворных праздников “Наваррскую принцессу”, “Храм Славы”, посвятил маркизе “Танкреда” и прославил ее в стихах и прозе. “Помпадур, вы украшаете своей особой двор, Парнасс и остров Гетер!” - восклицал он с восхищением и благодарностью.

Она сделала немало и для Руссо, особенно тогда, когда тот не мог защитить свои собственные интересы. Маркиза поставила на сцене его “Сибирского прорицателя” и имела большой успех в мужской роли Колпена. Однако Жан-Жак считал ее недостаточно внимательной к нему, так как он не был представлен королю и не получал пенсию. Зато маркиза устроила пенсию для старого Кребильона, когда-то дававшего ей уроки декламации, который теперь был беден и всеми покинут. Помпадур поставила его пьесу “Кателина”, способствовала монументальному изданию в королевской типографии его трагедий, а после смерти Кребильона - строительству для него мавзолея.

Ее друзьями были Бюффон и Монтескье. Маркиза также помогла энциклопедистам - д’Аламберу (для него она выхлопотала пенсию) и Дидро, которого она неоднократно призывала к умеренности и осторожности.

Помпадур поспособствовала открытию военной школы для сыновей ветеранов войны и обедневших дворян. Когда заканчивались отпущенные на строительство деньги, маркиза внесла недостающую сумму. В октябре 1781 года в эту школу прибыл для обучения студент Наполеон Бонапарт…

Реформатор в юбке

С именем Помпадур связаны и другие не менее славные деяния. Она активно вмешивалась во внутреннюю и внешнюю политику Франции, занималась меценатством, вела борьбу со своими политическими противниками, и чаще всего, успешную, ведь король всегда был на ее стороне.

Желая создать серьезную конкуренцию знаменитому и дорогостоящему саксонскому фарфору, Помпадур перевела фабрики из Венсенна в Севр, неутомимо занималась экспериментами, приглашала искусных ремесленников и талантливых художников, скульпторов, устраивала выставки в Версале и во всеуслышание объявляла: “Если тот, у кого есть деньги, не покупает этот фарфор, он плохой гражданин своей страны”.

Помпадур внесла неоценимый вклад в культурное наследие человечества.

Бриллианты, огранка которых называется “маркиз” (овальные камни), своей формой напоминают рот фаворитки.

Шампанское разливается либо в узкие бокалы-тюльпаны, либо в конусообразные бокалы, появившиеся в эпоху правления Людовика XV - именно такой формы была грудь мадам де Помпадур.

Маленькая сумочка ридикюль из мягкой кожи - тоже ее изобретение. Она ввела в моду высокие каблуки и высокие прически, потому что была маленького роста.

Прекрасные нежные розы, ее любимый цветок, который маркиза сажала, где только могла, со временем были названы “розами Помпадур”.

Двадцать лет продержалась маркиза у трона, хотя ее положению часто грозили опасности. Она не была жизнерадостным человеком, хотя и хотела казаться им. На самом же деле Помпадур обладала холодным рассудком, честолюбивым характером и к тому же железной волей, что удивительным образом сочеталось с ее слабым, уставшим от тяжелого недуга телом...

Последняя прогулка

В одной из поездок в Шуазель маркиза упала в обморок, однако нашла в себе силы поправиться, вопреки ожиданиям окружающих. Затем наступил рецидив, и надежды больше не стало. Людовик приказал перевезти ее в Версаль, хотя до сих пор, как писал Лакретель, только принцам разрешалось умирать в королевском дворце.

Помпадур умерла в 43 года. Однако остается только удивляться, что при такой тревожной жизни она протянула так долго. В ранней юности у нее нашли туберкулез легких.

Когда похоронная процессия повернула по направлению к Парижу, Людовик, стоя на балконе дворца под проливным дождем, сказал: “Какую отвратительную погоду вы выбрали для последней прогулки, мадам!” За этой, казалось бы, совсем неуместной шуткой скрывалась истинная печаль.

Маркиза де Помпадур была похоронена в усыпальнице монастыря Капуцинов. Теперь на месте ее захоронения находится улица де ла Пэ, проходящая по территории снесенного в начале XIX века монастыря. Историк Анри Матрен назвал Помпадур “первой женщиной премьер-министром”.

В XVIII веке редким женщинам удавалось избежать« повинности», сводившейся к немецким« трем К»: Kuche(кухня), Kinder(дети), Kirche(церковь). Лишь дочери коронованных особ могли рассчитывать на это. Тем удивительнее феномен маркизы де Помпадур, которая
двадцать лет была некоронованной королевой Франции, не имея даже дворянского происхождения!

Маленькая королева
Есть вероятность, что толика дворянской крови у Жанны Антуанетты Пуассон, родившейся в 1721 году, все-таки имелась. Ее отцом официально числился бывший лакей, выбившийся в интенданты. Он проворовался и бежал из страны, бросив жену и дочь. Обе выжили только благодаря финансовой помощи со стороны некоего господина Ле Нормана де Турнэма. Поговаривали, что он-то и был настоящим отцом девочки. Но и в этом случае дворянское приложение« де» к фамилии, скорее всего, была им просто куплена — во многих источниках данный господин назван простым синдиком — иначе говоря, председателем торговой гильдии.
В общем, с родословной у будущей маркизы явно не заладилось. Однако с раннего детства девочка была убеждена, что со временем поселится в королевском дворце! Известная парижская гадалка, увидев девятилетнюю Жанну, тут же напророчила: «Эта малютка станет фавориткой короля!» И с тех пор девочку все называли не иначе как маленькой королевой. Разницу между королевой и фавориткой ей объяснят позже.
Де Турнэм сделал все, чтобы дочка парижских мещан получила образование, достойное дворянки. К 19 годам Жанна Пуассон прекрасно рисовала, музицировала и пела — уроки ей давала примадонна парижской оперы. А кроме того, с помощью известного драматурга Кребийона она открыла в себе настоящий актерский талант.
Жениха ей подыскал тот же господин де Турнэм. Его племянник Шарль д’Этуаль был для простолюдинки и дочери разыскиваемого преступника неплохой партией, однако« маленькая королева» долго тянула с ответом. Предсказала же ей гадалка судьбу фаворитки, которая во Франции того времени вовсе не считалась неприличной или недостойной! И Жанна решила не дожидаться« милостей от природы».

Диана-охотница
Жанна зачастила в Сенарский лес, где часто охотился король со своим двором. В первый раз встретив ее на лесной тропинке, Людовик XV лишь слегка придержал лошадь. Но этого оказалось достаточно, чтобы королевская фаворитка маркиза де Шатору не на шутку заволновалась. Вскоре матери Жанны было передано настоятельное пожелание Шатору« избавить его величество от назойливого внимания юной особы». Другая на месте Жанны опустила бы руки, но она и не думала сдаваться. Приняв на всякий случай предложение шевалье д’Этуаля, она не оставила планов завоевания сердца другого мужчины. Спустя три года после свадьбы, подарив мужу дочку, Жанна посчитала на том свой супружеский долг выполненным.
В том же году от воспаления легких неожиданно умерла маркиза де Шатору, и за вакантное место королевской фаворитки развернулась настоящая война. Образовались целые придворные партии, стремившиеся во что бы то ни стало продвинуть на почетную« должность» свою кандидатку. Несколько месяцев король хранил память по почившей пассии, но затем на одном из балов-маскарадов его внимание привлекла незнакомка в костюме Дианы-охотницы. Прежде чем растаять в толпе, загадочная маска уронила к ногам короля надушенный платочек.
Свою« королевскую охоту» Жанна организовала и провела блестяще. 35-летний Людовик XV был женат на дочери польского короля в изгнании — Марии Лещинской. Она была старше его на восемь лет, родила за первые двенадцать лет супружества десятерых детей и слыла женщиной набожной и мудрой. Фаворитки у Людовика менялись одна за другой, так что к моменту встречи с Жанной королю было просто скучно. На это и сделала ставку будущая маркиза де Помпадур. Жанна поклялась самой себе, что с ней король никогда не заскучает. И держала слово целых 20 лет.

Актриса по жизни
Жанна больше не являлась королю на глаза — она заставила мужчину своих грез заняться розысками загадочной маски. Но пряталась она намеренно не слишком искусно. Так что царственному ухажеру — уже заинтригованному, напрочь забывшему о разъедавшем его сплине! — не составило труда быстро отыскать беглянку в ее же доме. Чрезвычайно довольный собой, король тут же предложил Жанне отужинать вместе с ним в Версале.
Наутро король удостоил молодую женщину холодного поцелуя и приготовился к долгой осаде со стороны отвергнутой любовницы. И зря — ничего подобного не последовало. Девушка в тот же день покинула Париж и на глаза королю больше не попадалась. Она решила сыграть на извечном мужском тщеславии — и не прогадала. Привыкший к льстивым комплиментам по поводу своей мужской неотразимости Людовик снова был заинтригован. И даже слегка уязвлен!
Еще более король разволновался, когда посланный им камердинер сообщил о том, что разболтали подкупленные им слуги мадам д’Этуаль. Оказывается, она безумно влюблена в короля. И в ужасе от того, что изменила мужу. Она даже готова умереть от рук ревнивого мужа, потому что никогда не верила, что ее детская мечта, о которой она всем говорила полушутя — оказаться в объятиях самого короля, — сбудется…
Король, конечно, поверил и пожелал немедля видеть Жанну у себя. А во дворце актриса разыграла настоящую мелодраму — с тайным проникновением в королевские покои(ничего сложного — банальная взятка), с падением без чувств на ковер, заламыванием рук, страстными признаниями и мольбой о защите от ревнивого супруга…
В общем, королевскую скуку и на сей раз как рукой сняло. В ту же ночь растроганный монарх пообещал своей новой подруге, что в самое ближайшее время« произведет» ее в официальные фаворитки. И 14 сентября 1745 года сдержал свое слово.

Лучшая подруга
Ревнивого мужа госпожи д’Этуаль« успокоили» доходным местом и угрозой Бастилии. А чтобы не плодить у фаворитки лишних комплексов по поводу ее низкого происхождения, король подарил Жанне освободившееся по случаю маркграфство Помпадур и титул маркизы.
Двор принял новую королевскую пассию без восторга. Была бы она графиней или на худой конец баронессой — позавидовали бы, а потом все равно потянулись бы «дружиться». А тут какая-то безродная мещанка, да и не сказать, чтобы красавица… Но новоиспеченная маркиза де Помпадур неожиданно нашла понимание и защиту у той, от которой менее всего ожидала встретить и первое, и второе, — у супруги короля! Мария Лещинская, несмотря на всю двусмысленность своего положения, сразу же почувствовала в маркизе родственную душу… Многие конкурентки мадам де Помпадур думали, что« смена декораций» не за горами. Но шли дни, месяцы и годы, а маркиза по‑прежнему занимала сердце, спальню и все свободное время короля.
Многие биографы маркизы смаковали подробности ее интимной жизни, ее безумные траты и постоянное вмешательство в государственные дела. Все это, конечно, было. Войны, в которые деятельная маркиза сознательно или помимо своей воли втягивала страну. Министры и военачальники, которых« Помпадурша» тасовала, как карты на светских вечерах. Более миллиона ливров, потраченные на ее наряды, и более двух миллионов — на драгоценности…
Но при этом авторы обличительных трудов забывали о другом. В ее салоне собирался весь цвет тогдашней духовной элиты — там можно было встретить едкого писателя и философа Вольтера, манерного художника Буше, крупнейшего ученого-экономиста Кенэ. По приказу маркизы был создан« Театр малых покоев». Зрительный зал был рассчитан всего на сорок мест. Одно из них неизменно занимал сам король, на сцене блистала хозяйка театра, а за оставшиеся 39 кресел в зале шла настоящая борьба. Компьенский замок и дворец Малый Трианон в Версале, Военная школа(которую вскоре закончит молодой корсиканец Наполеон Бонапарт) и знаменитый фарфоровый завод в Севре — ко всему этому приложила руку(а часто и собственные средства) маркиза де Помпадур. Наконец, мир обязан Жанне и такими мелочами, как особая огранка бриллиантов(стиль« маркиза»), бокалы-«тюльпаны» для шампанского, дамская сумочка-ридикюль из мягкой кожи, высокие прически и высокие каблуки.

После нас -хоть потоп
Самым главным достижением маркизы, тайна которого полностью не раскрыта до сих пор, было ее удивительное и на первый взгляд необъяснимое долголетие при дворе. Век фавориток никогда не был долгим — за стремительным взлетом быстро следовал столь же скорый уход в небытие. А маркиза де Помпадур целых двадцать лет не покидала Версаль, до самой смерти оставалась ближайшим другом и советчиком короля. Даже тогда, когда его постель оказалась занята другими, более молодыми« соискательницами». Ей удалось то, что редко удается женщине, — сохранить дружеские отношения с бывшим возлюбленным. Не вежливо-приятельские, не официальные или светские, а именно дружеские.
Поняв, что безвозвратно теряет любовника, она не стала цепляться за него, закатывать сцены, мучить его и себя ревностью и плести интриги. Вместо этого она по‑прежнему старалась развеселить своего часто скучающего друга и в этом оставалась неподражаема. А для любовных утех периодически знакомила короля с молодыми и, как правило, недалекими красавицами. Долго в королевской спальне они не задерживались. А мудрая маркиза так и осталась при короле до самой смерти.
Она умерла в 1764 году от воспаления легких. Ей было всего 46 лет, двадцать из которых она, дочь лакея(или торговца), фактически правила Францией. Ее смерть не вызвала всеобщей скорби — скорее наоборот. Сильная и умная женщина, не желающая покориться общественным стереотипам и берущая свою судьбу в собственные руки… Даже в наши дни это у многих вызывает зависть и раздражение. Что же говорить о далеком восемнадцатом столетии?..

История жизни
Жанна-Антуанетта Пуассон, маркиза де Помпадур - фаворитка французского короля Людовика XV, играла важную роль в политической и культурной жизни не только Франции, но и Европы. Она покровительствовала наукам и искусствам.
Отец Антуанетты Пуассон был одно время лакеем, потом поставщиком провиантского ведомства, причем неумелым и нечестным. В судьбе Антуанетты принимал большое участие синдик Ленорман де Турнэм. Возможно, он был настоящим ее отцом. Благодаря Ленорману, Жанна-Антуанетта получила отличное образование. Она прекрасно знала музыку, рисовала, пела, играла на сцене, декламировала.
Среди пансионерок будущей маркизы де Помпадур была некая мадам Лебон, гадалка на картах, которая предсказала девятилетней Жанне, что она будет любовницей Людовика XV. Эти слова Жанна никогда не забывала и, когда предсказание сбылось, с благодарностью вспоминала о нем.
Девочка от природы отличалась живым умом. И если самый ожесточенный ее враг, Аржансон, говорил о ней, что она была блондинкой со слишком бледным лицом, несколько полноватой и довольно плохо сложенной, хотя и наделеной грацией и талантами, то другой ее современник, Леруа, обер-егермейстер лесов и парков Версаля, описывал ее с гораздо большей симпатией: среднего роста, стройная, с мягкими непринужденными манерами, элегантная. Лицо безукоризненной овальной формы. Прекрасные, с каштановым отливом волосы, довольно большие глаза, прекрасные длинные ресницы. Прямой, совершенной формы нос, чувственный рот, очень красивые зубы. Чарующий смех. Всегда прекрасный цвет лица, а глаза неопределенного цвета. «В них не было искрящейся живости, свойственной черным глазам, или нежной истомы, свойственной голубым, или благородства, свойственного серым. Их неопределенный цвет, казалось, обещал вам негу страстного соблазна и в то же время оставлял впечатление какой-то смутной тоски в мятущейся душе...»
С холодным расчетом 19-летняя Антуанетта дала согласие на брак с племянником своего покровителя, Ленорманом д’Этиолем. Ее невзрачный супруг был на пять лет старше ее, однако, как наследник главного откупщика, очень богат. При нем она могла вести беззаботную жизнь, и Жанна открыто объявила, что никто на свете не мог бы сбить ее с пути истинного, кроме самого короля...
Она умела с блеском подать себя в высшем свете, и скоро о ней заговорили. Председатель парламента Эно, постоянный участник вечерних приемов у королевы, упоминал о ней, как о прелестнейшей женщине, которую он когда-либо видел. «Она прекрасно чувствует музыку, очень выразительно и вдохновенно поет, наверное, знает не меньше сотни песен. Она также играет в комедиях Этиоля в прекрасном театре, где механическая сцена и смена декораций».
Однако этой молодой и очаровательной даме было мало оставаться в центре внимания великосветского общества, что она в первую очередь связывала с богатством своего мужа. Жанна постаралась обратить на себя внимание короля, который в это время находился под влиянием чар честолюбивой герцогини де Шатору. Она стала постоянно попадаться Людовику на глаза в Сенарском лесу, где он охотился, в наиболее кокетливых и изысканных туалетах: то в небесно-голубом платье и в розовом фаэтоне, то во всем розовом и в небесно-голубой карете - в конце концов ей посчастливилось быть замеченной им, тем более, что король уже что-то слышал о «малютке Этиоль» и она возбудила его любопытство. Однако фаворитка быстро положила конец притязаниям урожденной Жанны Пуассон, просто-напросто запретив ей показываться в местах охоты короля. И только когда мадам де Шатору внезапно скончалась, госпожа д’Этиоль поняла, что путь к сердцу короля свободен.
Во время грандиозного бала-маскарада, который был дан 28 февраля 1745 года в Парижской ратуше по случаю свадьбы дофина с испанской принцессой Марией-Терезией, Жанне представилась возможность приблизиться к королю. Людовик на балу заинтересовался прелестной маской, которая его явно поддразнивала. По его просьбе незнакомка открыла лицо. Она явно намеренно уронила свой платок, король тотчас бросился его поднимать, возвратил ей, и это было началом их любовной связи, которую они поддерживали через доверенного камердинера Людовика Бине.
В начале апреля госпожа д’Этиоль появилась в Версале на представлении итальянской комедии в ложе, находившейся у сцены совсем рядом с ложей короля, и когда Людовик приказал подать ему ужин прямо в кабинет, весь двор не сомневался, что единственной его сотрапезницей будет «малютка Этиоль». Здесь же она отдалась ему, однако после этого свидания интерес Людовика к ней уменьшился. Король сказал Бине, что госпожа д’Этиоль ему очень понравилась, но ему показалось, что ею во многом двигало честолюбие и корыстный интерес. Камердинер же стал уверять короля, что Жанна без памяти влюблена в него, но она в отчаянье, так как разрывается между любовью к королю и долгом перед мужем, который полон подозрений и боготворит ее.
При следующем свидании с Людовиком госпожа д’Этиоль повела себя осторожнее и выступила в роли всего лишь очаровательной и добродетельной женщины, которую король хотел в ней видеть. Словно в хорошо разыгранном спектакле она с ужасом рассказывала об ожидавшей ее мести мужа и сумела убедить Людовика оставить ее в Версале. Таким образом, ей удалось заложить основы своего влияния на короля, пресыщенного любовными интрижками и напрасно пытавшегося развеять скуку в обществе своей супруги. Ей также без особых трудов удалось убрать из Парижа своего мужа: в качестве компаньона своего дяди он был направлен его представителем в провинцию.
Точно так же ей сразу посчастливилось упрочить покровительство короля и нейтрализовать интриги со стороны наследников. Вскоре повелитель объявил ей, что произведет ее в официальные фаворитки, как только вернется с театра военных действий во Фландрии.
Пока в Версале готовили апартаменты для преемницы де Шатору, Жанна оставалась в Этиоле. Король часто писал ей нежные письма, обычно заканчивавшиеся словами «Любящий и преданный», и она тотчас отвечала в том же духе, а аббат де Берни придавал им законченный вид с точки зрения стилистики и остроумия. Наконец в одном из писем она прочитала: «Маркизе де Помпадур». Итак, он издал указ о присвоении ей этого титула, ранее принадлежавшего одному угасшему роду из Лимузена.
14 сентября 1745 года состоялось ее представление при дворе. Людовик выглядел весьма смущенным, то краснел, то бледнел. Королева, уже давно привыкшая к подобным унижениям со стороны своего супруга, восприняла появление новой фаворитки значительно дружелюбнее, чем ожидалось. Только дофин что-то процедил сквозь зубы.
Однако положение маркизы при дворе было не таким уж и устойчивым. До сих пор король выбирал себе фавориток из высших слоев общества. Урожденная Пуассон нарушила это правило. За ней следили тысячи враждебных глаз, и тысячи злых языков тотчас приходили в движение при малейшей забывчивости, при самых незначительных погрешностях в этикете, при ошибках в придворном языке этой Гризетки, как презрительно называли новоиспеченную маркизу у нее за спиной.
В первую очередь Жанне, естественно, надо было подумать о том, как в этой чреватой непредвиденными опасностями ситуации добиться полной поддержки короля, чтобы упрочить свое положение. Это была самая трудная и чрезвычайно важная задача.
Из всех любовниц Людовика только маркиза де Помпадур обладала способностью развеять его скуку. Она старалась каждый раз быть по-новому привлекательной и каждый раз придумывала для него новые развлечения. Она пела и играла специально для него или рассказывала со свойственной только ей пикантностью новые анекдоты. А когда какой-нибудь министр надоедал ему докладами, что, естественно, раздражало короля, она старалась побыстрее выпроводить докладчика. Например, если это был Морепа: «В вашем присутствии король прямо желтеет. Прощайте, господин Морепа!»
Она гуляла с Людовиком по роскошным садам летних замков и постоянно сопровождала его из Версаля в Кресси, а оттуда в Ла Сель, а оттуда в Бельвю, а потом в Компьен и Фонтебло. На Святой неделе она развлекала его концертами духовной музыки и литургиями, в которых участвовала сама. А когда она играла на сцене в театре Этиоля или Шантемерле у госпожи де Вильмур, ей удалось пленить Людовика своим исполнительским искусством, и она даже создала в Версале в одной из примыкавших к Медальонному кабинету галерей небольшой театр, названный «Камерным театром».
Со временем ее положение упрочилось настолько, что она со снисходительным высокомерием стала принимать у себя министров и послов. Теперь она жила в Версале, в апартаментах, принадлежавших когда-то могущественной фаворитке Людовика XIV маркизе де Монтеспан. В комнате маркизы де Помпадур, где она принимала посетителей, было только одно кресло - все должны были стоять в присутствии сидящей фаворитки.
Ложа мадам де Помпадур в театре вплотную примыкала к ложе короля, где они время от времени запирались. Мессу в капелле Версаля она слушала на специально для нее устроенной трибуне на балконе ризницы, где она появлялась одна во время больших праздников. Ее быт был обставлен с небывалой роскошью. Молодой дворянин из старинного рода нес ее шлейф, по ее знаку подставлял ей кресло, ждал ее выхода в прихожей. Она добилась награждения своего гофмейстера Коллена орденом Святого Людовика. На ее карете красовался герцогский герб. Прах своей матери она распорядилась перевезти в купленный ею у семьи Креки склеп в монастыре Капуцинов на Вандомской площади и затем построила там роскошный мавзолей. И, естественно, она в пределах своего могущества постоянно заботилась о своей семье.
Однако маркиза не забывала и себя. Она владела таким огромным недвижимым имуществом, которым ни до нее, ни после нее во Франции не владела ни одна королевская фаворитка. Она купила поместье Кресси в Дре за 650 тысяч ливров, выстроила здесь роскошный замок - строительство было вообще ее коньком, - а также заново обустроила огромный парк. Она купила Монретон, однако тотчас выгодно перепродала его, купила Сель в миле от Версаля по дороге в Марли (небольшой замок - в противоположность помпезному Кресси) и здесь тоже перестроила в соответствии со своими вкусами все то, что ей не понравилось. Недалеко от небольшого Версальского парка она построила уединенный домик с персидскими занавесями, расписными панелями, большим садом с кустами роз, в центре которого возвышался храм со статуей Адониса из белого мрамора. Такой же домик она построила в Фонтебло и в Компьене, а в Версале возвела отель, по специальному коридору из него можно было пройти прямо в замок. В Париже, в отеле Понштрен, где обычно останавливались послы высшего ранга, ей принадлежали роскошные апартаменты. За 700000 ливров она купила находившийся в квартале Сен-Оноре отель графа д’Эвре, где полностью перестроила первый этаж. Каждое такое мероприятие само по себе требовало огромных денег.
Как чудо вырос на песчаниках прекрасный замок Бельвю. 2 декабря 1750 года в декорированном в китайском стиле маленьком театре был показан балет «Амур-архитектор». На сцене можно было увидеть парящую в воздухе гору Лафонтена, на нее спускался замок фаворитки, а с улицы на сцену въезжала повозка с закрытым коробом, который опрокидывался, и из него высыпались хорошенькие женщины, это были балерины...
Однако всех этих дворцов маркизе было мало. Она взяла в аренду у герцога де Лавальера его дом в Шам, у герцога де Жевра - его поместье в Сент-Уэне, купила Менар, Бабиоль, владение Севр и землю в Лимузене. И в королевских замках она также многое меняла в соответствии со своим вкусом. Это было основной заботой и развлечением госпожи де Помпадур - постоянно и с большой выдумкой заниматься перестройкой, так что для скучавшего короля все совершенное ею было развлечением и походило на постоянные сюрпризы из шкатулки.
В своем доме и в королевских покоях волшебница Жанна переносила Людовика в мир великолепной архитектуры, причудливых дворцов, под своды аллей столетних деревьев, где, впрочем, все было обустроено в соответствии со здравым смыслом, и каждый дом нес на себе отпечаток модной пасторали. Сады Помпадур, далекие от обычной помпезности, представляли собой живописный мир из заросших жасмином и миртом уютных беседок, клумб с розами, статуй Амуров в самых неожиданных местах, полей нарциссов, гвоздик, фиалок, тубероз... В этих чудных декорациях король снова начинал чувствовать вкус к жизни. Маркиза вновь и вновь покоряла его своей способностью представать перед ним всякий раз новой и неожиданной. В этом ей помогали изысканные макияжи и костюмы, целый калейдоскоп костюмов! То она переодевалась в костюм султанши с картин Ванлоо, то являлась в костюме крестьянки.
Специально для короля она придумала еще один необыкновенный костюм, он был назван «неглиже а ля Помпадур»: что-то вроде турецкого жилета, который облегал шею, застегивался на пуговицы на предплечье и облегал спину до бедер. В нем маркиза могла показать все то, что хотела, и лишь намекнуть на все, что желала скрыть.
Свою жизнь при дворе Жанна называла постоянной борьбой против врагов, и она вряд ли могла надеяться, что когда-нибудь для нее наступят мир и покой. И в то же время она должна была всегда выглядеть жизнерадостной и беззаботной в присутствии короля и придворных. Фаворитка изматывалась в постоянной борьбе за сохранение своего влияния и своей власти. В угоду честолюбию приносилось хрупкое здоровье. Маркиза употребляла всевозможные средства, чтобы в глазах Людовика ее уже несколько поблекшие молодость и красота выглядели все так же привлекательно. Ей приходилось прибегать к различным ухищрениям, чтобы по-прежнему возбуждать чувственность короля.
Но в конце концов Жанна пришла к разумному выводу, что не должна мешать Людовику заводить новых любовниц. Будет лучше, если она останется просто его другом и будет держать под контролем его мимолетные увлечения. И постоянно следить за ним. Так ей скорее удастся не пропустить появления опасной его привязанности к женщине, превосходящей ее умом и красотой. И первую из этих девочек она привела сама. Это была малышка Марфи, чей портрет кисти Буше всем известен.
Утратив власть над сердцем короля, маркиза попыталась подобраться к высшей власти с другой стороны. Так как король поощрял культурную жизнь государства, она старалась окружить себя поэтами, учеными и философами. Вне конкуренции среди них был Вольтер, старый друг маркизы и д’Этиоля. Маркиза оказывала ему явное предпочтение, сделала его академиком, главным историком Франции, главным камергером. В свою очередь он написал для придворных праздников «Наваррскую принцессу», «Храм Славы», посвятил маркизе «Танкреда» и прославил ее в стихах и прозе. «Помпадур, вы украшаете своей особой двор, Парнасс и остров Гетер!» - восклицал он с восхищением и благодарностью, а когда она безвременно умерла, он написал Сидевилю: «Я глубоко потрясен кончиной госпожи де Помпадур. Я многим обязан ей, я оплакиваю ее. Какая ирония судьбы, что старик, который только и может, что пачкать бумагу и едва в состоянии передвигаться, еще жив, а прелестная женщина умирает в 40 лет в расцвете самой чудесной в мире славы...»
Она сделала немало и для Руссо, особенно тогда, когда тот не мог защитить свои собственные интересы. Она поставила на сцене его «Сибирского прорицателя» и имела большой успех в мужской роли Колпена. Однако Жан-Жак считал ее недостаточно внимательной к нему, так как он не был представлен королю и не получал пенсию. Зато маркиза устроила пенсию для старого Кребильона, когда-то дававшего ей уроки декламации, который теперь был беден и всеми покинут. Маркиза поставила его пьесу «Кателина», способствовала монументальному изданию в королевской типографии его трагедий, а после смерти Кребильона - строительству для него мавзолея.
Ее друзьями были Бюффон, которому она завещала своих зверей - обезьянку, собаку и попугая, - и Монтескье, хотя и не в такой степени, как Мармонтель. Последний добился милости маркизы, сочинив стихотворение в честь создания ею Военного училища, она же сделала его академиком. Маркиза также помогла обоим энциклопедистам - д’Аламберу (для него она выхлопотала пенсию) и Дидро, которого она неоднократно призывала к умеренности и осторожности.
С именем Помпадур связаны и другие не менее славные деяния. Она основала знаменитые севрские фарфоровые фабрики. Желая создать серьезную конкуренцию знаменитому и дорогостоящему саксонскому фарфору, Помпадур перевела фабрики из Венсенна в Севр, неутомимо занималась экспериментами, приглашала искусных ремесленников и талантливых художников, скульпторов, устраивала выставки в Версале и во всеуслышание объявляла: «Если тот, у кого есть деньги, не покупает этот фарфор, он плохой гражданин своей страны». Прекрасные нежные розы, ее любимый цветок, который она сажала, где только могла, со временем были названы «розами Помпадур».
Почти 20 лет продержалась маркиза у трона, хотя ее положению часто грозили опасности. Она не была жизнерадостным человеком, хотя и хотела казаться им. На самом же деле Помпадур обладала холодным рассудком, честолюбивым характером и к тому же железной волей, что удивительным образом сочеталось с ее слабым, уставшим от тяжелого недуга телом... «Чем старше я становлюсь, - писала она в одном из своих писем брату, - тем более философское направление принимают мои мысли... За исключением счастья находиться с королем, что, конечно же, радует меня больше всего, все остальное только переплетение злобы и низости, ведущее ко всяким несчастьям, что свойственно людям вообще. Прекрасный сюжет для размышлений, особенно для такой, как я». И еще она писала: «Где бы ни встретили вы людей, вы обязательно найдете у них фальшивость и любые возможные пороки. Жить в одиночестве было бы слишком скучно, поэтому приходится принимать их такими, какие они есть, и делать вид, как будто не замечаешь этого...»
В последующие годы ей больше не приходилось обольщаться чувствами короля к ней. Маркиза знала, что была для него теперь всего лишь снисходительным и преданным другом, а не возлюбленной. Он держал ее при себе по привычке и из жалости. Он знал, как она впечатлительна и ранима, и опасался, что, если он распрощается с ней, она способна в отчаянии наложить на себя руки. «Я боюсь, дорогая, - сказал как-то Шуазель своей камеристке, - что меланхолия овладеет ею, и она умрет от печали».
В одной из поездок в Шуазель она упала в обморок, однако нашла в себе силы поправиться, вопреки ожиданиям окружающих. Затем наступил рецидив, и надежды больше не стало. Людовик приказал перевезти ее в Версаль, хотя до сих пор, как писал Лакретель, только принцам разрешалось умирать в королевском дворце. Однако маркиза сохраняла свое могущество даже с уже похолодевшими руками. После ее смерти в столе у нее нашли всего 37 луидоров. Финансовое положение женщины, которую народ обвинял в том, что она перевела за рубеж значительные суммы, было таким тяжелым, что, когда она заболела, ее управляющий был вынужден взять в долг 70000 ливров.
Время господства маркизы де Помпадур в течение 20 лет стоило Франции 36 миллионов франков. Ее увлечение строительством, многочисленные приобретения, драгоценные камни, произведения искусства, мебель требовали значительных затрат. Однако ее содержание, обходившееся вначале в 24000 ливров в месяц, к 1760 году уменьшилось в восемь раз, и уже в 1750 году она не получала от короля богатых подарков. Иногда ей удавалось выкрутиться за счет карточных выигрышей и продажи драгоценностей. Ее единственным наследником был брат. В завещании были также упомянуты ее многочисленные друзья и слуги. Королю она оставила свой парижский отель и свою коллекцию камней.
Маркиза умерла в 43 года. Однако остается только удивляться, что при такой тревожной жизни она протянула так долго. В ранней юности у нее нашли туберкулез легких, и она должна была придерживаться предписанного ей лечения молоком.
Указ строго запрещал оставлять тела усопших в королевском замке. Ничего не должно было напоминать о конце человеческой жизни. Едва остывшее тело женщины, еще недавно видевшей у своих ног всю Францию, пронесли почти обнаженным по переходам замка и улицам Версаля и оставили до погребения в специально выбранном для этого доме. Король, как всегда, хорошо владел собой и не показывал свои истинные чувства, однако было видно, что он глубоко скорбит.
В день похорон разразилась страшная буря. В 6 часов вечера траурный кортеж свернул на большую дорогу к Парижу. Король в задумчивости и с грустным выражением лица наблюдал за ним с балкона своей комнаты и, несмотря на дождь и ветер, оставался там до тех пор, пока траурная процессия не скрылась из виду. Затем он вернулся к себе, слезы катились у него по щекам, и, рыдая, он воскликнул: «Ах, это единственная честь, которую я мог ей оказать!»
Если в чем-либо влияние маркизы де Помпадур зачастую можно оспаривать, то уж в области искусства, художественных ремесел и моды ее превосходство было неоспоримым, и с полным основанием говорят, что грациозность и вкус, свойственные всем без исключения произведениям ее времени, являются плодом ее влияния и что она по праву может считаться крестной матерью и королевой Рококо.

Величественная фигура женщины с гордым взглядом темных глаз, окутанная правильными складками тяжелого шелка. Она родилась в родовом замке, росла, дыша ароматом монастырского ладана, жила в строгих залах и садах Людовика XIV и умирала в монастырских покоях Сен-Сира. А на смену ей, из сверкающей пены жизни, вынырнула другая фигура. Кокетливая, изящная, в напудренном парике на маленькой головке, в мушках. Для нее нет закона, кроме ее каприза. Где-то работал и страдал народ, где-то решались мировые вопросы и готовилась будущая катастрофа Франции. Шелковые занавеси плотно закрывали дверь в изящный будуар. И здесь, среди ароматов и пудры, царил всегда смеющийся, всегда капризный бог наслаждений - Рококо. И царицей этого царства была маркиза Помпадур. Век прекрасного… И все прекрасное в искусстве, литературе, ремесле носит на себе печать маркизы Помпадур.

29 декабря 1721 года у Франсуа Пуассон, шталмейстера двора герцога Орлеанского, родилась дочь. Дали ей имя Жанна-Антуанетта. Франсуа Пуассон, замешанный в одно очень некрасивое дело по интендантству, был приговорен к повешению и спасся только бегством в Германию. Маленькая Жанна осталась на руках матери, женщины очень красивой и умной, но по-видимому, нравов нестрогих. Есть сильное основание предполагать, что настоящим отцом Жанны был не Франсуа Пуассон, а генерал Ленор-ман-де-Турнехем. Во всяком случае в судьбе Жанны он принимал очень живое участие. Прежде всего он озаботился дать ей прекрасное воспитание и образование, а потом решил выдать ее замуж за своего племянника. И вот 9 марта 1741 года, а Париже, в церкви св. Евти-хия, пятнадцатилетняя Жанна Пуассон повенчалась с Карлом Ленорман д Этиоль. Маленького роста некрасивый жених, стройная, с интересным бледным лицом, невеста.

К свадьбе генерал подарил своему племяннику половину своих поместий, остальное обещал оставить после своей смерти. Молодой д’Этиоль женился по любви, мадемуазель Пуассон выходила замуж по расчету. На свой брак она смотрела, как на неизбежный этап своей жизни. Когда ей было девять лет, одна гадалка предсказала ей, что она будет фавориткой короля. М-ль Пуассон твердо верила этому предсказанию и всей своей жизнью готовилась к нему.

Выйдя замуж, Жанна, несмотря на свой юный возраст, сумела собрать вокруг себя интересных людей. В замке Этиоль, где она поселилась, у нее бывало много писателей, художников, ученых - среди них были такие крупные имена, как аббат Берни, Вольтер, Фонтенель. Через них она познакомилась с искусством, литературой, политикой.

Нельзя сказать, чтобы она была красива, но она была очаровательна. Очень бледное, бесконечно подвижное лицо, прекрасные глаза, цвет которых нельзя было определить,- иногда они казались черными, иногда синими, чарующая улыбка, великолепные светлые волосы, прекрасные руки, стройная, среднего роста фигура. Свою внешность она очень хорошо знала и умела ею пользоваться.

У нее была прелестная дочь Александра, которую она нежно любила. С очаровательной улыбкой, обмахиваясь веером, на котором была нарисована Габриель д’Эстрэ, а у ног ее Генрих IV, она говорила своим многочисленным поклонникам: «Только с королем я могла бы изменить моему мужу». Самые злые языки в то время не могли сказать о ней ничего дурного,- жизнь ее была безупречна.

Однако ее можно было часто встретить близ Этиоля, в лесах Сенара, где происходили королевские охоты. Она в голубой с розовым амазонке, с соколом в руке, как средневековая дама… Или она - в голубом фаэтоне, вся в розовом. Ее заметили, о ней заговорили, называли нимфой лесов Сенара. Король невольно обратил внимание на одетую в цвета утренней зари амазонку. Любопытный взгляд короля встречается со взглядом неверных глаз мадам Этиоль. Около Людовика XV была в то время мадам Шатору. Появление на его горизонте юной амазонки ей не понравилось. Мадам Этиоль это дали понять. Она перестала появляться на королевской охоте, но целью ее жизни был по-прежнему король.

В 1745 году городом Парижем был устроен большой маскарад в честь помолвки дофина. Мадам Этиоль знала, что на нем будет король. Графиня Шатору незадолго до того внезапно умерла, и теперь король был свободен. На балу к Людовику XV подошла изящная маска в костюме Дианы-Охотницы. Король заинтересовался ее остроумным разговором, но маска скрылась, успев, однако, уронить надушенный тонкими духами носовой платок.

Через несколько дней, в Версале, на спектакле Итальянской комедии, ложа мадам Этиоль была очень близка к королевской. Спустя еще некоторое время король ужинал с мадам Этиоль наедине. После этого ужина Людовик точно испугался своего нового увлечения и много дней не вспоминал о мадам Этиоль. Тщетно старался его камердинер Бинэ, дальний родственник мадам Этиоль, напомнить ему о ней. Наконец, король все-таки заговорил о ней с Бинэ. Он сознался, что она ему очень понравилась, но показалась более честолюбивой и властной, чем любящей. Бинэ уверял его, конечно, что мадам Этиоль безумно влюблена в него и теперь, изменив с ним обожающему ее мужу, она думает только о смерти.

Король пожелал видеть мадам Этиоль еще раз.

Теперь она была более осторожна. Глубоко затаив свое честолюбие и властность, она была перед королем только бесконечно любящей женщиной. В ответ на свою нежность она почувствовала, что теперь она сильна, но ей было важно не покидать Версаля. И вот, еще в объятиях короля, мадам Этиоль стала приходить в отчаяние от того, что ее ожидает дома, она уверяла короля, что безумно боится мужа, что он ревновал ее и раньше, но теперь гнев его будет ужасен. Король поверил ее страху и слезам и предложил ей укрыться временно от гнева мужа в дальних покоях Версальского дворца.

По совести говоря, муж мадам Этиоль был более жалок, чем страшен. Он искренно любил свою жену, и, когда его дядя, генерал Ленорман сообщил ему, что она его покинула, то он лишился чувств, а придя в себя, пытался много раз лишить себя жизни. Изгнанный королем из Парижа, он долго и серьезно болел в Авиньоне.

Когда Людовик XV уезжал к своим войскам во Фландрию, мадам Этиоль не поехала с ним. Она поселилась в Этиоле и жила там очень замкнуто, занятая почти исключительно перепиской с королем. Тем временем для нее в Версале отделывали комнаты, которые раньше занимала покойная мадам Шатору. Мадам Этиоль знала, что с приездом короля она будет объявлена официальной фавориткой. Одно из последних писем короля было адресовано ей уже не как мадам Этиоль, но как маркизе Помпадур,- в письме были документы на этот титул.

Через несколько дней по возвращении короля из Фландрии новая маркиза была предоставлена ко двору. Она сильно волновалась, но со своей задачей справилась умно и тактично. Только один момент растерялась она,- это было у королевы.

Королева Мария Лещинская давно перестала ревновать короля, и маркиза Помпадур была для нее лишь новым именем, а не новым огорчением. И теперь, когда маркиза готовилась услышать от королевы заготовленную заранее готовую банальную фразу о своем туалете, Мария Лещинская вдруг ласково спросила ее об одной знакомой даме. Маркиза растерялась, и у нее вырвалось неловкое, но искреннее восклицание:

«Самое мое горячее желание - понравиться Вашему Величеству». Смущение маркизы быстро прошло, а за ласковые слова она надолго сохранила благодарность к королеве.

Отличительной чертой XVIII века во Франции, века смеха и игры, была скука. Скука царила всюду. Она возникала внизу, где приводила к частым самоубийствам, увеличивалась со ступенями положения и богатства, и полным ее воплощением, казалось, был сам король Людовик XV. Скука была единственная любовница, которой он был верен всю жизнь, скука была тот злой гений, послушный которому Людовик говорил: «После нас хоть потоп».

Красивый, обаятельный, окруженный не только придворными, но и искренними друзьями, король скучал. И вот, вооруженная своим живым умом и вкусом, маркиза решила заставить короля не скучать. И вся тайна ее влияния на Людовика была в умении этого достигнуть. Для этого у нее был редкий дар ни в чем, начиная со внешности, никогда не быть однообразной. Всегда неожиданная, всегда умная и интересная по-новому, она быстро сумела всецело овладеть умом и душой ленивого, апатичного короля.

От ее зоркого глаза не укрывается ни одно маленькое облачко на челе царственного возлюбленного. Она умеет согнать его своей лаской, своей веселостью. Сна играет на клавесине, поет, рассказывает новый анекдот.

С самой ранней юности маркиза любила искусства и занималась ими. Теперь, когда волей судьбы она приблизилась к французскому двору, вместе с нею приблизились искусства и литература. Хотя лично Людовик XV был ко всему этому равнодушен, она сумела заинтересовать и его.

Два раза в неделю у нее в салоне собирались художники, писатели, философы,- Бушардон, Бушэ, Латур, Верна, архитектор Габриэль, Вольтер… Возникали интересные темы разговоров, горячие споры. Маркиза принимала в этом большое участие, невольно стал принимать в этом участие и король. Во дворце Шуази, по мысли маркизы, возникает театр, под названием «Театр Малых Покоев», интимный, изысканный театр для сорока человек зрителей.

Строил этот театр Габриэль по личному плану маркизы, расписывал его внутри ее любимый художник Буше. Входным билетом была небольшая карточка, на которой была нарисована кокетливая Коломбина, около нее влюбленный Леандр, из-за занавески выглядывал обманутый Пьеро. Публику составляла почти всегда королеская семья во главе с Людовиком XV, родные и близкие маркизы. Сидя на простом стуле, король мог без утомительного для себя этикета смотреть представление.

Труппу составляли не профессиональные актеры, а придворные, добившиеся, как большой чести, играть здесь. Главные актеры были Мориц Саксонский, герцог Дюра, Ришелье, Д Эстрад, директором был герцог де-Лавальер. Руководила всем и первой актрисой была маркиза Помпадур

Еще у себя в Этиоле она устраивала спектакли и пока зала себя хорошей актрисой и приятной певицей. Теперь она могла развернуться и проявить всю тонкость и изящество женского кокетства, все очарование и нежность своего гибкого голоса. В самом деле, где, кроме театра, можно быть так разнообразно красивой, можно менять столько пленительных обликов! Нежная пастушка, страстная одалиска, гордая римлянка… Какой простор была сцена для тонкого вкуса маркизы. Не даром, после одного из спектаклей, Людовик сказал ей: «Вы - самая очаровательная женщина Франции».

Репертуар театра тоже составляла сама маркиза. На открытии шла комедия Мольера «Тартюф», дальше пьесы Вольтера, Руссо, Кребильона.

После спектакля король с самыми близкими, в числе не более четырнадцати лиц, обычно оставался на ужин. Приглашенные входили с ним вместе в салон, изысканно меблированный, на стенах которого была живопись Латура, Ватто, Бушэ. Сюжетом этой живописи были роскошные пиры, но в самом салоне не было и намека на ужин.

Когда король переступал порог, к нему приближались два пажа и спрашивали приказаний насчет начала. Едва король успевал сделать знак, что можно подавать, расступался пол и, как во дворце Армиды, снизу поднимался роскошно сервированный стол. Пажи быстро вносили кушанья и начинался ужин. Здесь не было пьянства и разгула. Елись легкие, вкусные блюда, пились тонкие вина, возникали веселые изящные разговоры, легкая пикантность которых никогда не переходила в непристойность.

Король не должен скучать - вот цель маркизы. Поэтому во время постов, когда запрещены разные увеселения, она устраивает во дворце духовные концерты, где поет и сама. Когда она чувствует, что королю уже надоедают развлечения, она увлекает его в путешествия. Он посещает незнакомые для себя города своего королевства, принимает приветствия от своих подданных, никогда еще не видавших его раньше.

Влияние маркизы на Людовика не могло нравиться придворным. Она пришла не из их круга, а из буржуазии. Все в ней, начиная с ее манер и кончая ее языком, шокировало строгий этикет двора. Дофин и дочери короля были против нее, королева была безмолвна и не была ни за, ни против. Но маркиза была честолюбива. Ее влияние на личность короля ее не удовлетворяло - она хотела влияния на всю политику Франции. И несмотря на протесты двора и на восстановленный против нее придворными кругами Париж, изливший всю злобу на нее в целом ряде песенок, называвшихся по ее девичьей фамилии «пуассонадами», маркиза твердо идет к своей цели.

Среди развлечений и путешествий она знакомится с делами королевства.

Насчет своих врагов маркиза никогда не заблуждалась и по достоинству оценивала их. В противовес им она употребляет все усилия, чтобы приобрести друзей. Но последнее ей плохо удавалось. Этому мешали два ее крупных недостатка - она была мстительна и злопамятна. Она никогда ничего не прощала, и ее близкие больше всего боялись ее, чем любили. Относительно дофина ее месть была бессильна, но с другими своими врагами маркиза была беспошадна Она добивается отставки Орри, министра финансов, пользовавшегося большой популярностью. Изгнан из Парижа за насмешливые куплеты о ней любимец короля Морепа.

Почтительно, но твердо борется маркиза с королевской семьей, надменно с придворными, успешно с иезуитами, терпеливо с парламентом.

Власть маркизы с каждым днем становится сильней Она делается негласной правительницей Франции. Иностранные державы ищут ее расположения. Через~нее добивается императрица Мария-Терезия союза с Францией, благодаря которому возникает неудачная для Франции семилетняя война с Германией и Англией.

При дворе своем маркиза вводит строгий этикет. В ее приемном покое только одно кресло для нее, все приходящие должны стоять. Под предлогом частого нездоровья, она не вставала даже при принцах крови. В театре она сидела в королевской ложе, в капелле Версаля для нее было выстроено особое возвышение. Штат ее дома состоял из шестидесяти человек. Ее выездной лакей был из обедневшего, но старинного дворянского рода.

В своем величии маркизе хотелось как бы вычеркнуть свое скромное происхождение. Своего отца, господина Пуассон, маркиза превращает в пэра Франции, владельца поместья де-Мареньи, своего брата - в маркиза де-Ведриер, впоследствии маркиза де-Мареньи Она покупает у фамилии Креки их склеп в церкви Капуцинов на площади Вандом и переносит туда тело своей матери.

Но главный предмет ее забот и честолюбивых замыслов это - ее единственная и нежно любимая дочь Александра, похожая на мать характером и внешностью. Она воспитывалась в аристократическом монастыре д’Ассомпсьон, где ее называли, как детей королевской крови, по имени: Александра. Ей маркиза готовила блестящую будущность. Но судьба разбивает все ее мечты. Десяти лет от роду Александра неожиданно умерла. Подозревали яд, месть иезуитов, но вскрытие ничего не обнаружило.

Яд вообще маркиза предполагала всюду и много раз предостерегала против него короля. Сама она ничего не начинала есть первой. Правда, у нее был перед глазами пример - неожиданная смерть мадам Шатору, очень похожая на отравление. Даже близким своим маркиза не могла доверять. Ее родственница и лучшая подруга, мадам д’Эстрад оказалась шпионкой при ней и любовницей ее врага, министра иностранных дел Аржан-сона.

Среди блеска, на вершине своего могущества, маркиза была очень одинока. Много сил, и душевных и физических, ей нужно было затрачивать, чтобы держаться на достойной высоте. Захватив в свои руки власть над Францией, маркиза навсегда отреклась от спокойной жизни. И много раз дома, оставшись одна со своей камеристкой мадам Хосэ, она жаловалась на судьбу и на необходимость вести с окружающими людьми и событиями «вечную битву», как она называла свою жизнь.

В слабом и болезненном теле маркизы Помпадур жила безумная энергия. Казалось, ни одного часа своей жизни она не проводила в бездействии. Она вникала во все. Картинная выставка, по поводу которой она выслушивает мнение других и высказывает свое… Антиквары, у которых она часто покупает прекрасные вещи для своих дворцов,- мебель, саксонский фарфор, китайский фарфор… Беседы с архитекторами, художниками… Устроенная ею в Версале типография, где на ее глазах печатались «Rodo-gune» Корнеля и некоторые произведения Вольтера… Обсуждение с Клероном театральных туалетов… Работа ее личная над офортом, гравюрой или геммой… Некоторые из ее работ дошли до нас -- конечно, они слабей, чем произведения окружающих маркизу художников, но они все же очень интересны.

Маркиза вела огромную переписку со многими замечательными людьми. «Мне еще нужно написать около двадцати писем»--говорит она, прощаясь вечером со своим отцом.

Маркиза любила книги, и ее колоссальная библиотека служила ей не только для вида. Там были книги по истории, гражданскому праву, политической экономии, философии,- в них она черпала знания для той роли, какую она хотела занимать во Франции. И дейстительно, если маркиза не всегда была компетентна в каком-либо вопросе, она всегда знала достаточно, чтобы не казаться в нем невеждой… Кроме того, у нее было великолепное собрание книг по театру и вообще по искусствам.

Но больше всего у маркизы было книг о любви Романы испанских, итальянских, французских писателей, рыцарские романы, героические, исторические, моралистические, политические, сатирические, комические, фантастические. Ее библиотека была храмом романа Читая, маркиза переживала тысячи жизней, посвященных любви, и, уходя от действительности, отдыхала от нее в иной, творимой жизни.

По мысли маркизы основывается военное училище. За постройкой здания маркиза следит сама, и даже ею лично рисованы проекты некоторых его украшений. Французские гобелены давно победили восточные ковры, французский хрусталь был также прекрасен, как венецианский, но французский фарфор не мог соперничать с саксонским и китайским. Маркиза, любившая его и понимавшая в нем толк, задалась целью создать французский фарфор, который был бы лучше саксонского. В 1756 году государственный фарфоровый завод, бывший в Венсене, переводят в Севр.

Здесь строят великолепные здания для художников и работников завода. Здания окружены прекрасными садами, где бьют фонтаны и насажены очаровательные боскеты. Вдали виден густой лес, где живущие на заводе могут охотиться.

Под началом мастера, обладающего секретом изготовления хорошей фарфоровой массы и ее окраски, работает пятьсот человек, из которых шестьдесят - опытные художники.

Маркиза избрала Севр местом своих обычных прогулок. Она ободряет художников, дает им советы, помогает в выборе красок и форм. Прекрасный розовый цве назван ее именем «Rose Pompadour». Очень быстро произведения Севра достигают необычайной высоты, и им не страшны сравнения с саксонским и китайским фарфором. Для распространения севрских изделий маркиза устраивает их выставку в Версале, где сама их продает. Торгуя, она расхваливает их так убедительно, что трудно у нее не купить.

Однажды во время прогулки в Севр маркизу пленил раскинувшийся перед ней пейзаж. Она стояла на очаровательном зеленом холме, откуда было видно Версаль, Сен-Клу и еще дальше Сен-Жермен. Маркиза решила построить здесь дворец. В прекрасный летний день она собирает сюда архитекторов, художников, садовников и, сидя на зеленой траве, обсуждает с ними план постройки. И вот, под руководством архитектора Ландюро, художников Буша, Ванлоо и садовника Делиль, на живописном холме, как в сказке, вырастает дворец Белль-Вю.

В первом дворе было два здания,- одно для конюшен, другое для театральных представлений. Дальше второй двор, окруженный с трех сторон зданиями дворца, а с четвертой к нему примыкает сад с террасой, откуда открывается вид на Сену, Булонский лес, на зеленеющие острова и деревни. От террасы к Сене спускалась зеленая лестница из цветущих померанцев и лимонов, а в парке, под куполом из деревьев, высился бюст короля и маркизы. Внутренность дворца была не менее хороша. Картины, мрамор, фарфор… Маркиза понимала и любила прекрасное.

В день первого приезда короля в Белль-Вю, в театре, отделанном в китайском стиле, был дан балет «Амур-архитектор», изящная шутка на тему о постройке Белль-Вю. Вечером, после спектакля, маркиза повела короля в зимний сад.

Горело много огней, тысячи цветов струили свой аромат. Король был удивлен, что маркиза по обыкновению не срывает для него цветов и решил это сделать сам. Но сорвать цветы было нельзя,- они были из Севрского фарфора, а в их чашечки были налиты соответствующие каждому духи.

Маркиза обладала не только дворцом Белль-Вю. Она часто покупала новые земли и дворцы и иногда продавала их с большим для себя убытком. Ее владения были огромны, и во многих из них она очень редко бывала. Большой дворец Кресси, стоивший колоссальную сумму, небольшой дворец Ла-Сель, простой маленький павильон у Версальского парка, отделанный персидскими обоями и живописными панно, окруженный садом, представлявшим собой боскет из роз, в зелени которого укрывался белый, мраморный Адонис; маленький домик в Фонтенбло с множеством кур разных пород, домик в Компьене; роскошный дворец в Париже.

Вообще маркизе ни одна из затей не кажется чересчур дорогой, и она, не задумываясь, покупает все, что ей хотелось бы видеть своим. Но несмотря на то, что эти покупки стоили Франции очень дорого, их общей суммы нельзя сравнить с другой цифрой. Дороже всего стоила Франции вся плеяда архитекторов, художников, скульпторов и садовников, которых маркиза возила за собой в каждое свое владение, где они переделывали от начала до конца все по ее вкусу. Это стоило государству тридцать миллионов ливров.

Маркиза не ограничивалась перестройкой своих дворцов и домов, которые она занимала. Она также переделывала все дворцы короля, в которых он ее принимал. В этом, как и во всем, маркиза старалась найти развлечение для скучающего короля. Ей хотелось, чтобы ни один из его дворцов не был похож на другой и был ему по-новому интересен.

Жизнь маркизы Помпадур была не только «вечной битвой» с интригами врагов, но и «вечной битвой» с самой собой, битвой со своей душой, со своим слабым болезненным телом, даже со своим холодным темпераментом. Ее видят всегда веселой, спокойной, с улыбкой и песнью на устах. Только из записок ее камеристки мадам Хосе, дошедших до нас, мы узнаем ее интимную жизнь, ее бессонные ночи, полные тревоги и слез.

«Дорогая моя! Я боюсь потерять сердце короля, перестать быть ему приятной. Вы знаете, мужчины придают большое значение некоторым вещам, а у меня, к несчастию, очень холодный темперамент. Я решила применить к себе несколько возбуждающий режим, чтобы исправить этот недостаток, и вот в эти два дня этот элексир мне помог, или, по крайней мере, мне так показалось». Так говорит маркиза своему другу, герцогине де-Бранка.

Для возбуждения темперамента она пьет также шоколад с большим количеством ванили, ест салат из сельдерея и трюфелей.

Но отношение к ней короля становится холоднее.

Когда Дамьен ранил его кинжалом в 1757 году, маркиза одиннадцать дней, запершись в своих покоях, не знала, что ее ожидает. Она плакала, падала в обморок, придя в себя, снова плакала и снова лишалась чувств. Доктор Кезнэ из покоев короля все время ходил к ней и обратно, стараясь, как мог, ее успокоить. Сам король ее к себе не звал и не давал о себе знать. После одиннадцати дней мучительного ожидания король прислал к маркизе своего министра Машо, ее же ставленника, с приказом от имени короля немедленно покинуть Версальский дворец. Маркиза уже решила выполнить это приказание, но одна из ее подруг, жена маршала, Миренуа, ее отговорила. Сделав вид, что покидает дворец, маркиза на самом деле оставалась там, выжидая событий. Совету мадам Миренуа маркиза последовала не зря, через несколько дней король с ней увиделся, и она снова заняла свое положение.

Министр Машо получил отставку. Пришел день, когда маркизе пришлось оставить надежду удержать короля-любовника. Измученная внутренней и внешней борьбой, развлечениями через силу, под вечным страхом соперниц, она не вынесла, и ее слабое здоровье пошатнулось.

Первые измены короля она побеждала легко.

Устранена и неожиданно умирает (есть подозрение, что ее отравили по приказу маркизы) обольстительная маде-маузель Шуазель-Романэ. Но теперь маркиза понимала, что дальше уже не так просто. И вот она решается на поступок, заклеймивший ее в веках. С ее разрешения возникает так называемый «Олений Парк», нечто вроде маленького гарема для короля, где одновременно было не больше двух девушек. Кто их возлюбленный, девушки не знали. Им намекали, что это польский принц, родственник королевы. Скромные, необразованные девушки были не страшны маркизе. «Мне нужно его сердце»,- говорила она о короле.

Когда какая-нибудь из девушек беременела, ее увозили оттуда, ребенка обеспечивали, а мать с небольшим приданым выдавали замуж в провинцию. Все это устраивала сама маркиза, и трудно сказать, во имя любви или во имя честолюбия приняла она на себя эту двусмысленную роль

С сжатым сердцем и холодным умом стала маркиза Помпадур уже не возлюбленной, а другом и поверенной короля Людовика. Она покидает верхние интимные покои Версальского дворца и поселяется внизу, где до нее жили только принцы крови. И как бы объявляя всем о перемене своего положения, она ставит в парке Белль-Вю свою статую в виде богини Дружбы.

Но теперь маркизе было важно иметь официальное положение при дворе, и король просит королеву принять ее в свою свиту. Но даже кроткую Марию Лещинскую эта просьба возмутила. Не имея смелости прямо отказать королю, она говорит, что не может принять к себе женщину, бросившую своего мужа и за это осужденную церковью. Тогда маркиза пишет своему мужу, господину Ленор-ман Д Этиоль письмо, полное раскаяния, где, сознавая все свои ошибки, всю свою вину перед ним, она умоляет простить ее и принять обратно к себе.

Одновременно с этим письмом отправляется верный человек сказать ему, что, если он не желает навлечь на себя неудовольствие короля, ему советуют отказать.

Муж маркизы давно примирился со своей судьбой и жил, развлекаясь вином и легкими любовными интригами. На свое письмо маркиза получила от него вежлизый ответ, где он писал ей, что от всего сердца прощает ей ее вину перед ним, но принять к себе не желает. Получив нетерпеливо жданный ответ, маркиза разражается потоком жалоб. Она виновата, она раскаялась, что ей делать, если муж ее теперь отталкивает, только религия может ее утешить.

Каждый день в часовне Версаля, но не наверху, не на своем почетном месте, а внизу, в толпе, и долго по окончании службы она стоит коленопреклоненная у алтаря. После долгого колебания и нерешительности иезуита отца де Сасси, после ее письма к Папе, она, наконец, получает прощение церкви. Марии Лещинской теперь ничего не остается, как только покориться воле короля.

«Государь! У меня один царь на небе, который дает мне силы переносить мое горе, и один король на земле, воле которого я всегда покорна»,- говорит она королю, принимая новую даму в свою свиту. Враждебного отношения иезуитов во время своего покаяния маркиза не забыла. Двенадцать лет спустя иезуиты были изгнаны из Франции. Король, связанный с маркизой единственно силой привычки и ее ума, искал новой любви. Его короткие романы в «Оленьем Парке» его не удовлетворяли. Враги маркизы старались выдвинуть новую фаворитку.

Перед королем проходит длинная вереница женщин, из которых каждая доставляет несколько дней тревоги и горя маркизе. Когда на горизонте короля появляется мадемуазель Роман, маркиза видит, что король влюблен уже по-настоящему. У мадемуазель Роман был сын от Людовика.

С бьющимся сердцем идет маркиза в Булонский лес, где на траве, заколов роскошные черные волосы бриллиантовым гребнем, кормит грудью мадемуазель Роман своего сына, Людовика Бурбонского. Прикрыв, как бы от сильной зубной боли, свое лицо платком, маркиза наблюдает за ней и даже заговаривает с ней. Вернувшись домой, она говорит с грустью мадам Хосе «Надо сознаться, и мать, и ребенок, очень красивы».

Но этот роман короля, более серьезный, чем другие, не порвал цепей, которыми он был прикован к маркизе Помпадур. Эта победа несколько успокаивает маркизу, но она, все еще веселая внешне, грустна, разочарована и одинока.

«Чем я становлюсь старше, мой дорогой брат, тем более философскими становятся мои суждения. Я уверена, что также думаете и Вы. Кроме счастья быть с королем, которое, конечно, меня во всем утешает, все остальное только ткань из злобы, пошлости,- вообще из всех грехов, на которые способно бедное человечество. Хороший материал для размышления, особенно для тех, кто, как я, родился философствующим над всем»,- пишет она своему брату

В другом письме она говорит:

«Всюду, где есть люди, Вы найдете все пороки, ложь, все на какие они способны. Жить в одиночестве было бы очень скучно, потому нужно терпеть их недостатки и делать вид, что их не замечаешь».

Но из всех огорчений маркизы было наибольшим то, что вместо славы Франции, с которой бы в веках было связано ее имя, ее вмешательство в дела государства принесло стране разорение и несчастные войны. Она повторяет, смеясь: «После нас хоть потоп». Но на самом деле она очень заботилась о своем имени в потомстве.

«Нужно отказаться от всякой мысли о славе. Это тяжелая необходимость, но это единственное, что нам остается. Ваше усердие и преданность королю еще могут быть ему нужны»,- пишет она во время Семилетней войны герцогу д’Этион.

Когда она увидела, что все ее мечты о славе не удались, она действительно оставила их, и навсегда удручена этим. Близкий ей человек, ее любимый министр и, говорят, даже любовник, герцог Шуазель, говорит о ней:

«Я боюсь, чтобы меланхолия не завладела ею всецело и она не умерла бы от горя».

Как странно звучит это. Всесильная маркиза Помпадур, умирающая от горя. Уже с 1756 года маркиза стала чувствовать себя очень плохо. Но она усиленно скрывает свои болезни от короля. Веселая улыбка и искусный грим маскировали от посторонних глаз ее болезненный вид. Некогда гадалка предсказала маркизе ее блестящее возвышение. И теперь переодетая, с приклеенным носом, маркиза пробирается к другой гадалке, узнать, как она умрет. Она получает ответ: «Вы успеете раскаяться». Это предсказание, как и первое, сбылось.

У маркизы в детстве шла горлом кровь. Ее жизнь погубила вконец ее здоровье. Но она не хотела сдаваться до последней возможности. В 1764 году, после одной увеселительной прогулки в Шуази, она слегла. Около нее несколько друзей, герцог Шуазель, мадемуазель Мирепуа и принц Субиз, самый преданный ей человек. За несколько дней до смерти наступило неожиданное улучшение. Маркизу перевезли в Версальский дворец. Здесь, во дворце, где по этикету могли умирать только принцы крови, умирала маркиза Помпадур. Умирала спокойная, и все еще красивая, несмотря на болезнь. Когда приближался ее конец, король лично сказал ей, что настало время причаститься. Она не могла лежать из-за одышки и сидела, обложенная подушками в кресле, сильно страдая. Перед смертью она набрасывает рисунок прекрасного фасада церкви св. Магдалины в Париже. Когда священник св. Магдалины собирался уходить, она с улыбкой сказала ему: «Подождите минутку, святой отец, мы уйдем вместе». Через несколько минут она умерла.

Ей было 42 года от роду, и она двадцать лет правила Францией. Из них только пять первых она была возлюбленной короля. Перед смертью она велела надеть на себя монашеское платье, большие четки ордена Францисканцев и деревянный крест на грудь. Сейчас же после смерти ее тело вынесли из Версаля. В день похорон шел сильный дождь. Король вместе со своим камердинером Шамплостом стоял на балконе с непокрытой головой, следил, как шла мимо дворца ее погребальная процессия. Когда она скрылась за углом, глаза его были полны слез: «Вот единственная почесть, которую я могу ей оказать».

Своим душеприказчиком маркиза назначила принца Субиз. В завещании все было ясно обдумано, она составила его с любовью к предметам искусства, которые она оставляла после себя в огромном количестве. В этом, как и во всей своей жизни, она была больше эстеткой, чем доброй христианкой. Она награждала дружбу, но в то же время охраняла для будущего свои многочисленные коллекции.

Ее похоронили в склепе на площади Вандом, где уже стоял гроб ее матери.

Дидро говорит о ней жестоко: «Итак, что осталось от этой женщины, которая погубила столько человеческих жизней, истратила столько денег, оставила нас без чести и энергии и разрушила политическую систему Европы? Версальский договор, который продлится известное время, Амур Бушардона, которым будут всегда восхищаться, несколько гравированных камней, которые приведут в восторг антикваров будущего, хорошенькая маленькая картина Ванлоо, на которую будут иногда смотреть, и… горсть пепла». Но маркиза любила искусство, любила литературу, и имена Бушэ, Фрагонара, Латура, Ванлоо, Греза, Монтескье, Вольтера и еще многих крупных людей ее эпохи окружают ореолом ее облик в веках. История против нее, но за нее искусство.