Биография Е.П. Блаватской. Кто такая Елена Блаватская

Национальная гордость (того же сорта, которая создала миф о том, что наш шоколад самый лучший, а часы самые точные) ставит её в один ряд с такими серьезными учеными, как Н. К. Рерих или сэр Джон Вудрофф. В опьянении кажущейся величиной её фигуры (внушительной лишь в буквальном смысле) Елену Петровну называют не только медиумом, ясновидящей, путешественницей и талантливой писательницей, но и пророчицей, духовным лидером своего времени, философом, знатоком Востока.

Писательница? Исписав тысячи страниц, Блаватская, по сути, так и не сказала миру ничего нового. Путешественница? Да, тройное кругосветное путешествие даёт ей полное право считаться выдающейся русской путешественницей своего времени (хотя справедливости ради нужно признать, что странствия Блаватской почти не принесли научной или культурной пользы, т. к. были по сути не экспедициями, как у Рериха, а метаниями, словно у колеблющейся стрелки худого компаса - то на Восток покажет, то на Запад). Философ? Но для того, чтобы быть философом, ведь нужна «любовь к мудрости» - либо две составляющие по отдельности: большая Любовь и глубокая Мудрость. Елена Петровна обладала несколько иными качествами - впрочем, тоже весьма занятными. К остальным громким эпитетам, которыми снабжают колоритную, но трагическую личность Елены Петровны, лучше также отнестись со здоровым скептицизмом.

Джуна - человек-легенда. Легенда, созданная во многом стараниями самой Евгении, которая родилась в глухой краснодарской деревне и чудесным способом пробилась в Москву. Приёмная дочь в большой семье, девочка, в 13 лет начавшая трудовую деятельность в кубанском колхозе, в какой-то момент открыла в себе паранормальные способности к целительству.

Хваленый дар ясновидения у Блаватской если и был, то, видимо, в зачаточном состоянии: по крайней мере, у нас нет никаких достоверных свидетельств, подтверждающих её претензии на роль ясновидящей. Вот детская одержимость снами и тёмными видениями у неё действительно была: они проявились вскоре после смерти мамы (это был для Елены сильный шок). Постепенно это переросло в неконтролируемую способность к смутным прозрениям и склонность к сумеречным состояниям, но не более того. Что же касается «чудес», то Блаватская действительно в течение жизни неоднократно демонстрировала специфические фокусы вроде столоверчения, появления «с потолка» запечатанных в конверты писем от «Гималайских Учителей» (на хорошем английском), «чтения мыслей». Серьёзные, неангажированные биографы ЕПБ сходятся на мнении, что это были откровенные мистификации, которые она устраивала с целью привлечь внимание к себе и своей доктрине. Впрочем, и сама Блаватская иной раз проговаривалась, что она не медиум, что у неё «иные способности».

Созданию мистического ореола, образа этакой «фурии», немало поспособствовала сама Елена Петровна - собственно, по сути это и было делом всей её жизни: создать мистический культ самой себя, воцариться этакой Изидой в собственном виртуальном оккультном царстве. В центре религии-гомункула, созданной Блаватской, стоял даже не Бог (Бога, особенно «православного», ЕПБ люто ненавидела после смерти своего «крошки Цахеса» - сына-уродца Юры), там, в центре её теософской идеи, навеки - как муха в янтаре - зависла она сама со своей сверхчеловеческой миссией. Вот эта нескромная и нездоровая мысль - навеянная, возможно, бредовыми состояниями, а возможно, просто гордыней - и двигала эту страстную, энергичную и даже порой бесстрашную, но непоследовательную, неадекватную, вечно экзальтированную, а под конец совсем больную и потерявшую человеческий облик женщину.

Александр Сенкевич, предпринявший впечатляющее исследование биографии Блаватской и весьма остроумно описавший его в книге серии ЖЗЛ, даёт такой портрет знаменитой «теософки»: «...эта необыкновенная женщина с внешностью капризной русской барыни, которая любила объедаться, как ведётся издавна на Руси, тяжёлой пищей: пирогами, студнями и квашеной капустой. Она курила без перерыва, как распалённая разговором суфражистка, папиросу за папиросой, постоянно облизывала языком тонкие пересмякшие губы и пыталась ничтоже сумняшеся заглянуть в потайные мысли всех пророков мира...» Нестандартный образ для претендентки в пророчицы человечества, не правда ли?

Блаватская устроила из своей жизни сплошной, даже лучше сказать беспросветный, сеанс месмеризма: пыталась загипнотизировать неразборчивую толпу, эпатировать, поразить, привлечь внимание - лишь бы только её слушали. А когда доходило дело до того, чтобы говорить, выдавала бесконечную невнятицу, напустив на себя таинственность и пафос для прикрытия швов неладно скроенных идей. То есть, выражаясь на современном сленге, шаманила. На самом деле Блаватская обладала лишь двумя несомненными талантами: заговаривать всем зубы и выманивать из людей деньги под благовидным предлогом. Тем и жила.

Личная жизнь Елены Петровны была бурной, но неприглядной: по минутному капризу в 17 лет вышла за ничем не выдающегося лысого мужчину намного старше себя, через полгода сбежала от него, завела (будучи формально замужем) бурный роман с политически значимым князем Э. Витгенштейном, за что была выслана из России, потом неудачные связи, ещё замужество («поверх» первого), рождение (и вскоре смерть) ребенка-уродца и снова мужчины, которые приходили и уходили, приходили и уходили... Блаватскую носило от ненависти к сексу до разнузданной чувственности. В молодости она была привлекательной - и ветреной, а с годами напустила на себя чопорность и заявляла, что долгие-долгие годы была девой (впрочем, даже и в поздние годы не отказывала себе в отношениях).

Столь же неудовлетворяющими, столь же беспорядочными, как личная жизнь Блаватской, были её попытки постичь восточную мудрость. Её знание различных эзотерических учений было сугубо книжным, совершенно лишённым какой-либо жизненной основы. Существуют данные, что Блаватская получила несколько высоких посвящений в тибетский буддизм. Но ведь без ежедневных практик никакое самое тайное посвящение не работает; даже сейчас множество неофитов разъезжает по Индии, Тибету, Непалу, собирая высокие посвящения, словно диковинные вещицы, сувениры: очевидно, напрасный труд. Всю жизнь Блаватская кивала на Восток как на источник своей «мудрости», но сама в своей вечной оккультной суете так ни разу, очевидно, и не пила из этого чистого источника.

Как небезосновательно пишет всё тот же А. Сенкевич, было «трудно найти больший контраст, чем тот, который существовал между её высокими идеями и намерениями и низкой, преимущественно вульгарной практикой». Блаватская собиралась перевернуть мир, но точки опоры не имела - потому и фокус не удался.

Будучи исключительно начитанной, эрудированной женщиной с живым, творческим разумом, Блаватская в принципе замахнулась на благое дело: собрать эзотерические знания и попытаться их распространить (попутно прославившись). Но ни основательности и креативности Рериха, ни головокружительной глубины знания Вудроффа у неё, к сожалению, не было. Да и полученные - через книги, не всегда достоверные - знания Елена Петровна распространяла преимущественно среди лиц недостойных, эгоистических, грубых. Поэтому даже редкие зерна истины падали в сухую землю.

На Востоке понятие «знание» отличается от нашего: там знанием называется практическая способность что-то делать. Таким образом, знанием является сама жизнь, прожитая со смыслом, нравственно, безупречно, а также многолетний опыт духовных практик. На нравственную чистоту и безупречность Блаватская даже не претендовала, практиками она не занималась. Её принципом было хоть бы и испачкаться, но достичь цели; цель оправдывает средства. Цель, таким образом, для неё всегда была недостижима.

Блаватская уверовала в собственную избранность ещё с детства и потом уж не сомневалась. Как ребёнка её то несусветно баловали, то незаслуженно третировали, отсюда, возможно, и тяжёлый характер. У Елены в детстве было несколько, как бы мы сейчас сказали, «мистических экспириенсов», которые и привели её к выводам о собственном избранничестве. Как-то она упала со стула и потеряла сознание. В другой раз на конной прогулке лошадь понесла. Елена утверждала, что оба раза её спасал... восточный принц в шикарном белоснежном одеянии! Позднее этот полудетский, полуэротический образ восточного принца прочно засел в голове Блаватской, оброс подробностями, постепенно получив и имя (Махатма Мориа), и родину (Индию), и таким образом как бы обрел материальность. Впоследствии Елена Петровна, да и некоторые её избранные соратники, «получали» «от него» таинственные письма с указаниями.

Махатма («великая душа») Мориа - центральная фигура в мифологической системе Блаватской: собственно, это основное «доказательство» истинности всех её утверждений, краеугольный камень её доктрины. Елена Петровна на протяжении второй половины жизни неустанно повторяла, утверждала, требовала признать, что всеми её действиями руководит этот «Гималайский Учитель». Более того, она даже заявляла, что многие страницы её книг написаны под его диктовку. Блаватская уверяла, что Учитель Мориа - один из полубожественных наставников всего человечества, который выбрал именно её для выполнения международной миссии распространения тайного знания. При малейшем намеке на сомнение в реальности Учителя Блаватская приходила в священную ярость.

Доказать или опровергнуть реальность Махатмы Мориа, понятно, нельзя. Но возникает закономерный вопрос: если учитель диктовал Блаватской книги, почему он надиктовал такую бессистемную белиберду? Труды Елены Петровны, насчитывающие тысячи страниц, - лоскутное одеяло, набранное из кусочков восточных мистических и западных оккультных учений. Этакое генетически изменённое дерево, даже не имеющее корня, а потому если и способное принести какие-то плоды, то лишь весьма сомнительные.

Да и само избранничество Елены Петровны, скорее всего, фикция. Известно, что эзотерическое знание может быть передано по цепочке преемственности только духовно чистым, нравственно совершенным адептом, который способен сам как бы «вместить», воплотить это знание (вспомним, «знание» на Востоке - это практика). К тому же знания принято передавать в нетронутом виде, а не делать из них компиляции, выжимки, «ключи». «Знания» же, которые предлагает благодарному человечеству Блаватская, и тем более их надуманный «синтез» претендуют как раз на роль такого универсального ключа, а вернее, отмычки к тайне Востока. На Востоке такие «знания» считаются не имеющей ценности шелухой, а то и зловредным вздором, затемняющим путь ищущих.

Блаватская прожила на удивление насыщенную событиями жизнь. Она совершила многочисленные путешествия по Востоку и Западу. Работала наездницей в цирке, делала бумажные цветы, проводила сеансы «столоверчения», основывала различные Общества, писала статьи для журналов... Всегда и везде Блаватская умела заговорить окружающих до полусмерти, загипнотизировать остановившимся взглядом своих огромных васильковых глаз, создать вокруг себя зачарованный круг возбуждённых её необычностью мужчин и подпавших под её магнетическое влияние женщин.

Несомненно, Блаватская в золотую пору своей жизни чувствовала себя этакой русской Матой Хари - шпионкой, авантюристкой, соблазнительницей, способной буквально на всё. Как писала молодая Цветаева, «Всего хочу: с душой цыгана / Идти под песни на разбой, / За всех страдать под звук органа / И амазонкой мчаться в бой». Не вызывает поэтому большого удивления письмо Блаватской из-за границы в николаевское Третье отделение, в котором Елена Петровна яркими красками описывает свои выдающиеся достоинства и нижайше предлагает услуги тайной полиции - на благо Царя и Отечества. В Отделении, видимо, учли беспорядочный нрав просительницы и оставили ее «про запас», отказав в материальной поддержке и не возложив на неё никакой миссии.

Ну и ладно, миссию Блаватская на себя возложила сама - хотя миссия эта была, как мы уже поняли, невыполнима. Самая большая проблема, которую Блаватская создала себе, организовав культ самой себя, называемый теперь Теософским обществом, - это как раз её последователи и последовательницы. В интимном письме другу Блаватская с завидной трезвостью характеризует себя и своих последователей фразой «Стране слепых положен одноглазый король». Жаль только, что, уверившись в своей исторической миссии, Елена Петровна даже не способна была признать собственную слепоту, поставить себя в положение ученика, ищущего - на самом деле не такая уж ничтожная роль, если разобраться.

Блаватская никогда не хотела учиться, всегда хотела учить, поучать, наставлять. Она обладала яростной, необузданной сексуальной энергией, которую сублимировала в мифотворчество и со страстью выплёскивала в мир, ожидая от него ответной любви. Что и говорить, если когда-то эта ответная любовь и проявлялась, она была недолговечной и небескорыстной. Елена Петровна сознательно всегда ставила себя с другими в положение этакой матушки-гусыни, наставляющей несмышлёных детишек. Не терпела критики и сомнений в собственной правоте, отстаивала собственную, не дай Бог, оскорблённую гордость до последнего и во что бы то ни стало. (Особенно это проявилось позднее, когда Блаватская страдала базедовой болезнью.) Провозгласила себя «архатом» («достойным», т. е. человеком, достигшим нирваны, в буддистской традиции). Такие качества, понятно, привлекли к Елене Петровне людей особого сорта, специфических личных достоинств - ну а в обществе низких людей и мудрец стремительно деградирует.

Индия (как и любое другое место паломничества) - таинственная и безжалостная страна. В путешественниках там проявляются все скрытые достоинства и недостатки. Не оставишь «при входе» свои амбиции, эго, гордыню - выйдет не паломничество, а фарс. Это хорошо описано в книге Германа Гессе «Паломничество в страну Востока». Или, как сухо, но мудро сформулировал проблему Карлос Кастанеда, «человек идёт к знанию так же, как он идёт на войну, полностью проснувшись, со страхом, с уважением и с абсолютной уверенностью. Идти к знанию или идти на войну как-то иначе - ошибка, и тот, кто совершает её, доживёт до того, чтобы пожалеть о сделанных шагах...» Блаватской был неведом страх, ей явно не хватало трезвости, она пребывала словно в полусне.

В «Стране Востока» Блаватской были даны как минимум два шанса опомниться, признать за собой положение ищущего, а не «архата». Обе возможности она не смогла, не способна была использовать.

Одним из ключевых событий в очередной поездке Блаватской в Индию была встреча с известным и влиятельным в то время духовным лидером, Свами Даянандой Сарасвати . Она собиралась заручиться его поддержкой и добиться признания своей исключительности, важности возложенной на нее миссии. Для выполнения этого плана Свами-джи даже выдали диплом члена Теософского общества. Какое-то время Теософское общество и Арья-Самадж Даянанды сотрудничали. Но аскет выказывал заметную настороженность в отношении Блаватской, смотрел на неё с явной опаской. Наконец состоялся решающий разговор. Генри Олкотт , спутник мадам Блаватской, поинтересовался у Даянанды, имея, конечно, в виду Блаватскую, «возможен ли такой случай, когда появляется некто, обладающий немыслимой оккультной энергией, и творит чудеса, и мы вдруг узнаем, что этот человек нигде и ни у кого не учился и никаких йоговских упражнений не делал?» Свами сначала осторожно ответил, что это в принципе возможно, при условии, что эта великая душа совершала интенсивные йогические практики на протяжении многих предыдущих жизней. А затем уточнил, уже без обиняков: «Представления, которые западные ученые составили о восточной религии, - абсолютно искажённые, это какие-то невразумительные, не соединённые друг с другом отрывки из священных книг». Вскоре после этого разговора Даянанда нарушил душевный покой Блаватской и Олкотта суровым письмом, к которому был приложен тот самый диплом Теософского общества - аскет решил его вернуть от греха подальше. Свами требовал впредь нигде и никогда не упоминать своего имени в связи с Теософским обществом...

В другой раз - и это, на мой взгляд, в высшей степени символичный случай, словно взятый из к/ф «Матрица» - Блаватская, отчаянно искавшая просветлённых Учителей, настоящих на этот раз, а не вымышленных, нашла где-то на железнодорожной станции слепого сикха, который, по его словам, уже 54 года как занимается медитацией, оставляя «родную» ж/д платформу лишь по нужде или чтобы совершить омовение в (священной для индусов) реке Ямуне. По-нашему, типичный бомж, но в Индии за такой личиной нередко скрываются святые. Каково же было удивление русской путешественницы, когда на её слёзную просьбу показать «феномен» (то, чем Елена Петровна частенько занималась для завоевания доверия последователей) отшельник ответил, что это пустое дело, игрушки для невежд. И добавил, что Истину постигнет лишь тот, у кого спокойный ум и безмятежная душа...

Вот как раз этих качеств мадам Блаватской всегда отчаянно не хватало, и самое прискорбное - она и не пыталась их развивать! Елена Петровна так и не поняла, что ни мнение общества, ни количество членов твоей секты, ни путешествия по всему свету, ни объем написанных книг не идут в зачёт перед Невыразимым. Духовный «поезд» Блаватской, как и её шпионская карьера, так и остался на запасном пути.

Также Г. Тиллетт писал, что концепция Учителей, или махатм, представленная Блаватской, «является сплавом западных и восточных идей; по её словам, местонахождение большинства из них было связано с Индией или Тибетом. И она, и полковник Олкотт утверждали, что видели махатм и общались с ними. В западном же оккультизме идея „сверхчеловека“ была связана, в частности, с братствами, основанными Мартинесом де Паскуалли и Луи-Клодом де Сен-Мартеном ».

«To form a nucleus of the Universal Brotherhood of Humanity without distinction of race, creed, sex, caste, or color».

«Значительная часть книг досталась бабушке Елене Павловне в наследство от её отца князя Павла Васильевича Долгорукова и деда по матери Адольфа Францевича Бандре дю Плесси».

«В библиотеку входила большая коллекция книг (несколько сотен) по алхимии, магии и другим оккультным наукам. Эти книги составляли обязательный круг чтения мало-мальски образованного русского масона… Можно себе представить, какое это было увлекательное чтение для девочки, свободно и непринуждённо общавшейся с представителями потустороннего мира. Сама Блаватская признавалась, что она перечитала все эти книги с острейшим интересом до пятнадцати лет».

«Согласие Лёли на брак с Блаватским было импульсивным решением».

С. Ю. Витте писал, что семейство Фадеевых узнало из газет, что Блаватская «даёт в Лондоне и Париже концерты на фортепиано».

«Судя по самым ранним её воспоминаниям, она иногда видела около себя своего покровителя. С раннего детства этот образ господствовал в её воображении. Он был всегда одним и тем же, его черты никогда не менялись; настало время, когда она повстречала его в облике живого человека и мгновенно узнала его, словно при нём выросла».

«С этого времени жизнь Блаватской приобрела новый смысл и значение. Если прежде она была в одиночестве, то теперь её брал под опеку человек, достигший высочайшего уровня духовности. И не просто помогал ей, а делал своим доверенным лицом, местоблюстительницей Гималайского братства в так называемом цивилизованном обществе».

А. Н. Сенкевич писал, что индийские путевые очерки, в которых Блаватская «демонстрирует завидную эрудицию и живость ума», имели в России ошеломительный успех: «В определённом смысле её книга - страноведческая энциклопедия, и по сей день не потерявшая своего научного значения. Вместе с тем стремление раскрыть Индию „изнутри“, через людей, с которыми судьба свела Блаватскую, придаёт книге по сравнению с обычными путевыми очерками особенный, совершенно новый характер психологического документа, отражающего многие грани индийского духовного мира, специфику жизни традиционного индийского общества».

«To most Theosophists the existence of the Masters and the contents of their teaching form the very corner-stone of their systematic faith. And ultimately they point to the wisdom and spirituality displayed in the Letters themselves as being sufficient vindication of that faith».

«The originals of the Mahatma letters are deposited in the Manuscripts Department of the British Library in London. A.P. Sinnett had based his books The Occult World (1881) and Esoteric Buddhism (1883) on the letters he had received».

«A. Trevor Barker had published the collection of The Mahatma Letters to A.P. Sinnett in 1923, much to the horror of Theosophists who, as anxious as they were to have access to these documents, considered them too sacred to be made available to the public at large».

С другой стороны, Вл. Соловьёв нисколько не сомневался в реальном существовании тибетских махатм: «Как могла г-жа Блаватская выдумать тибетское братство, или духовный орден келанов, когда о существовании и характере этого братства можно найти положительные и достоверные известия в книге французского миссионера Гюка , бывшего в Тибете в начале сороковых годов, значит за тридцать с лишком лет до основания теософического общества». - Соловьёв Вл. С. Рецензия на книгу Е. П. Блаватской «The Key to Theosophy» , 1890.

«Amongst the kinds of unusual experiences noted in the early life of Helena Petrovna von Hahn were phenomena that would appear to largely derive from spontaneous creative and imaginative activities. There are a number of anecdotes and recollections dealing with her story telling, hypersensitivity to objects and environment, conviction that there was a fluidic continuum between the worlds of the living and the dead, and that nature in its entirety was dynamically alive and active. For instance, there are recollections about her picking up stones, fossils, stuffed animals, and creating elaborate spellbinding narratives about their origins, histories, destinies, spanning millennia and successive incarnations. She also was found apparently conducting hypnotic experiments on pigeons during this time, as well as claiming to experience a variety of visions and unusual occurrences».

«She wrote in a letter to a relative: "The last vestige of my psycho-physical weakness is gone, to return no more. I am cleansed and purified of that dreadful attraction to myself of stray spooks and ethereal affinities. I am free, free, thanks to Those whom I now bless at every hour of my life." (Her Guardians in Tibet).
Madame Jelihowsky writes too:
"After her extraordinary and protracted illness at Tiflis she seemed to defy and subject the manifestations entirely to her will. In short, it is the firm belief of all that there where a less strong nature would have been surely wrecked in the struggle, her indomitable will found somehow or other the means of subjecting the world of the invisibles – to the denizens of which she had ever refused the name of "spirits" and souls – to her own control."».

«Eventually, the seemingly spontaneous and random manifestations of psychic energies diminished. Instead, Blavatsky now appeared to be more in control, or, at least, cognizant of, the forces of her own psyche».

«Блаватская не относила себя к спиритам, которых считала слепцами, принуждёнными пользоваться глазами других, чтобы познать недоступные им вещи».

«Разоблачённая Изида» создавалась также необычно: «Иногда же Учитель завладевал её телом и писал её рукой. Спору нет, эта помощь была очень актуальна, поскольку речь идёт о книге объёмом в полмиллиона слов. В таких случаях Олкотт наблюдал поразительные изменения в почерке Блаватской».

Тиллетт описал два случая доставки оккультным способом писем из Тибета: в Лондоне (в доме одного из теософов) и в вагоне идущего поезда.

А. Н. Сенкевич писал, что книга Соловьёва представляла собой «уничижительный памфлет, направленный против Блаватской и надолго определивший неприязненное отношение к ней в России. В этой книге Соловьёв совершенно не верит Блаватской и не понимает, для чего ей понадобилось морочить людям голову… На защиту доброго имени Елены Петровны после её смерти встала сестра, Вера Петровна Желиховская».

В свою очередь, д-р Калнитски писал, что скандальная известность и загадочная привлекательность Блаватской были увековечены её репутацией и усилены её

Елена Петровна Блаватская (урождённая Ган, нем. von Hahn). Родилась 31 июля 1831 года в Екатеринославе, Российская империя - умерла 26 апреля 1891 года в Лондоне, Англия. Религиозный философ теософского (пантеистического) направления, литератор, оккультист, спиритуалист, путешественница.

Блаватская объявила себя избранницей некоего «великого духовного начала», а также ученицей (челой) братства тибетских махатм, которые были объявлены ею в качестве «хранителей сокровенных знаний», и начала проповедовать авторскую версию теософии.

В 1875 году в Нью-Йорке вместе с полковником Г. С. Олкоттом и адвокатом У. К. Джаджем основала Теософское общество, которое поставило перед собой задачу изучать все без исключения философские и религиозные учения с целью выявления в них истины, которая, по мнению Блаватской и её приверженцев, поможет раскрыть сверхчувственные силы человека, постичь таинственные явления в природе. Одной из главных целей общества было заявлено «образовать ядро Всемирного Братства без различия расы, цвета кожи, пола, касты и вероисповедания».

Позднее штаб-квартира Общества переместилась в Индию, в г. Адьяр, около Мадраса. С 1895 года Общество называется Теософское общество Адьяр.

Основная деятельность Е. П. Блаватской проходила в США, Англии, Франции и Индии, где она открыла филиалы Теософского общества и приобрела десятки тысяч последователей. Основные сочинения написала по-английски.

В ходе своей деятельности Блаватская часто обвинялась в мистификации и откровенном жульничестве.

Блаватская - загадка эпохи

Прямым предком Е. П. Блаватской, по материнской линии, был видный дипломат своего времени Сергей Григорьевич Долгоруков, брат члена Верховного Тайного Совета при Петре II Алексея Григорьевича Долгорукого. Сергей Григорьевич был прадедом Елены Павловны Фадеевой-Долгорукой (бабушка Блаватской) и прапрадедом Елены Петровны Блаватской.

Прадед Елены Блаватской, князь Павел Васильевич Долгоруков (1755-1837), генерал-майор времен Екатерины Великой, был награждён высшей военной наградой Орденом Святого Георгия и являлся товарищем и сослуживцем .

Его женой была Генриетта де Бандре дю Плесси, дочь Адольфа Францевича, который командовал армейским корпусом в Крымской кампании. Дочь Павла Васильевича и Генриетты Адольфовны, княжна Елена Павловна, бабушка Е. П. Блаватской, получила многостороннее домашнее образование, знала 5 иностранных языков, занималась археологией, нумизматикой, ботаникой. Гербарии Фадеевой и её рисунки различных растений, которые в настоящее время хранятся в архиве Академии наук, были известны многим учёным и вызывали их восхищение. Елена Павловна состояла в научной переписке с немецким учёным Александром Гумбольдтом, английским геологом и основателем Геологического общества Родериком Мурчисоном, шведским ботаником Христианом Стевеном, изучавшим флору и фауну Крыма и Кавказа.

В 1813 году княжна вышла замуж за Андрея Михайловича Фадеева, государственного чиновника, впоследствии - тайного советника, губернатора Саратова и Тифлиса, чья родословная восходит к русским столбовым дворянам и лифляндским немцам фон Краузе.

У Елены Павловны и Андрея Михайловича было четверо детей:

старшая дочь - Елена Ган - известная писательница (её называли русской Жорж Санд), мать Елены Петровны Блаватской, Веры Петровны Желиховской и Леонида Ган;
сын - Ростислав Фадеев - генерал, военный писатель и реформатор;
дочь Екатерина Андреевна - мать видного русского государственного деятеля Сергея Юльевича Витте;
дочь - Надежда Андреевна, активный член Теософского общества.

Двоюродный брат Блаватской С. Ю. Витте сообщал, что его прадед П. В. Долгоруков во время свадьбы дочери благословил дочь и зятя древним крестом, который, по семейным преданиям, принадлежал Великому князю Киевскому, святому Михаилу Черниговскому. Позже этот крест перешёл к Елене Павловне, а затем и самому С. Ю. Витте.

По линии своего отца - Петра Алексеевича Гана, Елена Петровна принадлежала к прибалтийскому немецкому роду Ган. Борис Цирков, редактор и активный пропагандист теософского учения, в предисловии к Собранию Сочинений Блаватской, указывает на принадлежность Ганов (предков ЕПБ по отцовской линии) к графскому роду von Hahn из Базедова (Мекленбург), восходящему, по другим сведеньям, к женской линии династии Каролингов и германским рыцарям-крестоносцам.

Между тем, до сих пор не найдено никаких документов подтверждающих родство семьи Елены Блаватской с мекленбургскими графами: в послужном списке «Алексей Фёдоров сын Ган» (1751-1815) - дед Елены Блаватской, комендант крепости Каменец-Подольск - указан как происходящий из «Эстляндских жителей, отец его иностранного» подданнства «и был в Эстляндии Крайскомиссаром».

В архивах хранятся бумаги, подтверждающие существование «Крайскомиссара» Иоганна Фридриха (Фёдора) Гана (Johann Friedrich Hahn), родившегося в 1719 году в Нарве и умершего там же 31 мая 1803 года, но в которых ничего не говорится о происхождении и родственных связях семьи. Интересно, что сам Цирков - по женской линии - был причастен роду Ган, но не Иоганна Фридриха, а Иоганна Августа фон Гана (документально не связанному с семьёй Блаватской).

Детство и юность Блаватской

Елена Петровна Ган родилась недоношенной в ночь на 31 июля (по новому стилю 12 августа) 1831 года в Екатеринославе в семье известной писательницы-романистки того времени Елены Андреевны Ган (Фадеева) и офицера конной артиллерийской батареи полковника Петра Алексеевича Гана.

Из-за служебного положения отца семье приходилось часто менять место жительства. Так, через год после рождения Елены семья переехала в Романково (в настоящее время входит в состав Каменского), а в 1835 году - в Одессу, где у Елены появилась сестра Вера - будущая писательница Желиховская.

Далее семья побывала в Туле и Курске, а весной 1836 года прибыла в Петербург, где проживала по май 1837 года. Из Петербурга Елена Петровна с сестрой, матерью и дедом - Андреем Михайловичем Фадеевым, едут в Астрахань, где Андрей Михайлович был главным попечителем над калмыцким народом и тамошними немцами-колонистами.

В 1838 году мать с маленькими девочками уезжает в Полтаву, где Елена стала брать уроки танцев, а мать стала обучать её игре на пианино.

Весной 1839 года из-за ухудшения здоровья Елены Андреевны семья переехала в Одессу. Там Елена Андреевна нашла для детей гувернантку, которая обучала их английскому языку.

В ноябре, после того, как деда - Андрея Михайловича, по одобрению Николая I назначили губернатором в Саратов, к нему переехала Елена Андреевна с детьми. В Саратове, в июне 1840 года у неё родился сын Леонид.

В 1841 году семья снова возвращается на Украину, а 6 июля 1842 года Елена Андреевна Ган, мать Елены Петровны, тогда уже известная писательница, на двадцать восьмом году жизни умирает от скоротечной чахотки.

После смерти матери дедушка - Андрей Михайлович и бабушка - Елена Павловна, забрали детей к себе в Саратов, где у них началась совсем другая жизнь. Дом Фадеевых посещала саратовская интеллигенция, среди которой были историк Н. И. Костомаров и писательница Мария Жукова. Воспитанием и образованием детей теперь занималась бабушка и ещё три учителя, поэтому Е. П. Блаватская получила солидное домашнее образование.

Любимым местом в доме для Елены стала бабушкина библиотека, доставшаяся Елене Павловне от её отца.

В этой обширной библиотеке Елена Петровна особое внимание уделяла книгам по средневековому оккультизму.

В 1844 году Блаватская ездила в Лондон и Париж обучаться музыке.

Позже, в 1910 году, в очерке Е. Ф. Писаревой, посвященном Е. П. Блаватской, появились воспоминания Марии Григорьевны Ермоловой, жены губернатора Тифлиса, которая рассказывала о событиях полувековой давности. М. Г. Ермолова утверждала, что «Одновременно с Фадеевыми в Тифлисе жил родственник тогдашнего наместника Кавказа, кн. Голицын, который часто бывал у Фадеевых и сильно интересовался оригинальной молодой девушкой», и что именно благодаря Голицыну (имени Голицына Ермолова не называет), который по слухам был «не то масоном, не то магом или прорицателем», Блаватская попыталась «войти в сношение с таинственным мудрецом Востока, куда направлялся князь Голицын».

Эту версию впоследствии поддержали многие биографы Блаватской. По воспоминаниям А. М. Фадеева и В. П. Желиховской в конце 1847 года давний знакомый Андрея Михайловича - князь Владимир Сергеевич Голицын (1794-1861), генерал-майор, начальник центра Кавказской линии, а позже тайный советник, прибыл в Тифлис и провёл там несколько месяцев, почти ежедневно посещая Фадеевых, часто вместе с молодыми сыновьями Сергеем (1823-1873) и Александром (1825-1864).

В Тифлисе зимой 1848/49 Елена Петровна была помолвлена с человеком намного старше её - вице-губернатором Эриванской губернии Никифором Васильевичем Блаватским. 7 июля 1849 года состоялось их венчание. Через 3 месяца после свадьбы, сбежав от мужа, Е. П. Блаватская вернулась к своим родным, а от них, направляясь в Одессу, из порта Поти на английском паруснике «Коммодор» уплыла в Керчь, а затем в Константинополь.

Путешествия Блаватской

Следующий период жизни биографы Е. П. Блаватской описывают с затруднением, так как сама она дневников не вела, и никого из близких, кто мог бы рассказать о ней, рядом не было.

В целом представление о маршруте и ходе путешествий основывается преимущественно на собственных воспоминаниях Блаватской, которые местами содержат хронологические противоречия.

А. Н. Сенкевич пишет, что Пётр Алексеевич Ган, отец Блаватской, «не забывал непокорную и свободолюбивую дочь» и периодически высылал ей деньги.

По воспоминаниям князя А. М. Дондукова-Корсакова, Блаватская в 1853 году рассказывала ему, что, после побега от мужа, она через Одессу попала в Константинополь, где в течение года работала наездницей в цирке, и после того, как сломала руку, перебралась в Лондон, где дебютировала в нескольких драматических театрах.

В то же время Л. С. Клейн утверждает, что, прочтя произведения писателя Эдварда Булвер-Литтона, а особенно вышедший в 1834 году роман «Последние дни Помпеи», где велось повествование о культе Изиды в древнем Риме, в 1848 году Блаватская едет в Египет, известный как «страна пирамид, древних культов и тайных знаний, надеясь приобщиться к ним», что потом нашло отражение «в её книге "Разоблачённая Изида" (1877, нов. изд. 1902), полной страстных обличений современной науки и вообще рационализма».

По утверждению американца Альберта Росона, в Каире Е. П. Блаватская встретила его, в ту пору ещё студента, изучавшего искусство.

После смерти Е. П. Блаватской А. Росон, будучи уже почётным доктором права Оксфордского университета, описал их встречу в Каире.

Покинув Ближний Восток, Е. П. Блаватская вместе со своим отцом, как она сама сообщала, отправилась в путешествие по Европе. Известно, что в это время она брала уроки игры на фортепиано у Игнаца Мошелеса, известного композитора и пианиста-виртуоза, а позже, зарабатывая на жизнь, дала несколько концертов в Англии и других странах.

Согласно Л. С. Клейну Блаватская путешествовала по «Греции, Малой Азии, наконец, по Индии (была в пути до 1851 г.) и несколько раз неудачно пыталась проникнуть в Тибет».

В 1851 году в день своего рождения (12 августа), в Гайд-парке (Лондон), как утверждала сама Е. П. Блаватская, она впервые встретилась с индусом-раджпутом Морией, которого прежде видела в своих снах и грёзах.

Графиня Констанс Вахтмейстер, вдова шведского посла в Лондоне, со слов Е. П. Блаватской передает подробности этого разговора, в котором Мория сказал, что ему «требуется её участие в работе, которую он собирается предпринять», а также, что «ей придётся провести три года в Тибете, чтобы подготовиться к выполнению этой важной задачи».

По мнению Кеннета Джонсона, на ранние представления Блаватской о Мории и других её оккультных учителях повлияло франкмасонство.

Покинув Англию, Е. П. Блаватская отправилась в Канаду, затем в Мексику, Центральную и Южную Америку, а оттуда направилась в Индию, куда прибыла в 1852 году.

Елена Петровна вспоминала, что «пробыла там около двух лет, путешествуя и каждый месяц получая деньги - понятия не имея, от кого; и добросовестно следовала по маршруту, который мне указывали. Я получала письма от этого индуса, но ни разу не видела его за два эти года». Хотя, Н. Л. Пушкарёва отмечает, что всё это время путешествий Блаватская жила «на деньги, которые ей присылали родственники». Согласно Н. Л. Пушкарёвой, в 1855 году Блаватская проникла в Тибет, где с помощью Мории прошла первое обучение .

Согласно Колумбийской энциклопедии, Блаватская пробыла в Тибете 7 лет, где изучала оккультизм.

Из Индии Е. П. Блаватская снова вернулась в Лондон, где, как сообщает В. П. Желиховская, «приобретя известность своим музыкальным талантом, ...была членом филармонического общества». Здесь же, в Лондоне, как утверждала сама Елена Петровна, она в очередной раз встретилась со своим Учителем.

После этой встречи она направляется в Нью-Йорк. Там возобновляет знакомство с А. Росоном. Из Нью-Йорка, как сообщает Синнетт, Е. П. Блаватская отправилась «сначала в Чикаго, ...а потом - на Дальний Запад и через Скалистые горы с караванами переселенцев, пока наконец не остановилась на некоторое время в Сан-Франциско», откуда в 1855 или 1856 году отплыла через Тихий океан на Дальний Восток. Через Японию и Сингапур достигла Калькутты.

В 1858 году Е. П. Блаватская провела несколько месяцев во Франции и Германии, а затем направилась в Псков к родственникам. В России Е. П. Блаватская устраивала спиритические сеансы, пристрастив к этому занятию петербургское общество.

В мае 1859 года семья переехала в село Ругодево Новоржевского уезда, где Е. П. Блаватская прожила почти год. Пребывание Блаватской в Ругодево закончилось её сильной болезнью, оправившись же от болезни, весной 1860 года она вместе с сестрой отправилась на Кавказ в гости к деду и бабушке.

В 1860-1863 годах путешествовала по Кавказу.

По данным Л. С. Клейна, Блаватская с 1853 года не путешествовала и на десять лет осела сначала у родных в Одессе, затем в Тифлисе. По его мнению, она продолжила свои путешествия с 1863 года, странствуя по Индии и проникнув в Тибет.

Из России в 1863 году Е. П. Блаватская снова отправилась в путешествие посетив Сирию, Египет, Италию и Балканы. Л. С. Клейн также отмечает, что «с 1863 г. Блаватская снова в странствиях по Индии, проникает, наконец, в Тибет. На эти странствия уходит ещё десять лет - до 1872 г.».

В это же время, потерпев кораблекрушение, Блаватская смогла добраться до города Каира, где основала своё первое «Спиритическое общество» (фр. Societe Spirite) , которое просуществовало недолго.

В 1867 году она несколько месяцев путешествует по Венгрии и Балканам, посетила Венецию, Флоренцию и Ментан. По данным Нандора Фодора, переодетая в мужскую одежду, 3 ноября 1867 года она участвовала в битве при Ментане на стороне гарибальдийцев .

В начале 1868 года, оправившись от ранений, Е. П. Блаватская прибыла во Флоренцию. Затем отправилась через Северную Италию и Балканы, а оттуда в Константинополь и далее в Индию и Тибет. Позже, отвечая на вопрос, зачем она поехала в Тибет, Е. П. Блаватская отмечала: «Действительно, совершенно незачем ехать в Тибет или Индию, дабы обнаружить какое-то знание и силу, "что таятся в каждой человеческой душе"; но приобретение высшего знания и силы требует не только многих лет напряжённейшего изучения под руководством более высокого разума, вместе с решимостью, которую не может поколебать никакая опасность, но и стольких же лет относительного уединения, в общении лишь с учениками, преследующими ту же цель, и в таком месте, где сама природа, как и неофит, сохраняет совершенный и ненарушаемый покой, если не молчание! Где воздух, на сотни миль вокруг, не отравлен миазмами, где атмосфера и человеческий магнетизм совершенно чисты и - где никогда не проливают кровь животных» .

По свидетельству биографов, её путь пролегал в монастырь Ташилунпо (рядом с Шигадзе). Своё пребывание в Ташилунпо и Шигадзе подтверждала и сама Блаватская.

В одном из писем она описывала своему корреспонденту уединённый храм Таши-ламы около Шигадзе.

Со слов Е. П. Блаватской, как утверждает С. Крэнстон, не известно была ли она в это время в Лхасе, однако В. П. Желиховская утверждала: «достоверно, что она (Е. П. Б.) бывала в Лассах (Лхасе), столице Тибета, и в главном его религиозном центре Чикадзе (Шигадзе)... и на Каракорумских горах в Куэнлуне. Её живые о них рассказы много раз мне это доказывали».

Последний период своего пребывания в Тибете Е. П. Блаватская, как отмечают биографы, провела в доме своего Учителя К. Х. и с его помощью получила доступ в несколько ламаистских монастырей, которые ранее никогда не посещал европеец.

В письме от 2 октября 1881 года она сообщала М. Холлис-Биллинг, что дом Учителя К. Х. «находится в области гор Каракорума, за Ладаком, который в Малом Тибете и относится сейчас к Кашмиру. Это большое деревянное здание в китайском стиле, похожее на пагоду, расположенное между озером и красивой горой» .

Исследователи считают, что именно во время этого пребывания в Тибете Е. П. Блаватская начала изучать тексты, вошедшие в «Голос Безмолвия» . Л. С. Клейн по этому поводу замечает, что «в Тибете она, по её словам, прошла посвящение в оккультные мистерии».

В 1927 году один из крупных современных исследователей Тибета и его философии У. И. Эванс-Венц в предисловии к своему переводу «Тибетской Книги Мертвых» писал: «Что касается эзотерического значения сорок девятого дня Бардо, то посмотрите об этом в "Тайной Доктрине" Е. П. Блаватской (Лондон, 1888, т.1, с.238, 411; т.2, с. 617, 628). Покойный лама Кази Дава Самдуп полагал, что несмотря на недоброжелательную критику трудов Е. П. Блаватской, у этого автора имеются бесспорные доказательства того, что она хорошо была знакома с высочайшим ламаистским учением, для чего ей потребовалось получить посвящение».

Ланкийский буддолог Гунапала Малаласекара, основатель и президент Всемирного братства буддистов писал о Блаватской: «Не подлежит сомнению её знакомство с тибетским буддизмом, а также с эзотерическими буддийскими практиками».

Японский философ и буддолог Дайсэцу Судзуки считал, что «несомненно, г-жа Блаватская каким-то образом была посвящена в более глубокие положения учения Махаяны...».

После почти трёхлетнего пребывания в Тибете Е. П. Блаватская отправилась в путешествие по Ближнему Востоку. Была на Кипре и в Греции.

В начале 70-х гг. XIX века Блаватская начинает проповедническую деятельность.

В 1871 году во время путешествия из порта Пирей в Египет на пароходе «Эвномия» произошёл взрыв порохового погреба, и корабль был разрушен. 30 пассажиров погибли. Е. П. Блаватская избежала ранения, но осталась без багажа и денег.

В 1871 году Блаватская прибыла в Каир, где организовала Спиритическое общество (Societe Spirite) для исследования и изучения психических явлений. Вскоре общество оказалось в центре финансового скандала и было распущено.

Елена Блаватская - медиум и предсказательница

После отъезда из Каира Блаватская через Сирию, Палестину и Константинополь в июле 1872 года добирается до Одессы и проводит там девять месяцев.

С. Ю. Витте вспоминает, что Блаватская, «поселившись в Одессе... сначала открывает магазин и фабрику чернил, а потом цветочный магазин (магазин искусственных цветов). В это время она довольно часто заходила к моей матери... Когда я познакомился ближе с ней, то был поражён её громаднейшим талантом всё схватывать самым быстрым образом... многократно, на моих глазах, она писала длиннейшие письма стихами своим знакомым и родным... В сущности она была очень незлобливым, добрым человеком. Она обладала такими громаднейшими голубыми глазами, каких я никогда в жизни ни у кого не видел».

Из Одессы в апреле 1873 года Е. П. Блаватская направилась в Бухарест навестить свою подругу, а затем в Париж, где остановилась у своего двоюродного брата Николая Гана. В конце июня того же года взяла билет до Нью-Йорка. Г. С. Олкотт и графиня К. Вахтмейстер сообщают, что в Гавре Е. П. Блаватская, увидев бедную женщину с двумя детьми, которые не могли заплатить за проезд, обменяла свой билет первого класса на четыре билета третьего и отправилась в двухнедельное плавание третьим классом.

Теософское общество Блаватской

В 1873 году Е. П. Блаватская уезжает в Париж, затем в США, где знакомится с людьми увлекающимися спиритизмом, в том числе с полковником Генри Стил Олкоттом, который в 1875 году вместе с ней стал одним из создателей Теософского общества.

3 апреля 1875 года оформила номинальный брак с жившим в Нью-Йорке грузином Михаилом / Майклом Бетанелли (Michael C. Betanelly), с которым развелась через три года.

8 июля 1878 года она приняла американское гражданство. New York Times по этому поводу писала: «Мадам Елена П. Блаватская была натурализована судьёй Лэрримором по гражданскому делу в особом порядке вчера»(англ. Mme. Helen P. Blavatsky was naturalized by Judge Larremore in the Special Term of the Common Pleas yesterday.)

В феврале 1879 года (по данным Колумбийской энциклопедии в 1878) Блаватская и Олькотт отбыли в Бомбей, в Индию. Воспоминания Е. П. Блаватской о пребывании в Индии с 1879 года были опубликованы в книге , в написании которой Блаватская проявила крупный литературный талант. Книга составлена из очерков, написанных ею в период с 1879 по 1886 год под псевдонимом «Радда-Бай» и впервые появившихся в российской газете «Московские ведомости», редактором которой был известный публицист М. Н. Катков. Статьи вызвали большой интерес у читающей публики, поэтому М. Н. Катков переиздал их в приложении к Русскому вестнику, а потом опубликовал новые письма, написанные специально для этого журнала.

В 1892 году книга была частично, а в 1975 году полностью переведена на английский язык.

В книге «Из пещер и дебрей Индостана» в литературной форме описаны путешествия Блаватской и Олькотта с индусскими друзьями, в том числе с Такур Гулаб-Сингом, предполагаемым учителем Блаватской.

В 1880 году Блаватская посетила буддийского монаха на Цейлоне, у которого приняла прибежище в трёх драгоценностях и пять обетов, тем самым став буддисткой.

В 1882 году Блаватской и Олкоттом была создана штаб-квартира в Адьяре (ныне - Теософское общество Адьяр), неподалёку от Мадраса.

Вскоре они познакомились с Альфредом Синнеттом (Alfred Percy Sinnett), в то время редактором правительственной аллахабадской газеты The Pioneer. Синнетт всерьёз заинтересовался деятельностью Общества. Используя медиумическое посредничество Е. П. Блаватской, он начал переписку с махатмами. Сам Синнетт считал, что ценность писем была значительно уменьшена таким посредничеством, и потому был против их публикации в полном объёме, отобрав для обнародования лишь те отрывки, которые, по его мнению, достаточно точно отражали мысли махатм.

Теософское общество в Индии собрало достаточно большое число последователей.

С 1879 по 1888 год Блаватская также была редактором журнала «Теософ» (англ. The Theosophist ).

Утверждая, что обладает сверхъестественными способностями, Блаватская совершила поездки в Лондон и Париж, и в 1884 году была обвинена индийскими СМИ в шарлатанстве .

Кто Вы, мадам Блаватская?

Вскоре после обвинения в мошенничестве в 1885 году покинула Индию вследствие ухудшившегося здоровья.

После этого около двух лет она жила в Германии и Бельгии, работая над книгой «Тайная доктрина» , затем, переехав в Лондон, занялась изданием первых двух томов «Тайной доктрины» (1888), продолжая работу над третьим томом и другими книгами и статьями. В это время были написаны работы «Голос безмолвия» (1889) и «Ключ к теософии» (1889).

Умерла 8 мая 1891 года, переболев гриппом. Тело её было кремировано, а пепел разделён между тремя центрами теософского движения, расположенными в Лондоне, Нью-Йорке и Адьяре, близ Мадраса (с 1895 года здесь находится штаб-квартира Теософского Общества Адьяр).

День смерти Е. П. Блаватской отмечается её последователями как «день Белого Лотоса» .

Учение Блаватской

В России письма Е. П. Блаватской о её путешествиях, под заглавиями «Из пещер и дебрей Индостана» и «Племена Голубых гор» , были опубликованы под псевдонимом «Радда-Бай». В них Блаватская проявила крупный литературный талант.

В 1875 году Е. П. Блаватская начала писать Isis Unveiled («Разоблаченная Изида» , 1877), где выступила с критикой науки и религии и заявила, что с помощью мистицизма можно получить достоверные знания. Первый тираж в тысячу экземпляров был распродан в течение 10 дней.

Книга вызвала противоречивую реакцию критиков и общества. По мнению рецензента нью-йоркской газеты «New York Herald», книга являлась одним из «выдающихся творений века». В. П. Желиховская, сестра Е. П. Блаватской, в своей книге «Радда-Бай (правда о Блаватской)» пишет, что «Первый её капитальный труд "Разоблаченная Изида" вызвал сотни лестных отзывов в американской, а позже и в европейской прессе» и приводит мнение архиепископа армян преосвященного Айвазовского (брата выдающегося живописца, умершего в 1880 году в Тифлисе). По её свидетельству, Айвазовский написал ей, что «выше феномена появления такого сочинения из-под пера женщины» - и быть не может.

В «The Republican» работа Блаватской была названа «большим блюдом объедков», «The Sun» - «выброшенным мусором», а рецензент «New York Tribune» писал: «Знания Е. П. Блаватской грубы и не переварены, её невразумительный пересказ брахманизма и буддизма скорее основан на предположениях, чем на информированности автора».

В этом же году в Нью-Йорке вместе с Г. С. Олкоттом и У. К. Джаджем основала Теософическое общество, которое провозгласило следующие цели:

Образовать ядро Всемирного Братства без различия расы, цвета кожи, пола, касты и вероисповедания;
Способствовать изучению арийских и других писаний, мировых религий и разных наук, отстаивать важность значения древних азиатских источников, принадлежащих к брахманистской, буддийской и зороастрийской философиям;
Исследовать скрытые тайны Природы во всевозможных аспектах, и в особенности психические и духовные способности, скрытые в человеке.

В 1888 году написала свой главный труд «Тайная Доктрина», имеющий подзаголовок: «Синтез науки, религии и философии».

Е. Л. Митюгова пишет, что теософия Блаватской в её интерпретации «есть попытка объединить в универсальное учение все религии через раскрытие общности их глубинной сути и обнаружение тождественности смыслов их символов, все философии (включая эзотерические), все науки (включая оккультные), ибо "божественная мудрость выше человеческих разделений"».

В «Кратком философском словаре» авторы статьи о Блаватской пишут, что «учение Блаватской - теософия - ставило целью спасти от извращения архаические истины, являющиеся основой всех религий, раскрыть их единую основу, указать человеку его законное место во Вселенной. В учении отрицалось существование антропоморфного бога-творца и утверждалась вера в универсальный божественный принцип - Абсолют, вера в то, что Вселенная разворачивается сама, из своей собственной Сущности, не будучи сотворённой. Самым важным для теософии Блаватская считала очищение душ, облегчение страданий, моральные идеалы, соблюдение принципа Братства человечества. Блаватская называла себя не творцом системы, а лишь проводником Высших Сил, хранителем сокровенных знаний Учителей, Махатм, от которых она получила все теософские истины».

В. С. Соловьёв видел в теософии приспособление буддизма к потребностям европейского атеистического мышления". В «Русском обозрении» за август 1890 г. Вл. Соловьев опубликовал статью с критической рецензией книги Е. П. Блаватской «Ключ к Теософии». Е. П. Блаватская основала периодическое издание «Lucifer» и являлась его редактором совместно с Анни Безант вплоть до своей смерти в мае 1891 года.

В. П. Желиховская приводит фрагмент из письма Е. П. Блаватской с объяснением этого названия. "Что вы на меня напали за то, что я свой журнал Люцифером назвала? Это прекрасное название. Lux, Lucis - свет; ferre - носить: «Носитель света» - чего же лучше?.. Это только благодаря мильтоновскому «Потерянному раю» Lucifer стал синонимом падшего духа. Первым честным делом моего журнала будет снять поклеп недоразумения с этого имени, которым древние христиане называли Христа. Эасфорос -греков, Люцифер - римлян, ведь это название звезды утра, провозвестницы яркого света солнечного. Разве сам Христос не сказал о себе: «Я, Иисус, звезда утренняя» («Откров. Св. Иоанна XXI I ст. 16)?.. Пусть и журнал наш будет, как бледная, чистая звезда зари предвещать яркий рассвет правды -слияние всех толкований по букве, в единый, по духу, свет истины!».

По инициативе Епископальной церкви США в Лондоне произошло несколько встреч. Однако, по утверждению В. П. Желиховской, письмо, написанное Е. П. Блаватской в журнале «Lucifer» под заглавием «Lucifer to the Archbishop of Canterbury», прекратило конфликт. В. П. Желиховская пишет, что примас Англии заявил, что это письмо принесло «если не учению теософистов, то его проповеднице полную симпатию и уважение», а также, что после этого на встречах Теософского общества стало бывать духовенство. По её сведениям, их посещала супруга епископа Кентерберийского.

Елена Блаватская. Влюбленная в призрака

В своей автобиографической книге «Моя жизнь» отмечал, что на его мировоззрение оказали влияние личное общение с членами Теософского общества и чтение трудов Е. П. Блаватской.

«К концу второго года пребывания в Англии я познакомился с двумя теософами, которые были братьями и оба холостяками. Они заговорили со мной о «Гите». Они читали «Небесную песнь» в переводе Эдвина Арнолда и предложили мне почитать вместе с ними подлинник. Было стыдно признаться, что я не читал этой божественной поэмы ни на санскрите, ни на гуджарати. Но я вынужден был сказать, что не читал «Гиты» и с удовольствием прочту её вместе с ними... Мы начали читать «Гиту»... Книга показалась мне бесценной. Со временем я еще более укрепился в своем мнении и теперь считаю эту книгу главным источником познания истины... Братья рекомендовали мне прочесть также «Свет Азии» Эдвина Арнолда, которого я до того знал только как автора «Небесной песни». Я прочел эту книгу с еще большим интересом, чем «Бхагаватгиту». Начав читать, я уже не мог оторваться. Они свели меня также в ложу Блаватской и там познакомили с м-м Блаватской… Помнится, по настоянию братьев я прочел «Ключ к теософии» м-м Блаватской. Книга эта вызвала во мне желание читать книги по индуизму. Я не верил больше миссионерам, утверждавшим, что индуизм полон предрассудков», - указывал Махатма Ганди.

Согласно книге публициста и политолога Ксении Мяло, Махатма Ганди говорил, что для него было бы радостью «коснуться края одежд госпожи Блаватской».

В 1927 году администрация Панчен-ламы IX Тубден Чокьи Ньима (Tub-ten Chö-gyi Nyima) (1883-1937) помогла Китайскому обществу исследования буддизма в Пекине опубликовать книгу Е. П. Блаватской «Голос Безмолвия». Книга была дополнена посланием самого Панчен-ламы IX, специально для этого им написанным:

«Все существа желают освободиться от страданий.
Посему ищите причины страданий и устраняйте их.
На этом пути достигается освобождение от страданий.
Посему побуждайте все существа ступить на этот путь».

В 1989 году, в ознаменование сотой годовщины выхода в свет книги «Голос Безмолвия» Блаватской, было выпущено юбилейное издание, предисловие для которого написал Далай-лама XIV. В предисловии, озаглавленном «Путь Бодхисаттвы», Далай-лама XIV писал: «Я думаю, что эта книга оказала сильное влияние на многих людей, которые искренне ищут и стремятся приобщиться к мудрости и состраданию Пути Бодхисаттвы. Я от всей души приветствую это юбилейное издание и выражаю надежду, что оно поможет ещё очень и очень многим».

Далай-лама XIV на официальной встрече сказал, что буддийские богословы высоко ценят труды Е. П. Блаватской.

В 1991 году киностудией «Центрнаучфильм» был снят фильм «Кто вы, мадам Блаватская?». Главную роль в фильме сыграла Народная артистка Российской Федерации Ирина Муравьёва.

Распространено мнение о том, что 1991 год был якобы объявлен ЮНЕСКО годом памяти Елены Петровны Блаватской. Например, это указано на первых страницах «Тайной Доктрины» Блаватской, напечатанной в издательстве «Наука» в 1991 году и в 1992 году в журнале «Вестник Российской академии наук». Однако ссылок на официальные документы ЮНЕСКО, подтверждающие факт, в этих источниках не приводится. Существуют свидетельства ряда лиц, направлявших в ЮНЕСКО запросы с просьбами подтвердить или опровергнуть эту информацию, и приводящих тексты полученных от ЮНЕСКО официальных писем, в которых говорилось, что «ЮНЕСКО вообще не объявляет никакие "Годы"» и занимается лишь составлением Календаря памятных дат.

В Календаре памятных дат ЮНЕСКО на 1990-1991 годы, который был составлен в 1989 году, имя Е. П. Блаватской не фигурирует.

Все работы Е. П. Блаватской по-прежнему переиздаются, подчас в нескольких редакциях. Её сочинения переведены на многие европейские языки, а также на иврит, арабский, тамильский, хинди, китайский, японский, вьетнамский и многие другие языки.

В 1975 году правительством Индии была выпущена памятная марка, посвященная 100-летию основания Теософского общества. На марке изображена печать Общества и его девиз: «Нет религии выше истины».

Блаватская: жизнь и мифы. Детство и юность Елены Блаватской, её родословная. Бабушка, Елена Фадеева-Долгорукая. Мать, Елена Ган.

Биография Елены Петровны Блаватской

1. Рождение Блаватской, её жизненная среда.

   В 2011 году исполнилось 180 лет со дня рождения и 120 лет со дня ухода от нас Елены Петровны Блаватской. Этот достаточно подробный биографический очерк о жизни и деятельности одной из самых выдающихся женщин всех времён и народов Елене Петровне Блаватской не только тщательно прослеживает её судьбу, но и служит выполнению двух важных задач:
   1) исключить из повествования встречающиеся в других подобных биографиях Блаватской выдумки, взятые из книг её явных врагов и недоброжелателей, – чтобы читатель мог посмотреть на её жизнь непредвзято и самостоятельно, на основе одних только фактов и без давления чужой оценки сложить своё мнение об этой необычной личности;
   2) показать истоки всех мифов вокруг Блаватской и снять с них маску ложной авторитетности, которой они до сих пор прикрывались.

   Елена Петровна Блаватская родилась на Украине – в городе Екатеринославе (с 1926 года – Днепропетровск), в ночь на 12 августа 1831 года, в доме своих бабушки и дедушки Фадеевых. Пожар во время крещения девочки, родившейся под знаком Льва, в сочетании с её именем (Елена по-гречески означает «солнечный свет» или «факел») стал символом огненного крещения этой женщины – светоча отечественной и мировой науки.

   Что представлял собой в то время Екатеринослав, – основанный, кстати, всего за полстолетия до того, по указу Екатерины II, – можно себе представить, например, со слов Говарда Мэрфи, который цитирует француза, побывавшего там как раз в данный период времени:

   «...воистину затерянными выглядят редкие здания и скудное население. Его широкие и правильные улицы, обозначенные лишь немногими жилищами с большими расстояниями между ними, кажутся задуманными для миллиона жителей. Здесь есть несколько больших зданий, множество церквей, базаров и очаровательных садов... богат прекрасным Днепром и плодородными холмами вокруг него» .

   Потёмкин, любивший осуществлять замыслы Екатерины с большим размахом, не только предпринял здесь постройку великолепного дворца (для её остановок при поездке на Украину и в завоёванный Крым), но и позаботился о том, чтобы город был заранее спланирован архитекторами настоящей жемчужиной юга – отсюда и тот размах, который заметил французский путешественник.

2. Дед, Андрей Михайлович Фадеев.

   Дед Блаватской, Андрей Михайлович Фадеев, петербургский коллежский советник, в 1816 г. был назначен членом Попечительного комитета о поселенцах и переведён чиновником для особых поручений в Новороссийскую контору иностранных поселений Южного края России. В Екатеринославе он купил особняк и перевёз из Петербурга семью. Во время переезда Фадеевых в Екатеринослав матери Блаватской, Елене Андреевне – в замужестве Ган, – исполнилось всего год. Здесь родились младшие дети Фадеевых: Екатерина, Ростислав и Надежда.

   В памяти современников Андрей Михайлович остался как образец честного, порядочного и преданного делу человека. Его младшая дочь Надежда, которая была всего на два года старше своей племянницы Блаватской, так вспоминала об отце:

   «Андрей Михайлович Фадеев в течение своего многолетнего служебного поприща несколько раз занимал такие места, на которых мог обогатиться... Но он никогда ничего не имел, кроме того, что давала ему служба; вёл жизнь скромную, строго соизмерял её с объёмом своего содержания» .

3. Родословная Блаватской.

   У Елены Петровны Блаватской была чрезвычайно интересная родословная, среди предков были представители знаменитых родов России, Франции и Германии. По материнской линии она принадлежала к древнейшему роду Киевской Руси, восходящему к Рюрику. Происходил этот род от замученного в Золотой Орде за отказ поклониться языческим идолам и по смерти причисленного Православной Церковью к лику святых. Сын его, прозванный Долгоруким, стал родоначальником князей Долгоруких, один из которых, Юрий Долгорукий, основал Москву. Тем не менее, останки его хранятся не в Москве, а у нас на Украине, в Киеве, в церкви на Берестове, в мраморном саркофаге.

   

   Среди предков известны русские полководцы. Прапрадедом Елены Петровны Блаватской с материнской стороны был Сергей Григорьевич Долгорукий, видный дипломат своего времени и родной брат Алексея Григорьевича Долгорукого, члена Верховного Тайного Совета при Петре II. Прадед, князь Павел Васильевич Долгорукий, генерал-майор времён Екатерины II, награждённый высшей военной наградой – орденом Святого Георгия, – в молодости был товарищем и сослуживцем Кутузова. Как раз благодаря женитьбе Павла Васильевича на Генриетте де Бандре дю Плюсси, принадлежавшей к знатному французскому роду, и была привита французская ветвь к родословному древу Долгоруких. Это была внучка эмигранта-гугенота, вынужденного покинуть Францию вследствие религиозных гонений, и дочка Адольфа Францевича – командующего армейским корпусом в Крымской кампании, которого очень ценил Суворов.

4. Бабушка, Елена Павловна Фадеева.

   Дочь Павла Васильевича и Генриетты, в замужестве Фадеева, была выдающейся личностью своего времени, крупным учёным, внёсшим значительный вклад в геологию, ботанику, зоологию, археологию и нумизматику. Она владела пятью языками и прекрасно музицировала, состояла в активной научной переписке с европейскими натуралистами Стевеном, Бэром, Абихом, Карелиным, со знаменитым немецким учёным Александром Гумбольдтом, с английским геологом, основателем и президентом лондонского геологического общества Родериком Мурчисоном, со шведским ботаником Христианом Стевеном, изучавшим флору и фауну Крыма и Кавказа. Гоммер де Гель признавал, что именно она руководила его изысканиями, а леди Стенхоуп, известная английская путешественница, в одной из своих книг о России говорит о Елене Павловне, что «встретилась в этой варварской стране с такой удивительно учёной женщиной, которая прославилась бы в Европе». Елена Павловна составила 17 томов с описанием растений, которые сама собирала, срисовывала с натуры и которым давала названия; 10 томов рисунков по естественной истории с названиями бабочек, насекомых, птиц, ящериц, рыб и раковин; 3 тома с рисунками птиц и рыб; 1 том рисунков окаменелостей, с натуры; 4 тома рисунков с натуры по археологии и истории – древних вещей, оружия, доспехов, утвари, ламп и проч.; 2 тома рисунков древних исторических костюмов и головных уборов; 6 томов рисунков древних монет; 8 томов старинных стихов, песен, баллад, шарад и 1 том украинских песен, собранных лично ею в Киевской губернии с 1803-го до 1814-го года; и т.д., итого 57 томов. Недаром Роберт Мэрчисон, побывавший у неё в доме, назвал в её честь найденную им исполинскую ископаемую раковину Venus-Fadeeff. Гербарии Фадеевой и её рисунки различных растений, которые сейчас хранятся в архиве Российской Академии наук, были известны многим европейским учёным и вызывали их восхищение.

   В 1813 году Елена Павловна вышла замуж за Андрея Михайловича Фадеева, чья родословная восходит к русским столбовым дворянам. В своих «Воспоминаниях» двоюродный брат Блаватской Сергей Юльевич Витте, видный государственный деятель, сначала министр финансов, а позже председатель Совета министров России, отмечает, что П. В. Долгорукий во время свадьбы своей дочери, Елены Павловны, благословил дочь и зятя древним крестом, который, по семейному преданию, принадлежал Великому князю Киевскому, святому Михаилу Черниговскому. Позже этот крест перешёл к Елене Павловне, а затем и к самому С. Ю. Витте .

   После смерти Елены Павловны и Андрея Михайловича Фадеевых часть богатейших коллекций и личные вещи, включая крест, принадлежавший великому князю Михаилу Черниговскому, были переданы их родственниками для хранения Сергею Юльевичу в Петербург, где они и остались.

   У Елены Павловны и Андрея Михайловича было четверо детей: старшая дочь – Елена Андреевна Ган – известная писательница, которую Белинский называл русской Жорж Санд (она писала под псевдонимом Зинаида Р.), мать Елены Петровны Блаватской, Веры Петровны Желиховской (тоже будущей писательницы) и Леонида Гана; сын – Ростислав Фадеев – генерал, военный писатель и реформатор; дочь Екатерина Андреевна – мать Сергея Юльевича Витте; дочь – Надежда Андреевна, первый член Теософского общества в России, всю жизнь, с детства, тесно дружившая со своей племянницей Блаватской и разделявшая её увлечение теософией.

5. Елена Андреевна переписывалась с декабристом С. И. Кривцовым, была знакома с очень известным и популярным поэтом пушкинских времён Владимиром Бенедиктовым, который высоко отзывался о её книгах, а встреча с А. С. Пушкиным окрылила её на всю жизнь. Как очень романтичная натура, Елена Андреевна мечтала о супруге с глубокими духовными интересами. Однако вышла замуж она за рослого и статного капитана конной артиллерии Петра Алексеевича фон Ган – хоть и блестяще образованного человека с редким остроумием, однако закоренелого скептика, отдававшего больше внимания лошадям, ружьям, собакам и званым обедам, чем жене, которая к тому же была на 12 лет моложе его. Елена Андреевна писала: «Всё, к чему я стремилась с самого детства, всё дорогое и святое моему сердцу было им осмеяно или выставлено передо мною в безжалостном и циническом свете его холодного и жестокого ума». Она находила утешение в сочинении романов о несчастном положении замужних женщин в России. Интересно, что романы известной немецкой писательницы Иды фон Ган, двоюродной бабушки Блаватской со стороны отца, тоже посвящались трагической участи женщин, не нашедших в семье счастья.

   По линии отца Блаватская принадлежала к роду лифляндских немцев фон Краузе и прибалтийскому немецкому роду Ган. С отцовской стороны прапрадедом Блаватской был Пётр Михайлович Фадеев, капитан армии Петра I. «Алексей Фёдоров сын Ган» (1751–1815), комендант крепости Каменец-Подольска, указан в послужном списке как происходящий из эстляндских жителей, а его отец Иоганн Фридрих (Фёдор) Ган, родившийся в 1719 году в Нарве и умерший там же в 1803, был в Эстляндии Крайскомиссаром и относился ещё к иностранным подданным.

   Когда родилась старшая дочь Елена (будущая Блаватская), её отец находился со своей конной артиллерийской батареей в Польше и вернулся, когда Елене исполнилось шесть месяцев. Из-за службы отца семье приходилось часто менять место жительства. Через год семья переехала в Романьков (сейчас эта территория вошла в состав г. Днепродзержинска), а затем началась кочевая жизнь: Каменское, Оскоп, Умань, Полтава, Опошна, Шандровка, Одесса и много других украинских сёл и городов объездили Ганы с маленькой дочерью.

   Елене Андреевне приходилось очень нелегко, и не только из-за кочевого образа жизни. В своих повестях «Идеал» и «Напрасный дар» она писала об участи женщины, как бы прозревая и будущее своей дочери: «Положение мужчины с высшим умом нестерпимо в провинции; но положение женщины, которую сама природа поставила выше толпы, истинно ужасно».
   Вера Желиховская – сестра Елены Блаватской, известная русская писательница – в своей книге «Как я была маленькой» вспоминает о жизни в Полтаве:

   «...мама часто болела, а когда была здорова, то подолгу сидела за своей зелёной коленкоровой перегородкой и всё что-то писала» .

   Это место дети называли маминым кабинетом.

6. Детские годы Блаватской.

   Мысли о детях мучили тяжело болевшую Елену Андреевну все последние годы её жизни. Когда ей советовали бросить писать, чтобы сохранить здоровье, она отвечала:

   «Какими бы то ни было жертвами хочу, чтобы дети мои были... фундаментально хорошо образованы. А средств, кроме пера моего, – у меня нет!».

   Но маленькая Елена уже в детстве проявляла большие способности и очень быстро перерастала по уровню знаний своих гувернанток, которые не могли дать ей необходимого по её развитию образования. К тому же, росла она среди солдат и простых людей.

   Её сестра Вера Желиховская вспоминает:

   «Лёля стала баловнем суровых солдат и научилась у них называть вещи своими именами, когда не могла придумать что-нибудь посильнее. Склонность к крепкому словцу осталась у неё до конца жизни» .

   А Надежда Фадеева, тётя Блаватской, так рассказывала английскому журналисту и издателю А. Синнетту о своей племяннице:

   «В детстве все симпатии и интерес (Елены, – прим. авт.) сосредоточивались на людях низших сословий. Она предпочитала играть с детьми прислуги, а не с ровней, и... за ней всегда приходилось присматривать, чтобы она не сбегала из дома и не заводила знакомство с уличными оборванцами. Да и в зрелые годы она безудержно тянулась к тем, чьё положение в жизни было ниже её собственного, и выказывала подчёркнутое безразличие к „благородным“, к которым принадлежала по рождению» .

   Это нежелание выделяться, возноситься над людьми только благодаря рождению в знатной семье – по воле случая, в чём не было её заслуги, – сохранилось у Блаватской навсегда.

   Рассказывая Альфреду Синнетту о жизни у Фадеевых, Елена Петровна вспоминала в Letters of Н. Р. Blavatsky to А. Р. Sinnett (Ed. By A.T. Barker. N.Y.-L., 1923):

   «В письмах, написанных по-французски, мы добавляли de к своей фамилии – как благородные. Если же фамилия писалась по-немецки, то добавляли von. Мы были и мадемуазель de Han и von Han. Мне это не нравилось, и я никогда не ставила de к фамилии Блаватского, хотя он и был знатного происхождения; его предок, гетман Блаватко оставил две ветви - Блаватских в России и графов Блаватских в Польше» .

   В 1835 году конторы иностранных поселенцев в Екатеринославе были ликвидированы, и А. М. Фадееву пришлось переехать в Одессу, т.к. без его службы семье было бы не на что жить. Жизнь в Одессе была гораздо дороже, чем в Екатеринославе, поэтому Андрей Михайлович купил что-то вроде крошечного имения – хутор Поляковку в сорока верстах от Одессы. Сюда в том же году переезжает мать Блаватской, здесь 29 апреля появляется на свет её младшая дочь Вера.

   В Одессе Андрей Михайлович был награжден орденом Святой Анны 2-го класса. Но в мае 1836 года его переводят работать в Астрахань главным попечителем над калмыками и немцами-колонистами, и Елена Андреевна Ган уезжает с дочерьми к мужу. Далее семья побывала в Туле и Курске, год прожила в Петербурге, потом в Полтаве, где Елена стала брать уроки танцев, а мать обучала её игре на пианино.

   Весной 1839 года состояние здоровья Елены Андреевны ухудшается, и, следуя советам врачей, она из Каменского, где находился Петр Алексеевич со своей батареей, едет с детьми в Одессу на воды. Там Елена Андреевна нашла для детей гувернантку, которая учила их английскому языку. Летом Петра Алексеевича направляют в летние лагеря в Умань, и семья следует за ним, а в начале осени им всем приходится перебраться в Гадяч. Однако уже в ноябре, в связи с беременностью, Елена Андреевна с детьми уезжает в Саратов, где Андрей Михайлович к тому времени, по одобрению Николая I, становится губернатором. В июне 1840 года в Саратове у Елены Андреевны родился сын Леонид, и весной 1841 года семейство Ганов воссоединилось в Опошне близ Диканьки. Елене Петровне тогда исполнилось 9 лет.

   В 10 лет Елена приступила к изучению немецкого языка и схватывала его на лету, настолько быстро, что, как сообщает Вера Желиховская, отец «хвалил её и в шутку назвал достойной наследницей своих славных предков, германских рыцарей фон дер Ротер Ган, не знавших никогда другого языка, кроме немецкого» .

   Здоровье Елены Ган к тому времени оказалось окончательно подорвано. Весной 1842 года вся семья Фадеевых и Ганов съезжается в именьице под Одессой, чтобы провести рядом с умирающей её последние месяцы жизни. Елене Ган было всего 28 лет. 6 июля она умирает от скоротечной чахотки. Похоронена она была в Одессе, на городском кладбище, которое позже называли Старым. На её могиле, на белой мраморной колоне, обвитой мраморной розой, высекли надпись: «Сила души убила жизнь».

   Через год в статье, посвящённой выходу в свет четырёхтомника сочинений Е. А. Ган, Белинский напишет: «Не являлось ещё на Руси женщины столь даровитой, не только чувствующей, но и мыслящей... Такие строки могут вырываться только из-под пера писателей с великою душою и великим талантом».

   На этом же Старом кладбище позже похоронили сестру Блаватской, Веру Желиховскую, и её сына Валериана, её дядю Ростислава Фадеева и его сестёр Надежду Фадееву и Екатерину Витте с сыном Борисом Юльевичем Витте. К сожалению, в 1930-е годы Старое кладбище Одессы было стёрто с лица земли, и все эти могилы остались лежать под асфальтом, а над ними располагаются теперь парк культуры и отдыха и прилегающий к нему зоопарк.

   Как вспоминает Вера Желиховская, её мать в последние годы жизни очень беспокоилась о том, как сложится судьба старшей дочери, «одарённой сызмала незаурядными свойствами». А перед смертью произнесла такие слова:

   «Ну что ж! Может, оно и к лучшему, что я умираю: по крайней мере, не придётся мучиться, видя горькую участь Елены! Я совершенно уверена, что доля её будет не женской, что ей придётся много страдать» .

   После смерти матери Елена Петровна с сестрой Верой и братом Леонидом уезжают в Саратов, их образ жизни становится, наконец, постоянным, осёдлым, и окружение меняется. Губернаторский дом часто посещала местная интеллигенция, в том числе известный историк Н. И. Костомаров и писательница Мария Жукова. Воспитанием и образованием детей занималась бабушка и ещё три учителя, здесь дети Елены Ган получили очень солидные знания по многим областям науки.

   Для Елены Петровны любимым местом в доме была бабушкина библиотека, она с увлечением читала, в том числе книги по средневековому оккультизму, рассматривала коллекции.

   «У моего прадеда по материнской линии, князя Павла Васильевича Долгорукого, была необычная библиотека, в которой имелись сотни книг по алхимии, магии и прочим оккультным наукам. Я ещё до пятнадцати лет успела с живейшим интересом их перечитать» .

   Елена ещё в детстве проявляла необычные свойства своей натуры, которые окружающие не могли объективно оценить. То, что невозможно было проверить, считали фантазиями и романтическим воображением; те удивительные способности, которые были налицо, скрывали от окружающих и старались о них не говорить и не вспоминать; факты чудес, случавшихся с Еленой, вроде необъяснимого спасения от гибели, которые никак не объяснишь с материалистической точки зрения, просто игнорировали, не желая об этом и думать. Как и в других образованных семьях того времени, в семье Фадеевых во всём придерживались правил Православной Церкви, сохраняя при этом присущую XIX веку смесь христианских догм с вульгарно материалистическими идеями, царившими тогда в науке. В этом же духе воспитывали и детей, но если Вера и Екатерина всю жизнь оставались православными, то уникальные психические способности и свойства ума, заложенные в Елене с рождения, не давали ей ограничиться тем, что ей внушали. Как сообщает по воспоминаниям Надежды Фадеевой и Веры Желиховской Е. Ф. Писарева:

   «Вся природа жила для пылкой девочки особой таинственной жизнью; часто разговаривала она с птицами, животными и невидимыми товарищами её игр; ...иногда начинала громко смеяться, забавляясь их, никому кроме неё не видимыми, смешными проделками... Елена Петровна обладала ясновидением; невидимый для обыкновенных людей астральный мир был для неё открыт, и она жила наяву двойной жизнью: общей для всех физической – и видимой только для неё одной...
   Часто рассказывала она о различных посещениях, описывая неведомых нам лиц. Чаще всех перед нею появлялся величественный образ Индуса в белой чалме, всегда один и тот же, и она знала его так же хорошо, как и своих близких, и называла своим Покровителем; она утверждала, что именно он спасал её в минуты опасности. Один из таких случаев произошёл, когда ей было около 13-ти лет: лошадь, на которой она каталась верхом, испугалась и понесла; девочка не смогла удержаться и, запутавшись ногой в стремени, повисла на нём; но вместо того, чтобы разбиться, она ясно почувствовала чьи-то руки вокруг себя, которые поддерживали её до тех пор, пока лошадь не была остановлена. Другой случай произошёл гораздо раньше, когда она была совсем ещё крошкой. Ей очень хотелось рассмотреть картину, висевшую высоко на стене и завешанную белой материей. Раз, оставшись в этой комнате одна, она придвинула к стене стол, втащила на него маленький столик, а на столик поставила стул, и ей удалось на всё это вскарабкаться; упираясь одной рукой в пыльную стену, другой она уже схватила уголок занавески и отдернула её, но в это мгновенье потеряла равновесие... Очнувшись, она лежала совершенно невредимая на полу, оба стола и стул стояли на своих местах, занавеска перед картиной была задёрнута, и единственным доказательством, что всё это произошло наяву, был след, оставшийся от её маленькой ручки на пыльной стене, пониже картины» .

7. Юность Блаватской.

   В юности Елена вела светский образ жизни, часто бывала в обществе, танцевала на балах и посещала вечера. В своём биографическом очерке о Елене Петровне Блаватской Е. Ф. Писарева пишет:

   «Одна из черт Елены Петровны, которая для близких людей представляла необыкновенную привлекательность, но в то же время могла сильно повредить ей, был её меткий, блестящий юмор, большей частью добродушный, но иногда и задевавший мелкие самолюбия... знавшие её в... молодые годы вспоминают с восторгом её неистощимо весёлый, задорный, сверкающий остроумием разговор. Она любила пошутить, подразнить, вызвать переполох» .

   Елена была бесстрашной и выносливой наездницей, она спокойно совершала верховые прогулки на полуобъезженных лошадях, да и вообще удивительно тонко чувствовала природу. Уже тогда она начала ощущать, что её жизнь станет каким-то высоким служением, что ею руководят, её оберегают. В 16 лет она ещё сильнее увлеклась книгами из библиотеки. Тётя Блаватской, Надежда Фадеева, вспоминает:

   «Как ребёнок, как молодая девушка, как женщина она всегда была настолько выше окружающей её среды, что никогда не могла быть оцененной по достоинству. Она была воспитана как девушка из хорошей семьи... необыкновенное богатство её умственных способностей, тонкость и быстрота её мысли, изумительная лёгкость, с которой она понимала, схватывала и усваивала наиболее трудные предметы, необыкновенно развитый ум, соединённый с характером рыцарским, прямым, энергичным и открытым, – вот что поднимало её так высоко над уровнем обыкновенного человеческого общества и не могло не привлекать к ней общего внимания, следовательно, и зависти, и вражды всех, кто в своём ничтожестве не выносил блеска и даров этой поистине удивительной натуры» .

   В книге «Радда Бай (Правда о Блаватской)» Вера Желиховская пишет:

   «Елена Петровна никогда не могла привыкнуть к обычному распределению занятий с учителями и гувернантками, которых постоянно приводила в отчаяние – непокорностью рутине, а в восторг – остротой ума и способностей, в особенности филологических и музыкальных. Все свойства её характера отличались решительностью и более подходили бы мужчине, чем женщине. Энергия никогда не покидала её в трудностях и опасностях необычайной жизни» .

   9. Писарева Е. Ф. Елена Петровна Блаватская (Биографический очерк). – К.: МП «Элисс», 1991.
   10. Желиховская В. П. Радда-Бай. – М.: СП «Интербук», 1992.

   Георгий Максимов

Курт Воннегут в своем очерке о Елене Блаватской, русской дворянке, мужеподобной леди и доке оккультных наук, писал, что она являлась ярой противницей института брака, да и американское гражданство приняла лишь затем, чтобы сбить американцев с христианского пути поиска истины и втянуть в оккультное непотребство. Так или иначе, а имя Елены Блаватской, поистине громкое. Ее можно считать пророком, дьяволом в юбке, человеком, изучающим анатомию Бога и мироздания, можно обвинять в плагиате, и уличать ее философию и теософию в пустопорожности, но все это не умаляет того факта, что о Блаватской говорили, говорят и, по всей видимости, еще долго будут говорить, что, безусловно, делает ее личностью, стоящей такого пристального внимания.

Детство и юность

Елена родилась в городе Екатеринославле (современный Днепропетровск. Украина) в 1831-ом году, двенадцатого сентября. Ее матерью была известная в то время писательница-романистка Елена фон Ган, которая умерла довольно рано. К тому же она к тому времени находилась уже в разводе с отцом Елены - Петром Алексеевичем, так что, все свое детство девочка находилась на попечении бабушки. Родственники девочки впоследствии вспоминали, что у маленькой Елены часто случались галлюцинации: то она хохотала над проделками каких-то невидимых для всех остальных существ, то ей чудилось, что за ней пристально повсюду следят чьи-то горящие, жуткие глаза… Но, в целом, она была вполне обычным ребенком, чьи способности к творчеству бережно пестовались родными, не смотря на ее крутой, своевольный нрав.

Елена неплохо играла на фортепиано, с удовольствием учила иностранные языки. Но все равно, с самого детства, считала, что ей уготована какая-то миссия на земле, что ее жизнь имеет высшую цель.

Путешествие в жизнь

Едва ей исполнилось 18 лет, дабы вырваться из-под опеки родственников и обрести свободу, она вышла замуж за Н.В. Блаватского, надворного советника намного старше себя и сразу же после венчания оставила мужа. На торговом судне Елена отправилась в Англию. Вообще, надо заметить, что юная Блаватская с детства грезила дальними странами, поэтому впоследствии посвятила путешествиям половину жизни, если не больше. В итоге, она совершила кругосветное путешествие трижды, побывала во всех странах Востока, она искала истину в обломках древние культуры и у подножия Пирамид в Египте, лично наблюдала за древними, сакральными и таинственными обрядами в индуистских святилищах, странствовала по Африке.

Итогом ее путешествий стало, провозглашенное ею, новое учение, которое впитало в себя западную и восточную культуры, философию буддизма и мироощущения древнеиндийской религии - брахманизма с примесью европейского средневекового оккультизма. Учение Елены Блаватской зиждилось на вере в существование Учителей, великий душ - Махатм.

В своих книгах утверждала, что лично вступала в контакт с членами, так называемого, Белого Братства, пришельцами с далеких звезд, которые являются настоящими гималайскими Правителями и именно они хранят все тайные знания канувшей в Лету Атлантиды, и которые по сей день управляют на Земле всеми глобальными мировыми процессами. Елена утверждала, что эти гималайские Правители передали ей все тайные знание, ибо только в ней видели личность, способную просветить все человечество, донести до людей все сакральные знания и раскрыть все тайны мироздания.

В 1873-ем году Блаватская приехала в Соединенные Штаты Америки, где познакомилась с неким Генри Олкоттом, полковником, ветераном Гражданской войны между Севером и Югом, а ныне - известным адвокатом. Поскольку полковника, по его собственному признанию, «влекло к духам», он со всей страстью отдал все силы Елене Блаватской как посланнице Высшего Разума. Они вместе основали в США (1875) Теософское общество, штаб-квартира которого размещалась в штате Иллинойс, в городе Уитоне. После чего труды Блаватской, наконец, начали издаваться (самые известные книги Елены Блаватской: «Тайная доктрина» и «Разоблаченная Исида»).

После США полковник и Елена вместе отправились в Индию, но все же свои последние годы жизни Елена провела в Англии, где и скончалась в 1891-ом году, в Лондоне. Книги Елены Блаватской, ее теософское учение вызывали большой интерес не только в Европе и США, но и в России.