Преподобный Севастьян Карагандинский: спасение России придет…
Преподобный схиархимандрит Севастиан Карагандинский , в миру Степан Васильевич Фомин, родился 28 октября 1884 года в селе Космодемьянское Орловской губернии в бедной крестьянской семье. После смерти родителей пятилетний Степан стал жить с семьёй старшого брата.
Средний его брат принял постриг в Оптиной Пустыни. Степан хорошо окончил трёхклассную приходскую школу, книги ему давал читать приходской священник. Мальчик был слаб здоровьем, в полевых работах участвовать не мог, а ходил за скотиной, был пастухом. Часто зимой посещал он брата в Оптиной пустыни.
3 января 1909 года был принят в скит Оптиной Пустыни келейником к старцу Иосифу, после смерти которого в 1911 году, перешёл под старческое руководство к отцу Нектарию и остался при нём до 1923 года келейником. В 1917 году пострижен в мантию с именем Севастиан .
10 января 1918 года Оптина пустынь была закрыта, хотя монастырь и продолжал существовать под видом сельскохозяйственной артели. Многие, особенно молодые послушники, не выдержав тяжелого труда и суровых требований, покинули Оптину. Одновременно на её территории был устроен музей. Скитов к этому времени уже не существовало. Все жили практически одним днем.
В 1923 году монастырские службы были полностью прекращены и власти приступили к выселению монахов. Братские келии сдавались музеем желающим в качестве летних дач. Все это время отец Севастиан находился под духовным окормлением старца Нектария Оптинского.
В 1927 году рукоположен в сан иеромонаха от епископа Калужского.
Был келейником старца иеросхимонаха Нектария до самой его кончины 29 апреля 1928 г. По благословению старца после его смерти ехать служить на приход, о.Севастиан уехал сначала в Козельск, затем в Калугу, а потом в Тамбов, где получил назначение на приход в г. Козлов, в Ильинскую церковь, настоятелем которой был прот. Владимир Нечаев, отец будущего митрополита Питирима (Нечаева), от которого впоследствии о. Севастиан примет схиму. Во время ареста прот. Владимира о. Севастиан заботился о его многодетной семье.
В Ильинском храме он служил с 1928 по 1933 годы вплоть до своего ареста. Батюшка не любил немолитвенного нотного пения и старался устроить на своем приходе благоговейное монастырское пение. В этот период он вёл в Козлове борьбу с обновленцами и не оставлял общения с жившей в рассеянии братии Оптиной Пустыни.
В феврале 1933 года был арестован. На допросах батюшка дал прямой ответ: «На все мероприятия советской власти я смотрю как на гнев Божий, и эта власть есть наказание для людей. Такие же взгляды я высказывал среди своих приближенных, а также и среди остальных граждан, с которыми приходилось говорить на эту тему. При этом говорил, что нужно молиться, молиться Богу, а также жить в любви, только тогда мы от этого избавимся. Я мало был доволен соввластью за закрытие церквей, монастырей, так как этим уничтожается Православная вера».
Впоследствии о.Севастиан рассказывал: «Когда меня принуждали отречься от православной веры, то поставили в одной рясе на всю ночь на мороз и стражу приставили. Стража менялась через 2 часа, а я бессменно стоял на одном месте. Но Матерь Божия опустила надо мной такой «шалашик», что мне было в нем тепло. А утром меня повели на допрос и говорят: «Коль ты не отрекся от Христа, так иди в тюрьму».
Его приговорили к 7-летнему заключению на лесоповал, несмотря на слабое здоровье и повреждённую левую руку.
Заключение отбывал в Карагандинском ИТЛ (Карлаг) - «Карагандинском совхозе-гиганте ОГПУ». К середине 30-х годов в Карлаге было создано огромное «образцовое» хозяйство со своими заводами, промышленными цехами, научными программами. Тогда же, начинает зарождаться будущая карагандинская община. У о.Севастиана появляются на зоне духовные чада, постепенно собираются и ждут его освобождения прежние его чада.
«В заключении я был, - вспоминал батюшка, - а посты не нарушал. Если дадут какую-нибудь баланду с мясом, я это не ел, менял на лишнюю пайку хлеба».
После освобождения 29 апреля 1939 года о.Севастиан поселился в пригороде Караганды. «Дорогие мои, - сказал сестрам батюшка, - будем жить здесь. Мы здесь больше пользы принесем, здесь наша вторая родина».
Он окормлял всех стремящихся к Богу, приходя к ним в дома и совершая требы, хотя разрешение на это со стороны властей не было - «народ в Караганде был верный - не выдадут». Батюшку полюбили и в окрестностях, со всех концов страны стали съезжаться духовные чада старца, всех он принимал с любовью и помогал устроиться на новом месте. Часто старец благословлял приезжавших к нему за духовным окормлением монахинь жить в какую-нибудь семью, что было в духе Оптинских старцев. Такие матушки становились как бы ангелами-хранителями дома.
Карагандинский старец преподобный Севастиан
В 1944 г. община устроила себе домовую церковь в с. Большая Михайловка - село стало потихоньку заселяться «батюшкиными». В 50-е годы жизнь карагандинской общины начала налаживаться. В 1953 г. было получено разрешение на молитвенный дом, в 1955 г. удалось добиться регистрации религиозной общины.
Священников батюшка подбирал себе сам. Вокруг него собралась монашеская женская община. О его общине архиепископ Петропавловский и Кустанайский Иосиф (Чернов) так говорил: «батюшка насадил здесь виноград, который потом и слезами вырастил». «Маленькая церковь, от земли не видно, а столп горит до неба».
Батюшка сохранял безупречное исполнение церковного устава, не допуская при богослужении пропусков или сокращений. Церковные службы были для него неотъемлемым условием его внутренней жизни. В беседах его любимым образом был святой апостол Иоанн Богослов - он часто призывал паству к почитанию этого апостола Любви. Отец Севастиан очень почитал святые иконы и говорил, что он даны нам в помощь от темных сил, что есть иконы, особые по славе благодати, есть намоленные веками чудотворные образы, которые, как ручейки, несут от Господа благодать. Он приводил слова старца Нектария Оптинского о том, что мудрость, разум и рассудительность есть дары Святого Духа, которые приводят к благочестию.
Батюшка обладал тонким юмором и любил пошутить, но всегда доброжелательно. Он не жалел времени на беседу с человеком. Каждый его совет приводил к благополучию.
Власти, видя его авторитет, всячески старались закрыть храм, но это им не удавалось: батюшка - как только они его вызовут - обезоруживал их так, что они совершенно лишались дара слова и после его ухода удивлялись: «Что это за старичок такой, что мы сделать ничего не можем?»
Прп. Севастиан (Фомин), Карагандинский, исповедник
Батюшка всегда и во всём учил полагаться на волю Божия Промысла. Он также любил природу, жалел животных, однажды спас только что родившихся котят.
О бесноватых он говорил: «Здесь они потерпят, а там мытарства будут проходить безболезненно… Я не хочу с вас кресты снимать. Здесь вы потерпите, но на Небе большую награду приобретёте». У батюшки была духовная мудрость, великое терпение. Если кто при нём роптал на ближнего, он скажет: «Я вас всех терплю, а вы одного потерпеть не хотите». Не поладит кто, он волнуется: «Я настоятель, а всех вас слушаю».
Он заботился о спасении каждого, это была его цель. Он просил: «Мирнее живите». Однажды, среди беседы о нравах людей батюшка сказал и даже указал: «Вот этих людей нельзя трогать, они, по гордости, не вынесут ни замечания, ни выговора. А других, по их смирению, можно». Очень важное значение он придавал молитвам за усопших, и других призывал: «молитесь за усопших больше всего. За всё слава Богу! Слава Богу за всё!»
Впитав в себя традиции и благодатный святоотеческий дух Оптиной Пустыни и будучи учеником её великих старцев, перенеся изгнания и заключения в большевицких концлагерях, он по неисповедимым судьбам Божиим пронёс своё старческое служение в столице знойных степей центрального Казахстана, многострадальной Караганде.
Скончался старец Севастиан Карагандинский 19 апреля 1966 года, на Радоницу, погребён на Михайловском кладбище.
Прославлен в 1997 году как местночтимый святой Алма-Атинской епархии. Мощи преподобноисповедника Севастиана были обретены 22 октября 1997 года; ныне они находятся в Свято-Введенском соборе города Караганды.
Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.
Награды:
— Патриаршая грамота «За усердное служение Церкви» (1957)
— митра и посох (1965, ко дню Ангела)
Тропарь священноисповедника схиархимандрита Севастиана Карагандинского, глас 3
Тро́ицы Святы́я служи́телю,/ зе́мне а́нгеле и небе́сне челове́че,/ духо́внаго О́птинскаго ста́рчества прее́мниче,/ Христо́в священнотаи́нниче и испове́дниче,/ Ду́ха Свята́го оби́тель всечестна́я,/ преподо́бне о́тче Севастиа́не, досточти́ме,/ испроси́ ми́рови мир/ и душа́м на́шим ве́лию ми́лость.
Кондак глас 3
В радость Господа Воскресшаго в шедшаго,/ преподобным Oптинским старцем сликовника,/ мучеников и исповедников сопричастника,/ священнотаинникам Божиим сослужителя,/ земна Aнгела и небесна человека,/ града Караганды боголепное украшение,/ Казахстанския страны богомольца изрядна,/ Церкви Русския похвалу/ ублажим, вернии,/ с веселием ему вопия:/ радуйся, Севастиане, преподобне отче наш.
Молитва преподобному Севастиану, старцу Карагандинскому
О, пречестная и священная главо, благодати Святаго Духа исполненная, Спасoво со Отцем обиталище, старцев оптинских учениче и преемниче, града Караганды светлейшее украшение, Казахстанския страны бoгодарованный молитвенниче, Церкви Русския пастырю богопрославленный, сирым и вдовицам заступниче, немощных врачу безмездный, правило веры и благочестия, преподобных сожителю и мучеников сопричастниче, богоносне отче наш Севастиане досточтиме! К тебе усердно прибегая, моление теплое приносим: от сокровищницы твоея подаждь и нашему убожеству; смирением твоим нашу гордыню низложи; безстрастием наша страсти попали; бодроствованием лености навык от нас отжени; слезными токи наше нечувствие пробуди; бдением от нерадения нас возстави; молитвами и в нас пламень молитвы возжги; любовию нас братолюбны сотвори; подаждь же нам дух кротости и смирения, дух чистоты и благочестия; от страстей многонедужия нас свободи и ко истинному покаянию приведи. Ты бо во уме твоем непрестанно имел еси на Кресте Распявшагося за нас Сына Божия, Того сладчайшее Имя во уме и в сердце непрестанно имети и нас научи, да любовию Тому пламенея, страшный оный день судный сретити уготовимся, и в Царствие Небесное внити с тобою сподобимся, славити и воспевати Триединую державу Бога нашего: Отца и Сына и Духа Святаго во веки. Аминь.
- 5 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской
- 19 апреля
- 22 октября – Обрете́ние мощей
Сила милостыни
был очень милостив к окружающим. В 1944 году, когда он приехал в Карагандинские степи, там не было еще города, но лишь многочисленные поселения из ссыльных Карагандинских лагерей политзаключенных, переселенных поволжских немцев. Невыносимая жизнь в лагерях, острая нужда и недоедание на "свободе" делали свое дело: "Караганда стоит на костях, кровь мучеников оросила землю КАРЛАГа. Место это святое."- говорил преподобный, и помогал, чем мог, отдавая последнее.
Одна вдова имела лишь мешок картошки до весны. А тут еще две семьи переселенцев из политических приехали ни с чем. Голодная смерть ожидала их. "Что делать, батюшка? - со слезами вопрошала старца женщина. - Дать? Сами помрем. Не дать? Так как жить после этого?". "Дай, - ответил святой. - И Бог восполнит твой недостаток". И ушел молиться. Вдова ушла (а у нее были дети!) и отдала ведро картошки. Но на утро в мешке не убавилось! Так, отдавая картошку до весны, выжили все! Осталось и еще, чтобы посадить на огороде.
Этот случай нам стал известен от пономаря Александра Свято-Тихоновской церкви г. Степногорска Акмолинской области. Он посетил в 1994 году Богородице-Рождественскую церковь с. Михайловка (пригород Караганды), которую построил батюшка в 1955 году, беседовал с настоятелем игуменом Петром, келейником старца, общался с прихожанами, был на могилке святого.
Страшный грех непочитания родителей
"Видел я, - рассказывает р.Б. Александр. - На службе такую картину. Игумен Петр совершил Литургию и, когда подавал для лобызания крест, одна прихожанка стала ругаться, говорить кощунственные слова, шипеть, хрипеть... Но стоило ей приложиться ко кресту, она сникла, умолкла, и вновь тихо возвратилась на свое место, опустив лицо. Меня это потрясло, но окружающие не обращали внимания. "С ней всегда так, - объяснили мне после службы прихожане. - Вначале он была верующей, ходила всегда с матерью в церковь. Но потом охладела, вступила в комсомол, стала ругать мать за мракобесие, грешить против седьмой заповеди, дерзить... И за это ее посетило беснование. И мать, жалея дочь, обратилась к батюшке Севастиану. Старец сказал, что беда посетила ее промыслительно, для вразумления, и за обиду матери. Можно ее исцелить, заставить беса выйти. Но сразу это неполезно: снова Бога забудет. А под конец жизни исцелится," - говорил он. Вот и несет свой крест дочь эта до сих пор и не ропщет. Слава Богу."
Случаи исцеления по молитвам старца Севастиана
- В 1955 г. у м. Марии стала болеть верхняя губа. Губа деформировалась растущей опухолью... Хирург сказал, что надо срочно оперировать и дал направление в онкологическое отделение. Пошла матушка брать благословение на операцию, а батюшка сказал: «Опухоль уже большая, губу срежут, а в другом месте может появиться место такое. Нет, не надо делать операции. Прикладывайся к иконе Святой Троицы, что в панихидной, Бог даст, так и пройдет». Мать Мария обрадовалась... Вскоре я уехала на два месяца в отпуск. Вернулась и увидала м. Марию... На губе и следа опухоли не было. «Как же Вы губу вылечили? - спросила я. «А я не лечила ее, только к иконе Святой Троицы прикладывалась, как батюшка благословил, и опухоль постепенно уменьшаться стала и совсем пропала. Слава Богу!».
При этом, конечно, не отвергал старец и медицинской помощи, пользуясь ею и сам от двух своих духовных дочерей - врачей, сообщивших это чудесное исцеление.
В 1960 году из г. Ижевска приехала к Батюшке Пелагия Мельник. Уже в течение полугода она не могла есть ни хлеба, ни других продуктов. Питалась исключительно молоком и сырыми яйцами... Она просила, чтобы её пропустили без очереди, но всё безрезультатно. Внезапно открылась дверь, вышел батюшка и сказал: «Пропустите эту женщину, она очень больна». Старец дал больной стакан воды, свежую просфору и яблоко, попросил сесть на широкую скамейку и благословил всё это есть. По послушанию Пелагия всё съела и сразу же заснула. Проснулась она через сутки совершенно здоровой.
После смерти Батюшки приехала одна женщина из Новосибирска. У неё было раковое заболевание. Она упала на могилу батюшки и громко рыдала. Потом помолилась, призывая его помощь, и, уходя, взяла с могилы земли... Постепенно у неё болезнь исчезла, и она своё исцеление засвидетельствовала.
Летом 1999 года к могиле старца приехала женщина из Тюмени. Она добиралась с четырьмя пересадками специально, чтобы помолиться у могилы и поблагодарить преподобного Севастиана за совершенные чудеса. По его молитвам в ее семье совершилось три чуда исцеления.
Чудо первое. Несколько лет назад врачи обнаружили у нее опухоль матки. На операцию она не решалась идти по трем причинам: боялась боли, выхода из наркоза, который обычно сопровождается тошнотой и страшной рвотой и боялась услышать сообщение, что у нее рак. Она слышала, что есть святой в Караганде, который творит настоящие чудеса. Вместе с двумя сыновьями стала ему усердно молиться. Они молились своими словами, как могли. Перед тем, как идти на операцию, она попросила: "Батюшка, сделай так, чтобы я не боялась!” В больницу пошла успокоенная, на операционный стол ложилась без страха. Очнулась уже в палате и с удивлением обнаружила, что нет у нее никакой тошноты, рвоты и даже болей в животе. "Значит, мне не делали операцию”, - подумала она. Пощупала живот, а там шов и повязка, как полагается. Все, о чем она просила, совершилось.
Второе чудо произошло с ее сыном. Как-то летом они с семьей поехали отдыхать в Аркалык. Рядом с домом, где они жили у своих родственников было озеро, в котором местные жители старались не купаться, т. к. вода в нем застоялась и можно было заразиться волосом - микроорганизмом, который входит в тело человека и потом перемещается по нему, оставляя гнойные раны. Старший сын не послушался предупреждений и искупался. Перед отъездом мать пошла к местному священнику за благословением и тот дал ей клочок с могилы батюшки Севастьяна. Когда семья вернулась домой, сын стал жаловаться, что у него на теле появились розовые пятнышки. Потом эти пятна превратились в гнойные язвы и стали болеть. Женщина прошла через всех врачей, которые говорили ей, что избавиться от волоса практически невозможно. Тогда она вспомнила про песочек преподобного Севастьяна. "Помолимся нашему святому, - сказала она сыну, - раз он мне помог, то и тебе поможет, на третий день ты излечишься”. В таком дерзновенном порыве она сняла повязки, каждую ранку засыпала песком и забинтовала. На третий день, помолившись, сняли повязки и увидели, что от ран остались только розовые пятнышки как знак милости Божией.
Чудо третье. Когда младшему сыну исполнилось 16 лет, пришла повестка на приписную комиссию в военкомат. Ему же было стыдно идти, потому что он страдал ночным недержанием мочи. Никакое лечение не помогало. Мать сказала: "Давай, Саша, теперь будем молиться за тебя, а то надоели эти мокрые матрацы и перед людьми стыдно”. Через несколько дней сын сообщил ей, что исцелился. Тогда женщина решила, что она должна обязательно поехать в Караганду и поблагодарить старца Севастиана за все благодеяния, ниспосланные на ее семью.
Есть еще много бесчисленных чудес, совершенных силой Божьей, по молитве преподобного Севастиана. Молитва его сильна. Рассказывали, что молясь он приподнимался над землей в воздух. Но дар чудотворения старец скрывал, да и цель его служения была иная; ее мы видим в последней проповеди преподобного пастыря перед своими пасомыми: "Господи! Господи! Господи! Я ведь не один. Со мною все мои чада. Не могу я войти без них, не могу один находиться в светлой Твоей обители. Они мне поручены Тобою". И потом добавил еле слышно: "Я без них не могу".
Преподобноисповедника Севастиана Карагандинского почитают не только в Мичуринске, где он служил несколько лет, но также в Караганде (здесь он прожил вторую половину жизни, попав в Казахстан не своей волей да так и оставшись там) и в , где начинался его монашеский путь.
Родился преподобноисповедник Савастиан Карагандинский в 1884 году в селе Космодемьянском Орловской губернии в крестьянской семье. Родители его рано умерли, и Севастиан (а тогда — Степан) воспитывался в семье старшего брата. Тяжелой работы он делать не мог, серьезно повредив еще в раннем детстве левую руку, и его приставили ходить за стадом. Зимами мальчик учился в церковноприходской школе.
В 1908 году средний из трех братьев Фоминых принял в Оптиной монашеский постриг. И через несколько месяцев Степан приехал к нему. 3 января 1909 года его приняли в монастырь, назначив послушание келейника при старце Иосифе.
Севастиан Карагандинский в Оптиной пустыни
В 1911 году прп. Иосиф умер. Его смерть потрясла послушника, два первых — младенческих, так важных — года своей монастырской жизни проведшего при нем почти безотлучно. После смерти о. Иосифа Степан перешел в келейники к старцу Нектарию (точнее, о. Нектарий перешел в келью покойного о. Иосифа, а Степан остался при нем). В 1917 году, за несколько месяцев до закрытия Оптиной пустыни, он принял постриг с именем Севастиан.
Монастырь «ликвидировали», но он продолжал еще некоторое время существовать в качестве сельскохозяйственной артели. Скоро, однако, и это «полусуществование» сделалось невозможным. И в 1923 году, после ареста старца Нектария, о. Севастиан (уже рукоположенный во иеродиакона) поселился в Козельске. В 1928 году он был рукоположен во иеромонаха, а вскоре скончался старец Нектарий. Исполняя его волю, о. Севастиан уехал служить на приход — сначала в Калугу, а потом, по приглашению о. Владимира Нечаева, в Козлов. В Оптиной, надо сказать, отец Владимир никогда не бывал, так за приходскими делами и не собрался. Но он переписывался со старцем Нектарием и знал, что о. Севастиан — его ученик.
Севастиан Карагандинский Служба в Ильинском храме Мичуринска
Служа в , о. Севастиан терпел непривычные для себя, закаленного скитской жизнью монаха, огорчения. Например, досадовал на регента, любителя веселого и громкого «опереточного» пения. Батюшка настаивал, чтобы тот подходил перед службой к нему за благословением, делал внушения о необходимости «молитвенного пения». Регент артачился: «Его — алтарь, клирос — мой». Но строгий иеромонах вел свою линию — и пели все-таки в большей степени по-монастырски.
Певчие тоже доставляли ему немало хлопот. К празднику они требовали себе водки или на водку. Так уж повелось исстари, и в церковной среде относились к этому снисходительно. О. Севастиану эти «порядки» не нравились. Кормить, одевать, обувать он был готов. Поить водкой, к неудовольствию певчих (иногда весьма деятельному неудовольствию), — нет.
В Козлов к о. Севастиану съезжались близкие по духу люди — оптинцы, шамординские инокини, миряне, связанные как-либо с Оптиной или Шамординым. Сложилась небольшая община. В 1933 году батюшку вместе с «шамординками» Варварой, Агриппиной и Февронией арестовали.
Арест
На допросе о. Севастиана спрашивали о его отношении к советской власти, к ее «мероприятиям». На эти вопросы он ответил добросовестно: «На все мероприятия советской власти я смотрю как на гнев Божий, и эта власть есть наказание для людей. Такие взгляды я высказывал среди своих приближенных, а также и среди остальных граждан, с которыми приходилось говорить на эту тему. При этом говорил, что нужно молиться, молиться Богу, а также жить в любви, тогда только мы от этого избавимся. Я мало был доволен советской властью за закрытие церквей, монастырей, так как этим уничтожается православная вера».
2 июня 1933 года последовал приговор: «Фомина Степана Васильевича, обвиняемого по ст. 58-10, II УК, заключить в исправтрудлагерь сроком на семь лет».
Несмотря на то, что медкомиссия признала о. Севастиана не годным к тяжелому физическому труду, его отправили на лесоповал — здесь же, в Тамбовской области. Через год перевели в Карлаг. После освобождения он так и остался в Караганде, поселившись у своих послушниц.
В Караганде
В Казахстане (и особенно в Караганде) в то время оказались многие «религиозники». Освобождаясь из лагеря, они не разъезжались (кто-то оставался на положении ссыльного, кому-то просто некуда было возвращаться). С ними и был теперь старец Севастиан. Казахстан он называл «своей второй родиной». Здесь он служил — сначала дома, а в 1950-е годы в Караганде, после долгих хлопот верующих, открылся храм. В 1957 году о. Севастиана возвели в сан архимандрита.
Как во всяком небольшом, сравнительно замкнутом кругу (в семье, по существу), время от времени в собранной им общине начинало «скрежетать». И все взаимные неудовольствия, обиды — все падало на Старцеву голову. Он страдал: «Я всех вас терплю, а вы одного потерпеть не хотите... Я настоятель, а всех вас слушаю». И просил, умолял: «Мирнее живите, мирнее!»
Во второй половине 1950-х возобновились отношения старца с митрополитом Питиримом (тогда не митрополитом еще, конечно: в 1959 году он «сравнялся в звании» с о. Севастианом). Не виделись они с начала 1930-х, когда Нечаевым пришлось переехать в Москву. Но теперь уже связь между ними не обрывалась до самой смерти о. Севастиана.
«В нем было, — вспоминал о старце владыка Питирим, — удивительное сочетание физической слабости и духовной — даже не скажу, силы, но — приветливости, в которой растворялась любая человеческая боль, любая тревога. Когда смятенный, возмущенный чем-то человек ехал к нему, думая выплеснуть всю свою ярость, все раздражение, — он успокаивался уже по дороге и, встретившись со старцем, уже спокойно, объективно излагал ему свой вопрос, а тот спокойно его выслушивал, иногда же, предупреждая волну раздражения, сразу давал ему короткий ответ».
19 апреля 1966 года, приняв постриг в схиму от владыки Питирима, старец Севастиан скончался. Похоронили его на городском Михайловском кладбище. В 1997 году он был прославлен как местночтимый святой Алма-Атинской епархии, мощи его перенесли в карагандинский Богородице-Рождественский храм. В августе 2000 года состоялось прославление преподобноисповедника Севастиана для общецерковного почитания.
Один из недавно прославленных святых, почти наш современник - святой Севастиан. Читайте о подвигах и исповедничестве святого, узнайте о его помощи по молитве
Преподобный Севастиан Карагандинский - святой нашего времени
Старец Севастиан Карагандинский - один из недавно прославленных святых. Он почти наш современник, еще живы люди, знавшие его при жизни и бывшие свидетелями чудес, происходивших еще тогда вокруг него. Святой носит звание преподобноисповедника - это значит, что он не только жил праведной жизнью, но и вынужден был в своей жизни исповедовать Христа, то есть пострадать за веру, будучи гоним советской властью.
Освободившись из лагерей, старец нес подвиг духовничества и наставничества. Он болел душой за каждого человека, всегда наставлял людей быть мирными друг с другом и строгими к себе самим. Святой Севастьян донес на юг России традиции Оптинского старчества.
Как узнать икону Севастиана Карагандинского
- На образе преподобный изображается старцем с длинной волнистой седой бородой, раздвоенной на конце.
- На его голове - монашеский клобук, в руках - архиерейский посох, какой и сегодня имеют архипастыри и сам Патриарх.
- Одежда святого на иконе состоит из двух: ряса священника, на ней вышитая узорами епитрахиль (часть священнического облачения), затем фиолетовый или зеленый плащ с красно-золотыми квадратами наверху. Это архиерейская мантия. Такая одежда на иконе свидетельствует о том, что святой при жизни имел архипастырский сан - был архимандритом.
Житие преподобного Севастиана Карагандинского
Будущий святой родился на свет в Орловской губернии, в селе Космодемьяновском, 28 ноября 1884 года. При рождении его родителями - бедными крестьянами - он был наречен Стефаном. Вскоре они умерли, и ребенок остался на попечение двоих старших братьев. Ему только исполнилось 4 года. Однако ярким воспоминанием, оставшимся на всю жизнь и определившим судьбу преподобного стала поездка в Оптину пустынь, которую успели совершить с ним родители - здесь он встретился со старцем Амвросием Оптинским.
Очевидно, семья было очень благочестивой, потому что вскоре один из братьев Стефана принял решение уйти в монастырь. Это впечатлило юного Стефана. До времени он жил с семьей другого брата, помогал пасти скот и учился в приходской школе, однако в 25 лет (в 1909 году) он последовал за братом в обитель - промыслом Божиим им стала Оптина пустынь - к старцу Иосифу. Старец относился к обоим братьям-сиротам, словно к родным детям, а будущий святой Севастиан вскоре стал его келейником. Затем до 1923 года святой келейничал у другого старца пустыни, Нектария.
Через небольшое время Стефан принял рясофорный постриг - это наречение нового имени, символическое пострижение волос, и возможность носить некоторые монашеские одежды. В это время святой Севастиан, как все рясофорные послушники, имел возможность отказаться от пострига в монахи, это не было бы грехом. Однако преподобный был тверд в своем решении отказаться от мирской жизни, и в 1917 году его постригли в мантию с новым именем Севастиан, то есть «малый ангельский образ», малую схиму. Он дал обеты послушания настоятелю обители, отречения от мира и нестяжания - то есть отсутствия своего имущества, все отныне принадлежало монастырю и сам монастырь брал на себя обязанность обеспечивать жизнь святого. Такое пострижение монахов идет с древности и продолжается до настоящего момента.
Вскоре после пострига скончался брат преподобного, а там, в 1918 году, и Оптина пустынь до времени прекратила свое существование, будучи разоренной новыми властями. К счастью, преподобный Севастиан успел принять рукоположение - оно совершается только епископом, а в советское время их оставалось очень мало, людей убивали и изгоняли. Его рукоположили в иеродиакона, то есть сделали монашествующим священнослужителем, не совершающим Литургию, но участвующим в богослужении и помогающим священнику. В 1927 году он принял рукоположение во священника, то есть стал иеромонахом.
После его рукоположения, а затем скорого разорения монашеской общины в Оптиной пустыни (в ней была создана сельхозартель) он жил в городе Мичуринске (Козлове). Батюшка служил в небольшом местом храме в честь пророка Илии, пытался поддерживать связь с оптинской братией и заботился о находившихся в растерянности монахинях, также репрессированных или изгнанных из обителей. Вскоре люди почувствовали душой, сколько мудрости и благодати несет отец Севастиан, как он заботится о людях и какие чудеса происходят по его молитвам. Вокруг батюшки постепенно собирался круг духовных чад, а вместе с ним сгущались и тучи: в 1933 году отец Севастиан был арестован.
В тюрьме он совершил подвиг исповедничества: ему пытались инкриминировать создание контрреволюционной организации, а батюшка отказывался признать обвинение и никого не выдавал. В одной рясе его выгнали на мороз на всю ночь, но, по словам самого святого, Богородица укрыла его теплом, и ничто не навредило ему. Отца Севастиана отправили в ссылку в казахстанские степи на семь лет. Никто тогда не мог и подумать, что батюшка останется там добровольно и будет прославлен с именем Карагандинского.
В лагерях и ссылках отец Севастьян успевал не только молиться, но и поститься, обменивая редкую баланду с мясом на хлеб во время постов. Он стойко претерпел насмешки и издевательства, но не отрекся о Христа и более того - привел к вере многих людей, пребывавших с ним в заключении, том числе, по преданию, начальство собственного лагеря. Его полюбили и заключенные, и вольные люди, работавшие на зоне - они приносили ему для подкрепления пищу, одежду, но большинство вещей и он тут же раздавал своим собратьям по несчастью.
Возможно, святой Севастиан стал одним из прототипов «Отца Арсения» - батюшки, зарисовки из жизни которого описаны в одноименной книге и который считается собирательным образом нескольких исповедников веры Христовой.
В 1939 г. срок заточения преподобного истек, однако он остался в Казахстане, называя эти места своей второй родиной - удивительно, но многие современные святые, прошедшие при советской власти лагеря, говорили, что нигде они так не молились и не были утешены Богом, как в лагере - это отмечал, например, старец Иоанн Крестьянкин. До конца жизни преподобноисповедник был настоятелем Карагандинского Свято-Введенского храма, сохранившегося и поныне. Официально открывать его не давали, все богослужения проходили на дому отца Севастиана и он очень боялся за храм, чтобы его не закрыли. Но все обходилось: батюшка молился, работая по хозяйству в монастыре, Литургию совершали ночью тайно, затем батюшка совершал требы. Господь послал сюда в должности уполномоченного по делам религии человека благочестивого, тайного христианина, и он делал вид, что не знает о запрещенных богослужениях и требах (крещениях, венчания, отпеваниях), которые отец Севастиан совершал по всей Караганде. Известно, что ни один житель Караганды не донес на батюшку за домашние службы - хотя в советское время подобные доносы поощрялись материально.
Известно, что отец Севастиан часто посещал окрестные села, где не только совершал богослужения, но и помогал бедным и сиротам - ведь он понимал их как никто, потому что сам осиротел очень рано. В 1960-х годах он был награжден Патриаршей грамотой «За усердное служение Святой Церкви», а в 1964 году впервые в истории Церкви он, архимандрит, не архиерей, был награжден архиерейским посохом. Таким образом Патриарх признавал его труды по просвещению людей как архипастырские, очень обширные.
Преподобный чувствовал, как слабеет: последнюю службу он совершил накануне Пасхи Христовой 1966 года. Он почти не побывал на великом Пасхальном богослужении, прочитав его самостоятельно, и был в те же Пасхальные дни пострижен архиереями той местности в великую схиму (высший монашеский чин, означающий равноангельскую жизнь).
Многое сделал он на служении Церкви Божией и людям - 57 лет жизни отдал отец Севастиан монашеской жизни для людей и Бога. Слабея, за пару дней до кончины, он попросил отнести себя в храм, сказав, что обещал со всеми похристосоваться. В церкви батюшка говорил собравшимся во множестве прихожанам, что чувствует приближение кончины, просил простить его, если кого-то чем-то огорчил, и сохранять мире между собой, любить друг друга. Он обещал молиться обо всех, если Господь удостоит его райской обители, говоря: «Я скажу, Господи! Я ведь не один, со мною чада мои. Не могу я войти без них, не могу один находиться в светлой Твоей обители». Все люди в храме рыдали при этом, видя блаженную и светлую кончину, отца Севастиана, его жертвенность и любовь ко всем людям.
Ко Господу он отошел на Радоницу в 1966 г. - по словам отца Севастиана, это был его любимый праздник - и был похоронен неподалеку от Караганды, приютом его тела стало Михайловское кладбище.
Почитание Севастиана Карагандинского и чудотворные мощи святого
В 1997 г. Патриарх Алексий II, сам знавший старца, благословил почитание его как местночтимого преподобного и исповедника. Смысл этого звания в том, что свидетельств о жизни святого немного, и лишь устные предания, почитание по памяти святого людей определенной местности (в данной случае - в Казахстане) могут рассказать о его святости.
В октябре того же года по благословению Святейшего Патриарха были обретены мощи святого Севастиана Карагандинского. Могила была открыта, в гробу тело старца было найдено иссохшим, нетленным.
Многотысячным крестным ходом мощи были перенесены в Свято-Введенский соборный кафедральный храм Караганды и установлены в раке - особом ковчеге для хранения мощей. Ее делали Сергиево-Посадские мастера из цветных металлов с серебрением и золочением. Рака создана по образу ковчега с сенью над мощами самого преподобного Сергия Радонежского. Множество паломников со всего Казахстана и со всей России приходят поклониться просветителю казахов и духовному отцу всей Караганды.
В 2000 году архимандрит Севастиан, преподобноисповедник Карагандинский, был канонизирован для питания всей полнотой Русской Православной Церкви.
Интересно, что преподобный Севастиан Карагандинский стал первым человеком, постоянно жившим в Казахстане, который был канонизирован Церковью.
Дни памяти преподобного празднуется дважды в году:
В эти дни особо торжественно совершается Литургия в Караганде. Большое число паломников приступает к Таинствам Исповеди и Причастия, прикладываются к мощам святого.
В памятные даты преподобного Севастиана в церкви поются, а дома читаются краткие молитвы святому: тропари и кондаки. Вы можете читать их онлайн на русском языке в любой трудный момент жизни
Святой Троицы служитель, земной Ангел и небесный человек, духовного Оптинского старчества преемник, хранивши священную тайну и исповедовавший Христа, обитель честная Духа Святого, преподобный отец наш Себастиан достойно почитаемый всеми, попроси миру спокойствие и смирение, подай покой душам нашим и великую милость от Господа.
В чертоги Господа Иисуса Христа Воскресшего вошедшего преподобного Севастиана почитаем, вместе с преподобными Oптинскими старцами радующегося на небесах, причастника мученичеству и исповедничеству, сослужите таинствам Божиим священным, земного Ангела и небесного человека, города Караганды радующее Бога украшение, Казахстанской страны великого богомольца, Церкви Русской всей похвалу, воспоем хвалебно и радостно все верные, порадуем, с весельем духовным будем петь: радуйся, о Севастиан, преподобный отец наш!
Чудеса преподобного Севастиана Карагандинского
Еще при жизни святой был известен своими чудесами После же его смерти все больше и больше людей приходили к его мощам. Святой стал заступником и просветителем православных людей Казахстанского края, где преобладает мусульманство.
Так, при жизни отец Севастиан любил служить заочные панихиды: он совершал их ежедневно и говорил, что об умерших нужно молиться как можно больше (ведь никто, кроме живых, не поможет им - а молитвы церковные и грешников поднимают из ада в места тихие). Ему были открыты Богом грехи усопших людей, и доверенным духовным чадам он даже как-то сказал, что легче отпевать и поминать женщин, потому что на них обычно грехов меньше.
Известно много случаев прозорливости преподобного, видения настоящего и будущего, исцелений прижизненных. По своей скромности он всегда говорил, что не имеет никаких даров, однако люди после общения с ним выздоравливали, из них выходили бесы, у многих решались жизненные сложности.
Зафиксирован случай исцеления онкологического заболевания после молитвы преподобному Севастиану у его могилки. У женщины была уродливая опухоль на губах, медики прогнозировали злокачественность новообразования и готовили ее к операции. Однако она постоянно молилась, просила заступничества святого Севастиана - и опухоль разошлась и исчезла сама. Врачи даже не поверили ей, полагая, что она где-то сделала операцию.
У одной жительницы Караганды маленький сын во время купания был инфицирован некой кожной болезнью. По всему телу ребенка внезапно пошли нарывы. Однако после постоянной молитвы преподобному вся инфекция прошла за три дня, не осталось даже следов, которые необходимо должны были быть при таких симптомах.
Один из карагандинцев очень страдал от недержания мочи: молодой человек сильно переживал из-за столь неприятного и интимного заболевания. После молитвы у мощей преподобного болезнь, которую долго не могли вылечить даже врачи (энурез коварен, вызывается психическими причинами и лечится непредсказуемо), прошла.
Все исцеления у мощей преподобного Севастиана фиксируются во Введенском храме. Люди рассказывают о них, показывают даже документы и справки, поэтому каждый может лично убедиться в святости преподобноисповедника.
Святому Севастиану можно молиться во всех нуждах, особенно же он имеет благодать помощи:
- В исцелении различных заболеваний, травм;
- При необходимости крепкой веры и доверия Господу;
- В скорбях и необходимости терпения;
- О прощении грехов и борьбе с ними;
- О принятии жизненно важных решений;
- В опасности;
- О помощи в семейных отношениях и взаимопонимании с близкими.
Молитву святому Севастиану Карагандинскому можно читать онлайн по тексту ниже:
О, чествуемый священный сосуд благодати Святого Духа, содержащий благодать Господа Иисуса Христа и Бога Отца, старцев Оптинских ученик и преемник, города Караганды пресветлое украшение, Казахстанской страны дарованный Богом молитвенник, всей же Церкви Русской пастырь прославленный Господом, сиротам и вдовам заступник, больных врач безвозмездный, пример всем веры и благочестия, с преподобными на небесах Богу предстоящий и с мучениками в лике святых прославленный, досточтимый и благодать подающий всем обильно отец наш Севастиан!
К тебе с усердием приходя, молитву теплую приносим: от сокровищницы даров благодати Божий подай и нам, несчастным; твоим смирением исцели гордыню наши; твоим бесстрастием наши грехи сожги; бодрствованием твоим привычки к лени от нас прогони; воспоминанием твоих слез молитвенных разбуди и наши сердца ожесточившиеся; от нежелания трудиться в молитве избавь нас памятью о твоем бодрствовании; молитвами твоими и в нас разожги теплое пламя молитвы сердечной; твоей любовью нас сделай любящими людей всех; даруй же нам дух кротости и смирения, дух чистоты и благочестия; от страстей и недугов многих нас освободи и подай нам истинно перед Богом каяться во грехах наших.
Ты в сердце и уме твоем всегда сохранял Господа и Имя Святое Его, помнил о Распявшемся за нас Христе, научи и нас Его сладчайшее Имя хранить с молитвой в душе, чтобы горя и пламенея любовью к Нему, готовы были мы встретим и Страшный день Суда Его, и в Царство Небесное вечное войти с тобою сподобились, чтобы славить и петь державу и власть Бога нашего во Святой Троице: Отца, Сына и Духа Святого от сегодняшнего дня всегда. Аминь.
Молитвами преподобного Севастиана Карагандинского да хранит вас Господь!
Блаженный старец схиархимандрит Севастиан (Стефан Васильевич Фомин) родился 28 октября/10 ноября 1884 года в селе Космодемьяновское Орловской губернии в бедной крестьянской семье. Отца его звали Василием, мать — Марфой. Они имели троих сыновей. Старшим был Илларион, 1872 года рождения, средним — Роман, 1877 года рождения, и младший в своем крещении назван был Стефаном в честь преподобного Стефана Савваита, творца канонов, в день памяти которого он родился.
В 1888 году родители возили детей в к старцу Амвросию. Стефану было тогда 4 года, но он хорошо запомнил это посещение и ласковые глаза благодатного старца.
Остался будущий батюшка Севастиан сиротой от отца 4-х лет, от матери 5-ти лет. Старшему брату Иллариону было в то время 17 лет. Чтобы справится с хозяйством и укрепить семью, через год после смерти родителей Илларион женился.
Стефан был привязан к среднему брату Роману за его нежную душу и мягкое сердце. Но Роман избрал путь иноческой жизни и в 1892 году упросил Иллариона отвезти его в Оптину пустынь, где был принят послушником в Иоанно-Предтеченский скит.
Стефан хорошо учился, закончил 3-х классную приходскую школу. Приходской священник давал читать ему книги. От рождения Стефан был слаб здоровьем и на полевых работах трудился мало, а больше на пастбищах пастухом.
Радостным утешением было для Стефана в зимнее, свободное от крестьянской работы время посещать в Оптиной пустыни среднего брата. Эти посещение имели большое духовное влияние на Стефана, и когда он подрос, стал просить Иллариона отпустить его в Оптину пустынь. Но брат не пускал, желая, чтобы Стефан помогал ему в ведении хозяйства.
В 1908 году в скиту Оптиной пустыни средний брат Роман Фомин по болезни келейно принял монашеский постриг с именем Рафаил, а 16 декабря 1908 года в монастырском храме во имя преподобной Марии Египетской о. Настоятелем Ксенофонтом был облечен в мантию.
К этому времени окрепла молодая семья старшего брата, и Стефан, утвердившись в своем желании иноческого жития, приезжает к о. Рафаилу в скит Оптиной пустыни, где 3 января 1909 года был принят келейником к старцу Иосифу .
Находясь при старце, Стефан обрел в нем великого духовного наставника. Впоследствии он часто вспоминал о том времени: «Жили мы (еще один келейник) со старцем, как с родным отцом. Вместе с ним молились, вместе кушали, вместе читали или слушали его наставления».
Старец Иосиф был уже на закате своих лет и силы заметно оставляли его. В апреле 1911 года старца постигла предсмертная болезнь и 9 мая душа его тихо отделилась от многострадального тела.
Велика была скорбь Стефана при кончине старца. Но Господь не оставил его безутешным. В келью о. Иосифа перешел старец Нектарий. Стефан остался при нем келейником и перешел под его старческое руководство.
В 1912 году Стефан был пострижен в рясофор.
У старца Нектария келейников было два. Старшим келейником был о.Стефан, он назывался «лето» за милосердие и сострадательность, а младшим — о. Петр (Швырев), он назывался «зима», был погрубее, построже. Когда народ в хибарки от долгого ожидания старца начинал унывать и роптать, о. Нектарий посылал для утешения о. Стефана. Когда же ожидавшие поднимали шум, тогда выходил о. Петр и со строгостью умиротворял и успокаивал народ.
А иногда и так бывало: обычно старец о. Нектарий из келий выходил поздно, в 2-3 часа дня. Народ то и дело посылал о. Стефана сказать старцу, что его ждут, что многим надо уезжать домой.О. Стефан шел в келью к старцу, который тут же говорил: «Сейчас собираюсь, одеваюсь, иду», — но не выходил. А когда выйдет, то при всех обращается к о.Стефану: «Что же ты до сих пор ни разу не сказал, что меня ждет с нетерпением столько народа?» А о. Стефан просит прощения и кланяется ему в ноги. Но иногда старец говорил посетителям: «Вы об этом спросите моего келейника о. Стефана, он лучше меня посоветует, он прозорлив».
В Великую Субботу, 13 апреля 1913 года в больнице от туберкулеза легких скончался о. Рафаил, будучи за день до смерти пострижен в схиму.
Пострижение в мантию с именем Севастиан (в честь мученика Севастиана (память 18 / 31 декабря) о. Стефан принял в 1917 году. Прогремела революция. Рухнуло многовековое здание государства Российского. Началось время гонения на Церковь Христову. 10/23 января 1918 года декретом СНК Оптина пустынь была закрыта, но монастырь продолжал существовать под видом сельскохозяйственной артели. На территории монастыря был организован музей «Оптина пустынь». Скит уже не существовал, но старец Нектарий оставался жить со своими келейниками в старческой хибарке и, изнемогая под бременем скорбей, продолжал принимать народ.
В 1923 году в конце пятой недели Великого Поста в монастыре начала работать ликвидационная комиссия. Церковные службы прекратились. Монахи постепенно выселялись. В этот период времени о. Севастиан принял рукоположение во иеродиакона.
В марте 1923 года был арестован и выслан за пределы губернии старец Нектарий. Первое время старец жил в селе Плохино (в 45-ти верстах от Козельска), затем перебрался в село Холмищи Брянской губернии (в 50-ти верстах от Козельска). После ареста старца о. Севастиан жил в Козельске вместе с оптинской братией и часто навещал старца в его изгнании.
В 1927 году епископом г. Калуги о. Севастиан был рукоположен в иеромонаха.
29 апреля 1928 года последовала кончина . Выполняя благо-словение старца после его смерти уезжать служить на приход, о. Севастиан уехал сначала в Козельск, потом в Калугу, а затем, по приглашению настоятеля Ильинской церкви г. Козлова и благочинного протоиерея Владимира Андреевича Нечаева приехал в Козлов и от архиепископа Тамбовского и Козловского Вассиана (Пятницкого) получил назначение в Ильинскую церковь. О. Севастиан служил там с 1928 по 1933 год вплоть до ареста. В Козлове он вел активную борьбу с обновленцами. Он поддерживал связь с бывшей в рассеянии . В Козлов к о. Севастиану стали съезжаться сестры по духу. Первыми приехали инокини разоренного Шамординского монастыря Агриппина, Феврония и Варвара, которые остались с батюшкой навсегда, были рядом в годы его заключения в Карлаге и в Караганде жили до самой смерти.
В это время в Козлове проживали и другие иноки и инокини из разоренных монастырей, а также миряне, посещавшие прежде Оптину пустынь. И сердца искренне ищущих спасения неведомой силой влеклись к о. Севастиану. Это не могло не обратить на себя внимания местных властей.
25 февраля 1933 года о. Севастиана вместе с инокинями Варварой, Агриппиной и Февронией арестовали и отправили в Тамбовское ОГПУ для прохождения следствия. На допросах следователями выявлялись контакты о. Севастиана с едиными по духу людьми, а так же его отношение к Советской власти. На это батюшка дал прямой ответ: «На все мероприятия Советской власти я смотрю как на гнев Божий, и эта власть есть наказание для людей. Такие взгляды я высказывал среди своих приближенных, а так же и среди остальных граждан, с которыми приходилось говорить на эту тему. При этом говорил, что нужно молиться Богу, а так же жить в любви, тогда только мы от этого избавимся. Я мало был доволен Советской властью за закрытие церквей, монастырей, так как этим уничтожается Православная вера».
2 июня 1933 года заседание Тройки ПП ОГПУ по НЧО по внесудебному рассмотрению дел постановило: «Фомина Степана Васильевича, обвиняемого по ст. 58-10, УК, заключить в исправтрудлагерь сроком на 7 лет, считая срок с 25/2 1933 г» .
Много позднее батюшка рассказывал о своем пребывании в Тамбовском ОГПУ: «Было у меня такое испытание: когда меня принуждали отречься от Православной веры, то поставили в одной рясе на всю ночь на мороз и стражу приставили. Стража менялась через каждые два часа, а я бессменно стоял на одном месте. Но Матерь Божия опустила на меня такой «шалашик», что мне было в нем тепло. А утром меня повели на допрос и говорят: «Коль ты не отрекся от Христа, так иди в тюрьму». И посадили на 7 лет.
О. Севастиан был отправлен в Тамбовскую область на повалку леса. Духовные дети узнали место лесоповала и, невзирая на дальность расстояния, находили возможным приносить ему передачи, утешать и поддерживать кто чем мог. Через год о. Севастиан был отправлен в Карагандинский лагерь, в поселок Долинка, куда прибыл 26 мая 1934 года.
Караганда в то время представляла собой сеть разрозненных поселков, основанных в начале века переселенцами из России. А вокруг на сотни километров тянулась бескрайняя степь, выжженная палящим солнцем летом, а зимой — с бушующими буранами, пронизывающими леденящим ветром все живое и заметающими снегом по самые крыши ветхие саманные домики.
В начале 30-х годов для освоения целинных земель Центрального Казахстана и разработки Карагандинского угольного бассейна в окрестности Караганды стали свозить «раскулаченные» крестьянские семьи, называемые «спецпереселенцами». Жилищем им служили ямы в степи, покрытые чем угодно, чтобы только можно было в них укрыться от ветра, дождя и снега. Эти жилища спецпереселенцы копали себе сами. Постепенно они стали выстраивать саманные бараки, которые были сырыми и неотапливаемыми. Антисанитарные условия, недостаток хлеба, воды, холод, цинга и разбушевавшийся тиф, в период 1931-1933 гг. стали причиной массовой гибели людей.
Кроме спецпереселенческих обсерваций, Казахстанская степь стала покрываться сетью отделений образованного в 1931 году филиала ГУЛАГА — Карлага, куда, вместе с людьми уголовного мира пошли этапы жертв политических репрессий. Столицей Карлага был поселок Долинка (33 км от Караганды), ворота, куда пребывали заключенные — станция Карабас, и братской могилой тысячи тысяч его узников стала вся безбрежная степь Центрального Казахстана.
О своем пребывании в лагере батюшка вспоминал, что там били, истязали, требовали одного: отрекись от Бога. Он сказал: «Никогда». Тогда его отправили в барак к уголовникам. «Там, — сказали — тебя быстро перевоспитают». Можно представить, что делали уголовники с пожилым и слабым священником.
По слабости здоровья батюшку поставили работать хлеборезом, затем сторожем складов в зоне лагеря. В последние годы заключения о. Севастиан был расконвоирован и жил в каптерке в третьем отделении лагеря, находящегося близ Долинки.
Он возил на быках воду для жителей ЦПО. Бывало, зимой привезет воду, подойдет к быку и греет об него окоченевшие руки. Ему вынесут и подарят варежки. А на следующий день он опять приезжает без варежек (подарил кому-нибудь, или отобрали) и снова греет руки об быка. Одежда на нем старая, драненькая. Когда по ночам батюшка замерзал, он забирался в ясли к скоту и согревался теплом животных. Жители ЦПО давали ему продукты — пироги, сало. Что мог, он кушал, а сало отвозил заключенным в отделение. «В заключение я был, — вспоминал батюшка, — а посты не нарушал. Если дадут баланду какую-нибудь с кусочком мяса, я это не ел, менял на лишнюю пайку хлеба».
Сестрам Варваре и Февронии, арестованным с батюшкой, срок не дали. Сестру Агриппину отправили на Дальний Восток, где через год ее освободили. Она написала батюшке о своем намерении ехать на родину, а он благословил ее немедленно приехать в Караганду. В 1936 году она приехала, получила свидание с о. Севастианом и он предложил ей купить домик в районе Большой Михайловки, поближе к Карлагу, поселиться в нем, а к нему ездить каждое воскресенье на попутной машине.
Спустя два года в Караганду приехали сестры Феврония и Варвара и купили домик на Нижней улице — амбарик старенький с прогнувшимся потолком.Сестры познакомились с верующими и стали потихоньку собираться для совместной молитвы. Узнав, что в Долинке находится о. Севастиан, верующие стали помогать ему. В воскресные дни сестры приезжали к батюшке в отделение. Кроме продуктов и чистого белья они привозили Святые Дары, поручи, епитрахиль. Все вместе выходили в лесок, батюшка причащался сам и сестер исповедывал и причащал. Заключенные и лагерное начальство полюбили батюшку. Злобу и вражду побеждали любовь и вера, которые были в его сердце. Многих в лагере он привел к вере в Бога и не просто к вере, а к вере настоящей. И когда о.Севастиан освобождался, у него в зоне были духовные дети, которые по окончании срока ездили к нему в Михайловку. А много лет спустя, когда открылась в Михайловке церковь, жители Долинского отделения ЦПО поехали туда и узнали в благообразном старце-священнике своего водовоза.
Подходил к концу срок заключения. О. Севастиан был освобожден из лагеря 29 апреля 1939 года накануне праздника Вознесения Господня. Он пришел к своим послушницам в крошечный домик в Большой Михайловке. Сестры работали, батюшка занимался хозяйством. Вместе молились, батюшка тайно служил Литургию и ежедневно вычитывал суточный круг богослужений.
Перед войной он ездил в Тамбовскую область. Духовные чада старца, много лет ожидавшие его возвращения из лагерей, надеялись, что он останется с ними в России. Но батюшка, искавший исполнения не своей воли, а предавая себя в волю Божию, прожив неделю в селе Сухотинка, снова возвратился в Караганду, в тот удел, который был назначен ему Божественным промыслом.
Население Караганды в те годы составляли прикрепленные к угольным шахтам с пометкой «навечно» все те же спецпереселенцы, а так же освобождавшиеся со справкой «вечная ссылка в Караганду» бывшие узники Карлага. Более двух третьих населения города не имело паспортов. Жили ссыльные в темных чуланах, землянках и сарайчиках, и каждые 10 дней они обязаны были отмечаться в комендатурах.
Была голодным городом, особенно плохо с хлебом было в военные и послевоенные годы. О.Севастиан сам ходил в магазин получать хлеб по карточкам. Одевался он, как простой старичок, в очень скромный серенький костюмчик. И вот он шел, занимал очередь. Очередь подходила, его отталкивали, он снова становился в конец очереди и так не один раз. Люди это заметили и, видя его незлобие и кротость, стали без очереди пропускать батюшку и давать ему хлеб.
В 1944 году был куплен на Западной улице дом побольше. О. Севастиан ходил по дому, все по-хозяйски оглядывал и говорил, что и как надо переоборудовать. «Да зачем же, батюшка — возражали сестры, — не в Казахстане же нам век вековать! Вот кончится война и поедем с вами на Родину». «Нет, сестры — сказал батюшка, — здесь будем жить. Здесь вся жизнь другая и люди другие. Люди здесь душевные, сознательные, хлебнувшие горя. Так что, дорогие мои, будем жить здесь. Здесь больше пользы принесем, здесь наша вторая родина, ведь за десять лет уже и привыкли».
В новом доме на Западной улице была устроена небольшая домовая церковь, где о. Севастиан тайно совершал Божественную Литургию.
А однажды, когда о. Севастиан ходил с монахинями на кладбище, что за поселком Тихоновкой, где по средине кладбища были общие могилы, в которые клали в день по двести покойников спецпереселенцев, умиравших от голода и болезней и зарывали их без погребения, без насыпи, без крестов, и, посмотрев на все это и обо всем наслушавшись, старец сказал: «Здесь день и ночь, на этих общих могилах мучеников, горят свечи от земли до неба». И был старец молитвенником за всех их.
Шло время. Жители Михайловки, узнав о батюшке, стали приглашать его к себе, в свои дома. Разрешения на совершение треб не было, но о. Севастиан ходил безотказно. Народ в Караганде был верный — не выдадут.
Не только в Михайловке, но и в других районах полюбили батюшку, поверили в силу его молитвы. Со всех краев в Караганду стали съезжаться духовные чада старца — монашествующие и миряне, ищущие духовного руководства. Ехали из Европейской части России, с Украины, из Сибири, с дальних окраин Севера и Средний Азии. Он всех принимал с любовью и помогал устроиться на новом месте.
А Караганда росла и строилась, вбирая в себя разделенные участками степи, шахтами и рудниками старые переселенческие поселки, поселки спецпереселенцев 30-х годов, селения немцев, высланных в Караганду из Поволжья в военные годы. Первым был выстроен Копай-город, затем поселки 1-го и 2-го рудников, затем возле крупных шахт был отстроен Старый город и уже после войны стал строиться со всем размахом областного центра Новый город. Михайловка оказалась самым близким районом, вплотную прилегающим к Новому городу. А церковь в была только одна — на 2-м руднике.
В ноябре 1946 года по благословению старца православные жители Большой Михайловки подали в соответствующие местные органы власти заявление о регистрации религиозной общины. Не добившись на месте положительного результата, верующие неоднократно обращались с ходатайством в Алма-Ату, ездили хлопотать в Москву. В результате в 1951 году Михайловский молитвенный дом, где некоторое время все-таки совершались требы, был окончательно закрыт. И только в 1953 году добились разрешения на совершение в Большемихайловском молитвенном доме церковных таинств и обрядов — крещения, отпевания, венчания, исповеди. Теперь к батюшке могло обращаться гораздо большее число людей.
К Большемихайловскому приходу, кроме Нового города, примыкали районы Мелькомбината, Федоровского пласта, Михайловской железнодорожной станции, районы Сарани, Дубовки, 10 кирзаводов, район Новостройки, районы пяти карагандинских угольных разрезов, несколько шахт и прочие (всего около 20 пунктов). А батюшка был один, помогали ему только монахини. Но главное —Литургию батюшка мог служить только тайно, на частных квартирах верующих. И после утомительного трудового дня, после келейной молитвы, батюшка в 3 часа ночи шел по карагандинским улицам в заранее обусловленный дом, куда по одному, по два собирались православные. По Великим праздникам Всенощное бдение служили с часа ночи, а после короткого перерыва совершалась Божественная Литургия. Службу заканчивали до рассвета и так же, по одному, по два люди расходились по домам.
А хлопоты об открытии храма продолжались. Снова и снова ездил в Москву преданный батюшке человек — Александр Павлович Кривоносов. И привез, наконец, в 1955 году исходатайствованный им документ о регистрации религиозной общины в Большой Михайловке.
Начались реконструкционные работы по переоборудованию жилого дома в храмовое здание. Всем руководил о.Севастиан. Были сняты перегородки между стенами, углублен пол, на крыше сооружен голубой купол-луковка. И в 1955 году в день праздника Вознесения Господня была освящена церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы. О. Севастиан был настоятелем этой церкви 11 лет — с 1955 по 1966 т. е., до дня своей кончины.
22 декабря 1957 года, в день празднования иконы Божией Матери «Нечаянная радость», батюшка был возведен в сан архимандрита и награжден Патриаршей грамотой «За усердное служение Святой Церкви».
В 1964 году ко дню своего ангела о. Севастиан был награжден архиерейским посохом — награда, примеров не имеющая.
Перед блаженной своей кончиной батюшка был пострижен в схиму.
Неутомимое подвижническое служение Православной Церкви от послушника в скиту Введенской Оптиной пустыни до настоятельства и посвящения в сан архимандрита о. Севастиан исполнял 57 лет — с 1909 по 1966 год.
Батюшка сохранял безупречное исполнение церковного Устава, не допуская при богослужении пропусков или сокращений. Церковные службы были для него неотъемлемым условием его внутренней жизни. Батюшка особенно благоговел перед праздниками Вознесения Господня и Святой Троицы, как завершающими дело Христа Спасителя, как венцом всех Таин Христовых. В беседах его любимым образом был Иоанн Богослов, память которого он совершал особенно торжественно и благоговейно. Часто скорбел о недостаточном почитании своей паствой этого Апостола Любви, и говорил: «Вот сегодня день памяти перенесения мощей Святителя Николая, — и церковь полна народа. А вчера был праздник святого Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова, — и церковь была полупуста. Как же вы не понимаете кто выше и кого надо больше почитать? Какой праздник больше?» Также он особенно чтил все семь дней памяти Предтечи и Крестителя Господня Иоанна и память святых бессребреников Косьмы и Дамиана (1/14 июля) — покровителей той местности, где батюшка родился.
Постоянной заботой о.Севастиана было устроение в людских душах глубокого мира. Жизнь свою и своей паствы он старался приблизить к жизни монастырской. Очень огорчался, если кто не слушался и не выполнял его совета — это было всегда во вред и часто к несчастью человека. Огорчался он до скорби. Отчитает, отвернется и не благословит. Если же увидит слезы, или же, что человек раскаялся и в конце концов послушался его совета, очень обрадуется, пожалеет его и через некоторое время сам чем-нибудь порадует. Однажды он говорил одной девушке: «Ты же не послушалась меня, что же ты теперь пришла, плачешь и просишь? Почему? Ведь я же... — запнулся, — не всегда ошибаюсь». Таково было его смирение. Даже плакал батюшка от непослушания чад. Также часто плакал, принимая исповедь.
Любовь батюшки была нежная, заботливая. Иногда он сердился, но редко. Он не жалел времени на беседу с человеком. Жизнь верных чад батюшки была примером порядка. Их называли «батюшкины», говорили, что добрая половина Михайловки, как негласный монастырь.
Здоровье у батюшки было слабое. Особенно страдал он от сужения пищевода. Все знали, что во время еды его нельзя беспокоить и отвлекать разговорами. Он тут же начинал кашлять, что иной раз заканчивалось рвотой. Эта болезнь была следствием нервных потрясений, во множестве перенесенных старцем за его долгую жизнь. Он всегда был в напряжении. Когда церковь была еще не зарегистрирована и о.Севастиан тайно, с самыми близкими служил обедню, он постоянно испытывал чувство страха. Он говорил: «Вот вам — батюшка, послужи! А вы знаете, что я переживаю?» Ведь он нарушал закон, в любое время могли прийти и всех арестовать. И впоследствии, когда в церкви служили открыто, у батюшки этот страх немного оставался. Однажды кто-то из чад сказал батюшке: «Я боюсь вот такого-то человека». А он улыбнулся, и говорит: «Да? А я вот не боюсь его. Я никого не боюсь. А вот боюсь, что церковь закроют. Вот этого я боюсь. Я за себя не боюсь, я за вас боюсь. Я знаю что мне делать. А что вы будете делать я не знаю».
Когда батюшка был в силе, он после каждой литургии служил молебен. Пел хор, читались два акафиста. А когда ослабел, акафисты читались наполовину. В конце молебна батюшка давал целовать крест и обязательно говорил слово. На молебны оставалась вся церковь. В церкви было много молодежи. Только на клиросе дискантовые партии до 17-ти девочек стояло пело. Хор был женский, как монастырский, пели оптинским напевом, и сам батюшка иногда выходил на клирос и пел.
По монастырскому обычаю о. Севастиан особенно любил совершать заупокойные службы, и ежедневно сам служил панихиды. Говорил, что больше любит отпевать и поминать женщин, потому что на них гораздо меньше грехов. Ему были видны грехи усопших.
Несомненно, что батюшка обладал даром прозорливости, хотя этот дар он не выказывал явно. Так же о.Севастиан никого не исцелял и не отчитывал открыто и по своей скромности и простоте всегда говорил: «Да я никого не исцеляю, никого не отчитываю, идите в больницу». «Я — говорил он, — как рыба, безгласный,» — так он себя уничижал. Батюшка помогал людям своей тайной молитвой.Он был совершенно лишен самолюбования и самодовольства. Напротив, часто говорил: «Я человек малограмотный, 4 класса закончил и дара слова у меня нет, и голоса у меня нет». Проповеди он чаще читал по книге, ничего от себя не прибавляя. А сидя за столом со своими духовными детьми, иногда что-нибудь рассказывал, но спокойно, скромно, не выставляя себя напоказ.
О.Севастиан был очень деликатным, тактичным, никогда никого не унизил, не оскорбил, не оборвал, он никогда не подчеркивал физических недостатков человека. И в его присутствии никому не приходило в голову сказать про кого-то, что он глухой, слепой, хромой и прочее. Вокруг батюшки было высоконравственное поле, попадая в которое, делать подлости, говорить грубо было невозможно. Представители местной власти все разговоры предпочитали вести со вторым священником — о. Александром Кривоносовым. Духовная высота о.Севастиана ими явно ощущалась, она как бы пугала их, внушая благоговейный страх. Однажды уполномоченный по делам религии при Облисполкоме стал требовать от старосты батюшкиного храма, чтобы священнослужители перестали выезжать в г. Сарань и пос. Дубовку, так как они относятся к другому району. Староста передал это требование батюшке, и батюшка на другой день вместе со старостой сам поехал в Облисполком. И когда о.Севастиан заговорил с уполномоченным, тот сразу переменил тон — стал объясняться и даже извиняться перед батюшкой. Батюшка обратился к нему: «Товарищ уполномоченный, вы уж нам разрешите по просьбе шахтеров совершать требы в Сарани, в Дубовке и в других поселках. Иногда просят мать больную причастить, или покойника отпеть». Уполномоченный благосклонно отвечал:»Пожалуйста, о. Севастиан, исполняйте, не отказывайте им». И какие батюшка ни предлагал ему вопросы, он почти ни в чем не отказал и старосте впоследствии уже никогда не упоминал об этом.
У батюшки не было особых любимчиков, ко всем он относился ровно и этим еще больше сплачивал вокруг себя людей. У него была духовная мудрость, великое терпение. Когда кто-нибудь ропщет на ближнего, он скажет: «Я вас всех терплю, а вы одного потерпеть не хотите». Не поладит кто, он беспокоится: «Я настоятель, а всех вас слушаю.» Он заботился о спасении каждого, это была его цель. Он просил: «Мирнее живите». Однажды поехали на требу и забыли кадило. Стали друг друга укорять. Батюшка сказал: «Я сам виноват», — и все замолкли.
Он часто ездил в поселки Дубовка, Сарань, на Федоровку, в Топар. На дому крестил, на дому отпевал. В тех местах, где он бывал, в данный момент образованы приходы по его молитвам. Бывал он и в поселке Долинка, где отбывал срок заключения. Но особенно о.Севастиан любил посещать поселок Мелькомбинат. Он говорил, что в Михайловке у него «Оптина», а на Мелькомбинате — «Скит». Туда по благословению батюшки переезжали многие верующие из разных уголков Караганды: Майкудука, Тихоновки, Пришахтинска, Компанейска. В основном на Мелькомбинате жили семьи, или, точнее, остатки семей, уцелевшие после перенесенной ими в начале 30-х годов трагедии спецпереселения. Насельники Мелькомбината — это люди с исстрадавшимися сердцами, переломанными судьбами, овдовевшие жены, осиротевшие дети. У каждого была своя боль, свои душевные раны. Были люди с тяжелыми характерами, капризные, мнительные, агрессивные, замкнутые. Но батюшка находил подход к каждой страдающей душе. Так же среди людей, окружавших старца было много монашествующих, высланных в Караганду в годы гонений или позднее приехавших к нему из России и других республик. Среди них были люди уникальные, талантливые, подвижники высокой духовной жизни. В целом это была крепкая христианская община, степной казахстанский «скит», который во время безбожного коммунистического режима сумел организовать и взрастить на святой земле карагандинских лагерей оптинский старец.
На Мелькомбинате со своей младшей дочерью и внучкой жил приехавший к батюшке овдовевший его старший брат Илларион. Пред смертью он был пострижен в рясофор и батюшка сам отпевал своего старшего брата инока Иллариона.
О.Севастиан не благословлял своим духовным чадам ездить по монастырям. «Здесь, — говорил он, — и Лавра, и Почаев, и Оптина. В церкви службы идут — все здесь есть». Если кто-то собирался куда переезжать, он говорил: «Никуда не ездите, везде будут бедствия, везде — нестроения, а Караганду только краешком заденет».
Святейший Патриарх Алексий очень желал видеть старца Севастиана и беседовать с ним. Он благословил Владыку Питирима (Нечаева) привезти батюшку хотя бы самолетом. Но батюшка был уже слаб и не дал согласия: «Самолетом я не гожусь летать»— ответил Старец и остался в Караганде.
Так в подвиге любви и самоотверженного служения Богу и ближним шли годы. Батюшка стал заметно слабеть. С января 1966 года здоровье его сильно ухудшилось, обострились хронические заболевания. Очень угнетало о. Севастиана то, что ему стало трудно служить Литургию — он часто кашлял во время служения, задыхался. Врачи предложили ему утром перед службой делать уколы. Батюшка согласился. После укола и отдыха он мог, хотя и с трудом, идти в храм и служить. Но болезнь прогрессировала, и вскоре он не мог дойти до церкви даже после укола. Мальчики иподиаконы, послушники батюшки соорудили легкое кресло из алюминиевых трубок и в кресле стали носить о.Севастиана в церковь. Первое время он очень смущался, но потом привык.
Батюшка часто напоминал о смерти, о переходе в вечность. Когда к нему обращались с вопросом: « Как мы будем жить без вас?» — он строго отвечал: « А кто я? Что? Бог был, есть и будет! Кто имеет веру в Бога, тот, хотя за тысячи километров от меня будет жить и спасется. А кто, пусть даже и тягается за подол моей рясы, а страха Божия не имеет, не получит спасения».
Наступил Великий пост 1966 года — последний в жизни старца. Первую неделю поста о.Севастиан служил ежедневно, сам читал ясным и четким голосом Великий покаянный канон преп. Андрея Критского. В воскресенье Торжества Православия служил Литургию. В эти дни он ни с кем не беседовал, никого не принимал.
Проходила вторая, третья седмица Великого поста. Все шло, как обычно.
В воскресение шестой седмицы батюшка не служил, а сидел в алтаре в кресле. После причащения велел спеть: « Покаяния отверзи ми двери Жизнодавче».. С этого дня силы стали заметно покидать его.
10 апреля в пасхальную ночь, о. Севастиан хотел, что бы его несли в церковь, но не смог подняться. Все, окружавшие его пришли в душевное смятение, но батюшка сказал: «Зачем вы ушли из церкви? Я еще не умираю. Еще успею и здесь и с покойниками похристосоваться. Идите спокойно на службу.»
Утром 12 апреля, во вторник Пасхи о. Севастиан чувствовал себя лучше, дышал свободно. «Одевайте мне сапоги — сказал он келейнице, — я должен выйти к людям, похристосоваться, чтобы они не печалились, я обещал. Скажу всем главное». Мальчики понесли батюшку в церковь. Он был в мантии, в клобуке. Посидел немного у престола, потом поднялся, вышел в царские врата на амвон. Встал, опираясь на посох, и стал прощаться с народом: «Прощайте, дорогие мои, ухожу я уже. Простите меня, если чем огорчил кого из вас. Ради Христа простите. Я вас за все прощаю. Жаль, жаль мне вас. Прошу вас об одном, об одном умоляю, одного требую, любите друг друга. Чтобы во всем был мир между вами. Мир и любовь. Если послушаете меня, а я так вас прошу об этом, будете моими чадами. Я недостойный и грешный, но много любви и милости у Господа. На него уповаю. Если удостоит меня Господь светлой своей обители, буду молиться о вас непрестанно. И скажу: « Господи, Господи! Я ведь не один, со мною чада мои. Не могу я войти без них, не могу один находиться в светлой Твоей обители. Они мне поручены Тобою»... и потом тихо, еле слышно: « Я без них не могу». — Сказал, хотел поклониться, но не смог, только наклонил голову. Мальчики подхватили его под руки, повели в алтарь. В храме все плакали.
В ночь на пятницу батюшка почти не спал, томился, ловил воздух, говорил: «Во всем теле нет ни одного живого местечка безболезненного. Позвоночник, как раскаленным железом, жжет, дышать нечем. А паче всего — томление духа». Все спрашивал который час.
Вечером приехал из Кокчетава игумен Димитрий. Позвонили в Алма-Ату — спрашивали разрешения, чтобы о. Димитрий постриг батюшку в схиму. Владыка ответил: «Не надо. Завтра из Москвы прилетит владыка Питирим и все сделает»
В субботу 16 апреля в 9 часов утра приехал с аэропорта . Сразу прошел к старцу и был поражен его видом. «Таким я его никогда, ни при какой болезни не видел» — сказал он потом окружающим.
После обеда состояние о. Севастиана резко ухудшилось, он просил срочно пригласить к нему владыку Питирима. Пришел владыка. Батюшка просил его сейчас же приступить к чину пострижения в схиму.
После пострига батюшка говорил очень мало. Удивительно преобразилось его лицо и весь его вид. Он был преисполнен такой благодати, что при взгляде на него трепетала душа и остро ощущалась собственная греховность. Это был величественный Старец и уже не здешнего мира житель.
В понедельник вечером, на парастас Радоницы, о. Севастиана носили в церковь. Он слушал пение, часто крестился. Служил владыка Питирим. Когда пропели «Вечная память», велел нести его домой. После службы беседовал с прилетевшим из Мичуринска о. Иоанном. « Успели вы ко мне приехать, а я успел сегодня похристосоваться со всеми усопшими и помолиться за них. Вот ведь, день какой хороший! Сегодня владыка помолился, и завтра помолится за всех моих усопших чад. Дожил я до Радоницы. Господь милостив. А усопшим так нужны, так дороги молитвы за них живых. Я за усопших больше всего всегда молился. И вам, о. Иоанн, завещаю: молитесь за усопших больше всего. За все слава Богу! Слава Богу за все!»
В 5 часов 30 минут владыка Питирим стал служить панихиду. По окончании панихиды началось облачение. Батюшка был совсем теплый, лицо спокойное, как живое. У батюшки тела почти нет, одни кости. Обтерли его оливковым маслом, надели схиму, владыка покрыл его сверху мантией, закрыл клобуком лицо.
Со всех концов Казахстана, Сибири, Европейской части России под благодатную сень батюшкиного храма съезжалось духовенство и миряне — духовные чада старца. Священники безприрывно служили панихиды, пел хор. А люди все ехали и ехали. От святейшего Патриарха АлексияI была получена телеграмма: «Выражаю соболезнование прихожанам храмам по случаю кончины благодатного старца архимандрита Севастиана. Вашему Преосвященству, Епископу Волоколамскому Питириму благо-словляется совершить погребение в Бозе почившего. Патриарх Алексий».
На третий день батюшку хоронили на Михайловском кладбище. На катафалке гроб везли только небольшой отрезок пути до шоссе. Свернув на шоссе, гроб понесли на кладбище на вытянутых вверх руках. Он плыл над огромной толпой народа и был отовсюду виден. Все движение на шоссе было остановлено, народ шел сплошной стеной по шоссе и по тротуарам. Окна домов были раскрыты — из них глядели люди. Многие стояли у ворот своих домиков и на скамейках. Хор девушек с пением «Христос Воскресе» шел за гробом. «Христос Воскресе» — пела вся многотысячная толпа. Когда процессия проходила мимо цементного завода, весь забор был заполнен сидящими на нем рабочими, и вся смена в запачканных мокрым раствором спецовках высыпала на заводской двор. Сквозь толпу ко гробу пробирались люди, что бы коснутся его рукой. Многие ушли вперед и ожидали гроб на кладбище.
Могила для батюшки была вырыта на краю кладбища, а за ней простиралась необъятная казахстанская степь. У могилы отслужили литию, гроб опустили в могилу, насыпали могильный холм, поставили крест.
Вечная память тебе, Благостный Старец, неустанный молитвенник, источник живой воды, преподатель целительного врачества — слова, от Духа истекающего.
